стихотворение пироги печет сапожник
Басня Щука и кот
Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдёт на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело всё погубит,
И рад скорей Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
***
Зубастой Щуке в мысль пришло
За кошачье приняться ремесло.
Не знаю: завистью ль её лукавый мучил,
Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?
Но только вздумала Кота она просить,
Чтоб взял её с собой он на охоту,
Мышей в анбаре половить.
Стал Щуке Васька говорить.—
Смотри, кума, чтобы не осрамиться:
Недаром говорится,
Что дело мастера боится».—
«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей!
Мы лавливали и ершей».—
«Так в добрый час, пойдём!» Пошли, засели.
Натешился, наелся Кот,
И кумушку проведать он идёт;
А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,-
И крысы хвост у ней отъели.
Тут видя, что куме совсем не в силу труд,
Кум замертво стащил её обратно в пруд.
И дельно! Это, Щука,
Тебе наука:
Вперёд умнее быть
И за мышами не ходить.
Басня впервые напечатана в 1813 году.
Поводом для ее создания послужила военная неудача адмирала Чичагова. После победы русских войск при Тарутине решено было пресечь путь отступавшему Наполеону при переправе через Березину. Однако адмирал Чичагов так неумело командовал этой операцией, что Наполеону удалось переправиться через Березину. Это вызвало сильнейшее общественное негодование, и Крылов, по словам современников, написал басню «о пирожнике, который берется шить сапоги, то есть моряке, начальствующем над сухопутными войсками».
Стихотворение пироги печет сапожник
© Вострышев М.И., состав, комментарии, 2020
© ООО «Агентство Алгоритм», худож. оформ., дизайн, 2020
Иван Андреевич Крылов и его басни
Образ дедушки Крылова возникает уже в детском воображении, еще не вполне осознанный, но бесконечно близкий и родной, чем-то напоминающий рождественского Деда Мороза. Он неожиданно появляется где-то рядом с чудесными сказками и первыми художественными впечатлениями детства. В ту пору мы даже не задумываемся над тем – кто он? – писатель ли, драматург, баснописец… Сами по себе вошли в нашу жизнь крыловские умные звери с их вполне человеческими мыслями, поступками, рассуждениями. В своем просторном халате, а может быть, в причудливой мантии, в окружении своих удивительных героев Крылов невольно смыкается с волшебным миром народной сказки, столь богатой самыми «необыкновенными» превращениями.
И.А. Крылов (1769–1844) родился в Москве, в семье бедного дворянина, а после смерти отца, который оставил ему в наследство солдатский сундучок с книгами, жил со своей матерью в глубокой нищете. Мать ходила читать и отпевать покойников в богатые дворянские и купеческие дома, а будущий баснописец начал служить «подканцеляристом» в одном из казенных учреждений. Рано познакомился он с судейским произволом, крючкотворством, ябедой, взяточничеством, и вся эта затхлая и унизительная атмосфера человеческого бесправия, безусловно, произвела на мальчика громадное впечатление, которое в дальнейшем послужило основой для всего его сатирического творчества.
Жизнь Крылова в детстве сложилась так, что ему не пришлось даже учиться в школе. Но стремление к образованию у него было настолько сильным, что он самоучкой овладел языками, математикой и стал высокообразованным для своего времени человеком.
Он понимает, что к басне труднее придраться, она сама кусает, а ее-то не укусишь, за аллегориями можно порой надежно укрыться. А звериные маски, благодаря таланту баснописца, не ограничены устойчивыми традиционными характеристиками (осёл – глупость, лиса – хитрость, заяц – трусость), но претворяются в более сложные, живые, бытующие характеры, родственные по существу человеческим. Интересы, навыки, привычки, выражения басенных персонажей близки и понятны самому широкому читателю. Из народного языка, из поговорок и пословиц черпал писатель многие свои сюжеты и мысли. По свидетельству одного из современников, он уже в детстве «посещал с особенным удовольствием народные сборища, торговые площади, качели и кулачные бои, где толкался между пестрою толпою, прислушиваясь с жадностью к речам простолюдинов…»[1]
Гуща жизни, живое ее кипение увлекали Крылова. Все творчество баснописца прочно и глубоко было связано с жизнью народа, служило его интересам, его правде. Крылов не только много знал о народе, но как бы проник в тайны мышления народного. «Это наша крепкая русская голова, – сказал Гоголь, – тот самый ум, который сродни уму наших пословиц, тот самый ум, которым крепок русский человек…»
Наблюдения, представления, мысли народа, весь его многовековый жизненный опыт воплотился мастерством писателя в предельно лаконическую форму басенной морали: «У сильного всегда бессильный виноват», «Беда, коль пироги начнет печи сапожник…», «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку», «Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют» и т. д.
Народность крыловской басни – органическая и истинная. Вспомните, к примеру, басни «Крестьянин и Овца», «Демьянова уха», «Волк и Кот», «Слон и Моська», «Кот и Повар», «Три Мужика». Словно бы сама старая Русь с ее обычаями, нравами, характерами оживает в созданиях Крылова. Даже те басни, сюжеты которых он позаимствовал у французского писателя Лафонтена, силой его могучего таланта стали такими неподражаемо русскими, органично крыловскими, что отдавать их Лафонтену нам никак не хочется. Гоголь писал о Крылове, что «всюду у него Русь и пахнет Русью», и что басни его – «книга мудрости самого народа». Историк М.П. Погодин как бы добавлял к этому: «Как все по-русски – чудо! И медведь Крылова, – видно, что земляк, русский!»
Иногда задумываешься. А что, если бы в баснях шла речь только о животных, что, если бы персонажи и «мыслили» по-звериному, и не было в них человеческих черт, что, если бы басни превратились в рассказы о зверях? Или, напротив, действовали бы в них только люди. Перед зеркалом вертелась какая-нибудь барышня-франтиха, а не обезьяна, и квартет устраивали не «проказница Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка», а реальные и достоверные дворяне, купцы, чиновники? Пожалуй, все бы и пропало. Ведь «душа» крыловской басни в этом органическом синтезе человеческого и звериного, соединении тонком, тактичном и потому никак не оскорбительном. Сохранив «звериное» обличие, басенные герои стали одновременно и носителями таких общечеловеческих пороков, как лесть, зависть, жадность, угодничество, лень. Иногда же они судят о событиях мудро и справедливо, и тогда они не глупее людей. Сообразуясь с природными нравами и повадками животных, Крылов наделяет их вполне человеческими поступками и мыслями. Пчелы и Муравьи почти всегда трудолюбивы, скромны и наблюдательны. Хитрая плутовка и лицемерка Лиса выступает в басне как криводушный судья-взяточник или льстивый царедворец, а хищный, жадный, глуповатый Волк олицетворяет бюрократа-чиновника, хапугу и грабителя. Уже одно только присутствие этих людских качеств в звере и «звериных» и человеке рождает восхитительный крыловский юмор, такой непосредственный, лукавый и добрый.
Человек и зверь живут у писателя в одном прекрасном мире сказки, разговаривают они на одном языке, великолепно понимают друг друга, по одинаковому они «думают», хитрят, обманывают, вызывая наше негодование, сочувствие, жалость, смех.
И животные, и люди в баснях Крылова сказочны, но, как в подлинной, настоящей сказке, они в то же время достоверны. Их занимательное существование – приключения, конфликты, столкновения при всей сказочности абсолютно правдоподобны, вполне вероятны. Весь животный, растительный и вещный мир оживает в крыловских баснях. Так великолепно он живописует и облекает в живую плоть свою фантазию, что «даже сам горшок» у него, по выражению Гоголя, «поворачивается как живой».
Сочиненія
И. А. Крыловъ († 1844 г.)
Басни въ девяти книгахъ.
Книга вторая.
16. Щука и Котъ. [1813.]
| Бѣда, коль пироги начнетъ печи сапожникъ; А сапоги тачать пирожникъ. И дѣло не пойдетъ на ладъ, Да и примѣчено сто кратъ, Что кто за ремесло чужое браться любитъ, Тотъ завсегда другихъ упрямѣй и вздорнѣй. Онъ лучше дѣло все погубитъ, И радъ скорѣй Посмѣшищемъ стать свѣта, Чѣмъ у честныхъ и знающихъ людей Спросить иль выслушать разумнаго совѣта. Зубастой щукѣ въ мысль пришло За кошечье приняться ремесло. Не знаю завистью ль ее лукавой мучилъ, Иль можетъ быть ей рыбной столъ наскучилъ; Но только вздумала кота она просить, Чтобъ взялъ ее съ собой онъ на охоту Мышей въ анбарѣ половить. Да полно знаешь ли ты эту, свѣтъ, работу? Сталъ щукѣ Васька говорить. Смотри, кума, что бы не осрамиться; Не даромъ говорится, Что дѣло мастера боится. И! полно куманекъ! вотъ невидаль — мышей! Мы лавливали и ершей. Такъ въ добрый часъ, пойдемъ! — Пошли, засѣли. Натѣшился, наѣлся котъ, И кумушку провѣдать онъ идетъ; А щука чуть жива лежитъ разинувъ ротъ, И крысы хвостъ у ней отъѣли. Тутъ видя, что кумѣ совсѣмъ не въ силу трудъ. Кумъ замертво ее стащилъ обратно въ прудъ. И дѣльно — это щука Тебѣ наука Впередъ умнѣе быть И за мышами не ходить. |
Источникъ: Иванъ Крыловъ. Щука и Котъ. // Чтеніе въ Бесѣдѣ любителей Рускаго слова. Чтеніе тринадцатое. — СПб.: При Сенатской Типографіи, 1813. — С. 92-93.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Метки
—Музыка
К сказке Льюиса Кэрролла "Алиса в Стране Чудес"
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Друзья
—Постоянные читатели
—Статистика
Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник
Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдет на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит.
Тот завсегда других упрямей и вздорней;
Он лучше дело все погубит
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник
Из басни «Щука и Кот» (1813) Я. Л. Крылова (1769—1844), в которой говорится о Щуке, которая вдруг захотела, подобно Коту, ловить мышей. Охота кончилась тем, что сама осталась еле жива и «и крысы хвост у ней отъели». Мораль басни:
Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдет на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит.
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело все погубит,
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать совета.
Иносказательно о непрофессионализме — каждый должен делать только то, что он действительно умеет делать
Альпы