спелый рис держит голову вниз
LiveInternetLiveInternet
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Статистика
У японцев есть пословица: «Спелый рис держит голову вниз».
Заставлять человека заниматься поисками себя, всё равно, что тащить осла к водопою. Вот у тебя есть какая-то идея о том, что осёл будет счастлив, если попьёт холодной, чистой воды.
Ты уже потратил столько сил, чтобы привести осла. И ты понимаешь, что не можешь просто так бросить это. Ты садишься к ослу на голову и заставляешь его окунуть морду в поток. Но осёл всё равно вырывается и орёт.
Так же многие люди делают с людьми. Ты будь в покое. Ты не можешь и не должен исправлять чей-то ум.
Так что же делать, если нам кажется, что осел хочет пить, а мы знаем, где вода.
***
Дверь
Один мудрец искал способного и талантливого ученика, который обладал бы достаточными навыками и умениями, чтобы передать ему свои знания, когда умрёт. Он решил собрать всех учеников.
И вот собралось множество учеников.
— У меня возникла проблема, и я хочу знать, кто из вас сможет её решить. Видите — в стене позади меня находится самая большая, тяжёлая и массивная дверь в городе. Кто из вас сможет открыть её без посторонней помощи?
Некоторые из учеников просто опустили голову: проблема казалась неразрешимой. Другие исследовали дверь более тщательно, обсудили возможность использования рычага и особенности материала и пришли к выводу, что решить эту задачу невозможно.
Все сказали, что сделать то, что просил мудрец, невозможно.
Только один ученик подошёл к двери и подверг её тщательному исследованию. Он простучал её поверхность, пытаясь оценить её толщину и плотность материала, отметил, из чего сделана дверь и насколько надёжно смазаны петли. Он тщательно проверил её, используя свои глаза и руки. Он стучал по ней, нажимал, давил на определённые участки.
Все предполагали, что дверь была закрыта или её заклинило. А на самом деле она была лишь слегка прикрыта. Ученик глубоко вздохнул, сосредоточился и мягко толкнул дверь. Дверь с лёгкостью и без малейшего сопротивления открылась.
Она была разработана и сконструирована так безупречно, что достаточно было легчайшего толчка, чтобы она открылась.
Мудрец нашёл себе преемника. Он повернулся к остальным ученикам и произнёс следующие слова:
— Успех в жизни и работе зависит от нескольких ключевых факторов, и сегодня вы могли наблюдать их в действии. Во-первых, позвольте своим чувствам полностью исследовать и понять реальность, которая вас окружает. Во-вторых, не делайте поспешных и потому неправильных выводов. В-третьих, будьте достаточно смелы, чтобы принять решение. В-четвёртых, приняв его, действуйте уверенно и без сомнений. В-пятых, сосредоточьтесь и вложите в это действие всю вашу силу и энергию. И, наконец, не бойтесь совершить ошибку.
***
Как страшно одиночество вдвоём,
Когда объединяет только быт.
Есть, вроде, муж, и я – жена при нём,
Но одиночество во всех щелях сквозит.
И не с кем свое горе разделить,
И счастье твое тоже не поймут,
Не можешь по душам поговорить,
Боясь, что надоедливой сочтут.
А так хотелось разделить судьбу,
И мысли, и желанья, и мечты,
Но отчего тогда, я не пойму,
Давно уж с одиночеством на «ты».
И нету сил стучать в глухой забор,
И ранить сердце об осколки фраз,
Лишь изредка ловить, как будто вор,
Немного теплоты из жестких глаз.
И как так получилось, почему,
Быть может, мы когда-нибудь поймем.
Как трудно строить счастье одному,
Как страшно одиночество вдвоём.
Спелый рис держит голову вниз
Спелый рис держит голову вниз
О Японии, японцах, и не только
(Ответы на записки из зала)
– Лариса Алексеевна, расскажите, как начиналось ваше знакомство с Японией и японцами.
– Это было достаточно давно, лет 25 назад. Я тогда окончила педагогический институт, но в школе работать не смогла. У меня, честно говоря, характер не подходит для этого. Нет такой строгости, требовательности, необходимой для этого дела. Я подумывала о том, чтобы сменить работу. И вот однажды мама моя увидела в газете «Вечерняя Москва» объявление о наборе на курсы японского языка. Она мне сказала: «Ты иди, у тебя голова как-то по-особенному устроена. Ты запомнишь то, что другие не запомнят». Ну я и пошла. Окончила эти курсы. Правда, я не умею ни читать, ни писать. Я умею только говорить и понимаю хорошо, но мне этого достаточно. После курсов мне дали бумажку, что я их окончила, а как раз в это время в Москве началась студенческая универсиада. Сюда приехало очень много спортивных команд, в том числе и команда из Японии. Принимал их «Спутник», была в те годы такая комсомольская организация, и когда я узнала, что приехала японская делегация, то сразу туда пришла и показала свою корочку. Сейчас в это трудно поверить, но у меня ничего не спрашивали – ни сертификатов, ни чего-то там еще. Просто сразу записали в список – «переводчица». Конечно, я тогда еще очень плохо язык знала. В объеме этих курсов, а может быть, даже меньше. Но я, как человек добросовестный, сразу купила большой словарь и постепенно стала привыкать к языку. К тому же у меня очень хорошо развита слуховая память.
К сожалению, универсиада скоро закончилась, ребята уехали, а я осталась «отравлена». Я была этим целиком захвачена, мне так все это понравилось! И тогда я пошла искать работу. Мне подсказали дорогу мои знакомые, и я отправилась в Госконцерт. Пришла и попросила подобрать мне какую-нибудь работу с японцами.
Меня взяли, потому что как раз в это время приехала с гастролями танцевальная труппа – варьете из Осаки. Прибыли эти девушки с гастролями на целых 4 месяца. Ездили мы по всей стране – в Ленинград, на Украину, в Белоруссию, куда-то еще. Представляете, 4 месяца гастролей, и все 4 месяца мы вместе! Это был мой университет.
Таким образом, я научилась лучше говорить, узнала очень многое о стране. Я научилась тогда готовить всякие японские блюда из наших(!) продуктов. Я их по-своему переделывала, но тем не менее. Наши ребята тогда еще не знали, что такое настоящие суси, не то что сейчас. Никто представить себе не мог, каков на вкус настоящий удон. Ко мне приходили гости, и все ели палочками, а я надевала кимоно. Тогда меня это очень занимало. Я могла говорить о Японии бесконечно долго. Пословиц тогда много узнала, поговорок.
Я часто использую японские пословицы, но перевожу их сама, на свой манер. Смысл, мне кажется, при этом сохраняется, а звучат они лучше, чем при дословном переводе. Ну, например, у меня часто спрашивают: «Какой у вас жизненный девиз?» Есть японская пословица. В моей интерпретации она звучит так: «Спелый рис держит голову вниз». Может быть, сразу не очень понятно, но вот представьте себе рисовое поле. Ветер дует. И те стебли, у которых колоски пустые, поднимаются по ветру, вытягиваются вверх. А наполненные, спелые, наоборот, наклоняются вниз. Рис – как человек, и спелый рис для меня знак скромности. Я оцениваю человека умного, самодостаточного, развитого по тому, как он держится, насколько он скромен.
Но это лирико-философское отступление, а если вернуться к истории, то варьете уехало, но я уже хорошо научилась говорить и продолжала совершенствоваться дальше. Были потом еще группы, и профсоюзные, и Госконцерта. А еще позже я пошла работать в УПДК (Управление по обслуживанию дипломатического корпуса при МИДе). Мне сказали, что существует такая организация, где есть для меня точка приложения сил. Я работала с NTV – японской телекомпанией, и это было очень и очень интересно. Мы делали репортажи, снимали интервью и много всего еще делали увлекательного. А 18 лет назад я пришла работать в «Асахи».
– Лариса Алексеевна, какую работу вы выполняли в «Асахи»?
– Ну, честно сказать, я была правой рукой шефа. То, что сейчас, наверное, называется референт. Я находила материал, я читала газеты, делала выборки из них – подыскивала что-то интересное, что надо было рассказать, издать. Переводила, конечно, очень много. Готовила интервью, ходила на интервью с шефом. Читала письма, отвечала на них, занималась документацией. Я же тогда была одна русская во всем «Асахи», поэтому делала все. Один шеф про меня говорил: «Хозяйка».
– А вы сами были в Японии?
– Да, три раза, в конце восьмидесятых – начале девяностых годов. Была с труппой Большого театра. Была с ленинградской группой «Русские» как переводчик. А потом я была в Японии с мужем две недели и гостила у жены моего шефа. Она, кстати, очень интересный человек, пишет детективные романы.
– После этих поездок возникли какие-то новые пристрастия или японская еда – это по-прежнему святое?
– Мне по-прежнему нравится еда, а что касается новых впечатлений, то мне нравится Токио, его людской поток. Может быть, потому, что я вообще городской человек. Я люблю разговаривать со случайными прохожими. Это интересно.
– Работая так долго с японцами, вы постоянно сталкивались и с их культурой. Она оказала какое-то влияние на вас, ваш характер, ваши увлечения?
– У меня необычное, не принятое среди японоведов отношение к японской культуре. Но я ведь и не японовед. Меня оставляют равнодушной многие японские традиции и то, чем другие обычно восхищаются. Мне, например, их гравюры не кажутся таким уж выдающимся произведением искусства, трехстишия не кажутся сгустком мысли и энергии. Мне это не говорит ничего. Их музыка, например, игра на кото или сямисэне, кажется нудной и скучной, а вот «попса» сегодняшняя мне весела и приятна.
У японцев присутствует, и мне это нравится, настоящая скромность человеческая. Они не могут сказать: «Я есть хочу», или «Мне холодно», или что-то там еще, чтобы другого не озадачить своими проблемами. И это на меня тоже перешло.
Мне даже сами японцы часто говорят: «Ты такая же, как мы». Я, например, никак не могу впереди научиться ходить. Даже если мужчина мне дверь открывает, я все равно буду сзади стоять. Те, кто меня знает, они рукой махнули, мол: «Это японка». Я не могу кому-то пальто отдать. Я пойду сама повешу. Я никого никогда не перебиваю в разговоре. Я не говорю: «Ну, может быть. Да, есть доля вероятности, что это так». В моей русской речи появилось вот такое, и это, наверное, чудно и странно.
– Лариса Алексеевна, получается, что вы делу своему, живой переводческой работе посвятили практически всю жизнь?
– Нет, полжизни. У меня появилось другое интересное и требующее значительной самоотдачи занятие.
– Вы имеете в виду стихи?
– Да, хотя стихи я начала писать только 14 лет назад, а до этого действительно около 10 лет моей основной работой была Япония. Параллельно потом уже появились стихи, песни. Затем начались концерты, творческие вечера, еще позже – телевидение, и работать с японцами стало уже не очень интересно, и потом, может быть, это нескромно звучит, но все-таки я стала узнаваема и появилось определенное отношение ко мне со стороны наших людей. Стало странно: почему я должна на работе у японцев ходить сзади, открывать дверь, работать секретарем и т.д. Ну вообще стало немножко не по себе.
К тому же, чем больше я становилась известна, тем больше планировалось творческой работы, надо было постоянно куда-то спешить. А в «Асахи», как на любой японской фирме, никто никаких скидок мне не даст. Так зачем же и их обременять, и себя? У меня теперь есть другие интересы, а проблем с молодыми кадрами сейчас нет ни у кого. К тому же, повторюсь, я не японовед, и многие взгляды профессиональных японистов на работу я не разделяю.
– Я много общалась с нашими учеными-японоведами, я знаю, что она многому научились, они знают язык, изучали историю, культуру и т.д., но я не понимаю: почему они должны так же, как японцы, кланяться? Почему наши, особенно это женщин касается, должны говорить, как они? Знаете, как японки говорят традиционно, тоненько так? Нет. Я есть я. Я иностранка, и я говорю и ясно, и понятно, и весело, и серьезно, но я говорю так, как иностранец говорит на японском языке. Просто смешно, если я буду так же кланяться по 150 раз, а у нас есть такие переводчики. Почему?! Я здешний человек. Я носитель этой культуры, и хотя я уважаю и ценю их культуру, но моя мне ближе. Поэтому я просто открою дверь, скажу: «Проходите», предложу чай. Уважая их культуру, я все-таки несу нашу, и не люблю, когда наши люди так старательно изображают из себя японцев. Нет, это не мое.
– Скажите, Лариса Алексеевна, японцы понимают, что у них работает известная поэтесса, автор популярных песен, проще говоря, звезда?
– Мне часто этот вопрос задают. Я думаю, что до конца они не представляют этого. К тому же я стараюсь не давать им повода относиться ко мне как-то по-особенному. Я ведь к ним пришла работать. Я даже рада, что этот вопрос у нас никогда не обсуждался. Зачем? Я прихожу на работу и делаю свое дело. Изредка я отпрашиваюсь на концерт или еще куда-то по делам. Правда, когда я вела некоторые телепрограммы, то они изредка смотрели. Да еще когда они купили российскую фонограмму по караокэ, то очень удивились. Там много оказалось моих песен, и мне показывали: «Гляди, тут даже твои песни есть!».
– Ваши песни переводили на японский язык? Ведь там наша эстрада достаточно популярна.
– Я слышала свой романс, переведенный на японский язык. Знаете, «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала. »? Мне не очень понравилось. По-моему, песня многое потеряла и при переводе, и при исполнении. А других я просто не слышала. Не знаю, может быть, кто-нибудь и переводил. Честно говоря, меня это не очень волнует. Я не езжу за границу выступать. Я хочу здесь работать. Я здешний человек и только здесь могу заниматься любимым делом. Я люблю наших зрителей и наших слушателей. Остальных – уважаю.
А я. с помойки
(Ответы на записки из зала)
– В ваших стихах много уличной атмосферы, дворовой романтики. Почему?
– А я. с помойки! С Грохольского переулка. Старый дом, золотые шары в палисаднике. Я первая в огромном роду окончила институт. Мне нечем гордиться в смысле происхождения и есть чем гордиться в смысле того, что мне перешло: я – нормальная. Мне одна знакомая заметила: «Что у тебя за песни такие: когда их поют, даже электрическую мясорубку выключаешь и слушаешь – чем же кончится?!»
Я все время вспоминаю
Где под осень расцветали
В палисадниках горели
Желтым радостным огнем.
Плыли тихие недели,
Так и жили день за днем.
Золотые шары – это детства дворы,
Золотые шары той далекой поры.
Золотые шары, отгорели костры,
Золотые костры той далекой поры.
Возвращались все с работы,
Был не нужен телефон.
Танго старое звучало,
Танцевали, кто как мог.
От двора легло начало
Любви, судьбы, дорог.
Золотые шары – это детства дворы,
Золотые шары той далекой поры.
Золотые шары, отгорели костры,
Золотые костры той далекой поры.
Я с утра куплю на рынке
Золотых шаров букет.
Выну старые пластинки,
Словно память тех лет.
Всех, с кем жили по соседству,
Теплый вечер соберет,
И опять дорогой детства
Нас память поведет.
Жили мы когда-то крепкой стаей,
Вместе отрывались от земли,
Над уснувшей улицей летали,
Друг без друга жить мы не могли.
Но однажды к нам чужак прибился,
Как кричали мы на голоса!
Он тебя увидел и влюбился
И умчал в чужие небеса.
И слышит крик ночная мгла.
Ты нашу стаю предала.
Тоску не в силах отвести.
И стая примет и простит.
В этот лютый холод не согреет
Даже градус жаркого вина.
Твой чужак об этом пожалеет
И за все расплатится сполна.
Крик ночной достигнет черной тучи,
Вздрогнет ночь в осколках фонарей.
Жизнь тебя заставит и научит
В стаю возвратиться поскорей.
МЫ В САДОВНИКОВ ИГРАЛИ.
Помнишь мир одноэтажный старого двора?
Нам казалась очень важной детская игра.
Все тогда казалось тайным,
Все казалось неслучайным.
Цвел наш сад, и приближалась
Я садовником родился,
Не на шутку рассердился.
Все цветы мне надоели,
Я смотрела на тебя.
Мы в садовников играли,
Мы друг друга выбирали,
И казалось в самом деле,
Что решается судьба.
Повзрослели игры наши с тех далеких пор.
Стал давно многоэтажным детства старый двор.
А в метро на переходе
Кто-то вдруг ко мне подходит,
Незнакомый и знакомый,
Я садовником родился,
Не на шутку рассердился.
Все цветы мне надоели,
Я смотрела на тебя.
Мы в садовников играли,
Мы друг друга выбирали,
И казалось в самом деле,
Что решается судьба.
Знаешь, прежними остались
Голос твой и взгляд.
Будто мы вчера расстались,
Будто не в метро мы вовсе,
А на улице не осень,
Мы в садовников играем,
И цветет наш старый сад.
Три часа самолет над тайгою летит,
У окошка японец сидит и глядит.
И не может, не может понять самурай —
Это что за огромный, неведомый край?
Удивленно таращит японец глаза —
Как же так? Три часа все леса да леса.
Белоснежным платком трет с обидой окно,
Я смотрю, мне смешно, а ему не смешно.
Самурай. Самурай, я тебе помогу,
Наливай, самурай, будем пить за тайгу.
Про загадочный край
И пока самолет задевал облака,
Он сказал, что в Японии нет молока,
Что в Японии нет ни лугов, ни лесов
И что негде пасти ни овец, ни коров.
Я тебя понимаю, мой маленький брат,
Ведь таежный мой край и красив, и богат!
Ты не зря, Панасоник, завидуешь мне.
Так налей же еще в голубой вышине.
Если бы не было в моей жизни Владимира Мигули, может быть, так и сочиняла бы я только стишки на дни рождения и свадьбы моим друзьям. Он что-то разглядел, подсказал, научил жанру. «Сокольники» – из любимых моих песен. Мигуля – из любимых моих людей.
Спелый рис держит голову вниз
В раздел журнала «Гастрономъ»
Лариса Рубальская: «Жуй спокойно, страна!»
Материал предоставлен журналом «Гастрономъ» (апрель 2003, рубрика «Рецепт с автографом»)
— А подруга-то ваша как похудела!
— Ты Галину Борисовну Волчек имеешь в виду? 23 кило! Она очень серьезно к этому относится. Молодец! И теперь хорошо выглядит и чувствует себя прекрасно.
Беседовал Влад Васюхин
Чахан от Ларисы Рубальской
Что нужно:
300 г белого риса
2-3 моркови
2-3 репчатые луковицы
2 яйца
пучок зеленого лука
немного ветчины
соевый соус
кетчуп
Что делать:
Рис отварить. Морковь натереть, лук порезать и обжарить вместе с нарезанной соломкой ветчиной, вбить яйца.
Перемешать все с рисом, добавить по вкусу соевый соус и кетчуп. Подержать на огне до застывания яичной смеси. Подать, посыпав мелко нарезанным зеленым луком.
Мы не могли отпустить Ларису Алексеевну, не попросив у нее стихотворения.
Была молодой и зеленой
И сытой бывала не слишком.
О «Хилтонах» и «Шератонах»
Читала в заманчивых книжках.
А лучшей едою считала
Котлеты, а к ним макароны.
И даже во сне не мечтала
О «Хилтонах» и «Шератонах».
Отель «Шератон»,
Лакей откроет двери.
Отель «Шератон»,
Сама себе не верю.
Отель «Шератон»,
Подхватит чемоданы.
Отель «Шератон»,
Неведомые страны.
Ведет меня в горку кривая,
В Парижах бываю и в Боннах.
И запросто там проживаю
И в «Хилтонах»,
И в «Шератонах».
По белому свету летаю
За йены, за марки, за кроны,
Но лучшей едою считаю
Котлеты, а к ним макароны!
Японцы научили Ларису Рубальскую не задирать нос
За полтора часа шоу на сцене ГКЗ Лариса Алексеевна прочитала свои самые популярные стихи, спела песни и рассказала байки из жизни.
Творческий вечер Ларисы Рубальской в Туле, как всегда, ждали — зрительный зал был практически полон! У этой маленькой талантливой женщины получается каждый раз собирать своих поклонников, друзей на творческие встречи и с блеском проводить задушевно-доверительные, искренние концерты — это факт!
Лариса Рубальская на сцене тульского ГКЗ.
Перед выступлением Лариса Рубальская пригласила нас в гримёрку. На столе — чай, сладости и её любимая выпечка.
— Лариса Алексеевна, любите выступать в Туле?
— Я всегда приезжаю в ваш город с удовольствием. Город хороший, ехать близко, народ гостеприимный, пряники сладкие. Уже накупили их полную сумку. Всегда привожу их своим маленьким внукам, племяннице, помощнице по дому, соседке. Все они ждут из Тулы пряники со сгущёнкой.
— Что Вас сейчас вдохновляет на творчество?
— Я сейчас работаю артисткой, выступаю со сцены — вот моё творчество. Мало пишу. Концерты — это просто марафон, не успеваю делать больше ничего.
— Есть секрет восстановления сил после концерта?
— Только время помогает. Для меня самое главное, чтобы между концертами было 2−3 спокойных дня. И я, честно говоря, в это время ничего не делаю. Читаю, смотрю телевизор, люблю поспать, поесть… Другого секрета нет.
— Что читаете сейчас?
— Женскую прозу. Сейчас на тумбочке у кровати лежит книга Татьяны Толстой «Лёгкие миры», читаю книги Ирины Муравьёвой, Виктории Токаревой. Купила модную книжку «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной, ещё прочитала мало страниц. Пока меня фабула не очень занимает, но написано интересно.
— А какие у Вас кулинарные предпочтения?
— С детства, к сожалению, у меня особая любовь к белой еде: хлеб, масло, картофельное пюре, рис, макароны… Всё это отражается на фигуре. Была бы я похудее, было бы немножко легче ходить и покупать одежду.
— Вы как-то рассказывали, что любите возиться на даче и варить чудное варенье…
— Раньше я была заядлая дачница. Но сейчас, когда состав семьи изменился (Рубальская похоронила маму, брата и мужа. — Прим. авт.), у меня уже нет такого интереса. Но у меня есть помощница, так вот она на даче чудеса творит. Я сейчас больше потребитель. Она варит варенье, а я много ягод с сахаром перетёрла и положила в баночки.
— Ваши песни поют звёзды первой величины. Есть ли на эстраде молодые исполнители, для которых Вам хочется что-то написать?
— Я хотела бы написать. Но дело в том, что я не умею писать то, что они сейчас поют. Я не могу написать для Егора Крида, хотя он яркий и симпатичный. Думаю, что у них нет интереса ко мне, а у меня нет большого интереса к ним.
— А когда слышите строки «Это ветерок мои губы колышет», как вам?
— Никак. Я до сих пор люблю строки Пушкина «Я помню чудное мгновенье». Я никуда не денусь от хорошей поэзии. Ну, вот молодежь такая, да пусть поют! Я взяла себе за правило никого не осуждать. Помните, как у Евтушенко: «Пришли другие времена, взошли иные имена». Пусть поют, пусть им радостно будет. Им не нужна «виньетка ложной сути» (улыбается). Но слава Богу, живы ещё те, кому нужна.
— Вот сейчас все жалуются на кризис. Вы его ощущаете?
— Нет. Моё праздничное агентство работает. Люди и в кризис отмечают свадьбы, юбилеи. Это для меня больше не бизнес, а хобби — писать песни для людей на заказ. Немножко подкармливает, немножко радует, приводит новых людей в мою жизнь. Заказчики, как правило, становятся моими хорошими приятелями. Концерты у меня как были, так и есть, если не больше. И самое ужасное, но и прекрасное, что люди приносят очень много цветов, которые стоят недёшево. Я думаю, зачем же вы, бедненькие, тратите деньги на цветы? Вот вам и кризис.
— Вы более 30 лет прожили в Японии. Чему научились у людей другой ментальности?
— Не думаю, что стала очень объяпонившаяся. Но работу с японцами я называю своими университетами. Мой характер и так им был очень подходящим, а я его еще под них «подравнивала». Приучилась не якать. У японцев нельзя говорить «я», «мне»: «я замерзла», «мне хочется есть»…
«Спелый рис держит голову вниз», — повторяли они. И приучили меня к этому. Постепенно я привыкла наклонять голову, и это стало, можно сказать, одним из главных моих жизненных принципов. Никогда не противопоставляю себя людям, ни с кем не разговариваю свысока.
Доведись мне преподавать дисциплину «как правильно жить», я начала бы с правила: не выделяться! То есть талантом и умом можно, а поведением, достатком — нет. Я следую этому правилу всю жизнь. Я терпима ко многим проявлениям, не схожу с ума от успеха.
— На разных каналах сейчас очень много телешоу. Какие нравятся?
— Я хожу почти на все. Я очень люблю Андрея Малахова — и «Сегодня вечером» и «Пусть говорят», несмотря на то, что многие кривят лицо, когда слышат об этой передаче. Я бывала несколько раз на очень позитивных программах, а сам Малахов — замечательный человек, сердце у него не застыло. Он чувствует боль людей, и я знаю, что много раз он смог им помочь. И только плевать в сторону «Пусть говорят» считаю несправедливым. Мне очень нравится, как Юля Меньшова ведёт свою программу «Наедине со всеми», я тоже у неё была. Была у Киры Прошутинской, разумной, глубокой, Тани Устиновой — умнице с нетривиальными вопросами. Я очень люблю «Модный приговор». У меня в каждой комнате телевизор, я очень люблю телевидение, многих телеведущих и благодарна телевидению, что они меня приглашают.
— Ваше пожелание всем тулякам!
— Я один раз придумала пожелание и его тиражирую: жизнь обязательно чёрно-белая, наступление чёрных полос обязательно. Желаю всем, чтобы непременные чёрные полосы были очень редко и очень узкие, а светлые — часто и широкие!
Из досье Myslo
Лариса Алексеевна Рубальская
Родилась 24 сентября 1945 г. в Москве.
Окончила педагогический институт (факультет русского языка и литературы), курсы японского языка.
Работала гидом-переводчиком в бюро международного молодежного туризма «Спутник», в ВЦСПС, в Госконцерте.
С 1975 по 1983 – секретарь-переводчик в московском бюро японской телекомпании Эн-Ти-Ви.
С 1983 референт московского представительства японской газеты «Асахи».
Выпустила 9 сборников стихов, кулинарную книгу.
Написанные ею хиты: «Напрасные слова» (А. Малинин), «Доченька» (А. Пугачева), «Не сжигай последний мост» (С. Ротару), «Странная женщина» (М. Муромов), «Транзитный пассажир», «Угонщица» (И. Аллегрова), «Свет в твоем окне» (Алсу) и многие другие.
Глас народа
«Лариса Рубальская потрясающая – её нельзя не любить!»
Вера Павловна и Зинаида Николаевна:
– – Любим её не только за творчество, но и как женщину, как человека. Уважаем за её простоту. Она настолько близка к людям, к простым женщинам, её просто нельзя не любить. Она простая, умная, добрая, наша, не заоблачная. На концерте уже в третий раз. Как только увидели афишу в газете – сразу купили билет.
Вера Александровна Шапочкина и Елизавета Казанова:
– Билеты на концерт Ларисы Рубальской – это подарок, это моя давняя мечта. Удивительно, насколько столь одарённый человек может быть таким скромным. Как долго люди не знали, на чьи стихи наши звёзды поют песни! Поэзия Ларисы Алексеевны близка народу по духу и попадает в самое сердце. Стихи мирные, жизненные. Отдохнули на концерте, так всё было живо и непринуждённо!