папочка войди в меня

Папочка войди в меня

Придя из детского садика, Верунчик сказала:
– Теперь я знаю, откуда рождается музыка!
Естественно, мы с мамой хором спросили «откуда» и узнали: если забраться внутрь пианино, можно там увидеть множество маленьких молоточков, и «когда нажимают на клавиши, из-под них вылетают нотки».
– Впервые встречаю девочку, которая пожелала заглянуть внутрь пианино, – смеялась её педагог.
– Теперь я знаю, где делают облака! – восклицает Бурунчик, показывая пальчиком на огромную дымящую трубу ТЭЦ, мимо которой мы проезжаем.
По утрам она о чём-то мечтает за завтраком, ковыряя вилкой омлет, или откладывает в сторону бутерброд, вздыхает:
– Как же мне надоели эти авакады.
А если я посмеиваюсь над ней, грозит:
– Пожалуюсь на тебя воспитательнице!
Не маме, нет. Воспитательнице.
Тащит меня в кино на «места для поцелуев», где мы будем есть карамельный попкорн, запивать его колой и обниматься, потому что:
– Пока я не выросла, ты будешь мой любимый мальчик. А в этом фильме, между прочим, покажут попку, но не голую, а в памперсе.

Проводив журавлей, пошли в кафе, сделали заказ, сели за столик в соседнем полупустом зале. Сидим пять минут, десять, пятнадцать.
– Папочка, почему не несут наш заказ?
– Посиди здесь, солнышко, я сейчас схожу и узнаю.
– Давай я сама схожу!
А что, идея. Отдаю Верунчику чек и инструктирую, как надо разговаривать с кассиром или администратором. Через три минуты приходит.
– Спросила, а тётя у меня чек забрала и сказала: возвращайся на своё место.
В зал стремительно вбежали администратор с официанткой. Улыбки до ушей, в руках у девушки поднос с заказом.
– Простите, забыли. Но какое милое дитя! Подходит к нам и с обидой спрашивает: почему меня не обслужили? Боже, мы, наверное, ещё сутки будем улыбаться. Это вам добавка от заведения – мороженое и яблочный сок.

В раздевалку плавательного бассейна папам соваться не рекомендуют, в группе уже есть и двенадцатилетние девочки. Но что делать, если мама приходит с работы после восьми?
– Папа, папа! – верещит она из душевой. – Включи мне воду!
Прикрывая глаза рукой, почти на ощупь вхожу в запретную зону, вижу сквозь растопыренные пальцы головку какого-то голыша в такой же алой резиновой шапочке, включаю воду, регулирую, ласково хлопаю по спинке, поворачиваюсь, ухожу. А вслед:
– Папа, папа, а мне?
Поворачиваюсь – в соседней кабинке зябко ёжится моя малышка, а воду я включил другой девочке.
– Вы – суперпапа. С нас теперь фен и косички на год вперёд, – ржут молодые мамочки.

Вот я решил её успокоить, но по-мужски. Встряхиваю и говорю:
– Ну-ка прекрати ныть!
А она в ответ:
– Папочка, я же женщина. Будешь так со мной обращаться, сейчас как разревусь на неделю, ничем не успокоишь.
И ведь разревётся.
Услышала в подъезде от соседок, что нашему сантехнику «пришёл кирдык», «хватил кондратий». Пристаёт к нам:
– Кирдык – это кто такой? Его что, так и зовут, Кондратий Кирдыкович? Он что, из Средней Азии? А почему он пришёл к сантехнику, он его приглашал? А во что он был одет? Он и среди ночи может прийти? И на Новый год? И даже не поздороваться может?

В воскресенье гуляем вдоль канала. Бурунчик провожает взглядом утку с подросшими за лето утятами и неожиданно спрашивает:
– Папа, а у уток есть родильный дом? А как он устроен? И приёмный покой там есть, и рентген, и УЗИ?
Пришлось нафантазировать целую историю, как уток привозят в утиный роддом на утиной «скорой помощи» и каждой выдают гнездо, а папы-селезни стоят под окном и крякают. С такой девочкой станешь Андерсеном.
Заболела, осталась с насморком дома. Сидим в детской, играем в папу и маму. Если хорошо поиграть, то потом она позволяет мне часа два-три поработать за компьютером. Бурунчик шмыгает простуженным носиком, я предлагаю:
– Вот, возьми салфетку, вытри сопельки.
Не выходя из роли, укоризненно отвечает:
– Я твоя жена, а не дочь, дорогой. А у жены не сопельки, а сопли. Сама вытрет.
Мама до полуночи смеялась, когда пришла с работы.
– Артём, Артём! – кричит Верунчик на детской площадке знакомому мальчику, а тот невозмутимо проезжает мимо на самокате.
Ласково, тихо, но убедительно начинаю втолковывать дочке, что большим девочкам нехорошо самим навязываться, бегать за мальчиками и звать. Слышу в ответ:
– Папочка, я с тобой согласна, но можно я ещё чуточку побуду маленькой? Маленьким можно за мальчиками бегать?

В Екатерининском дворце в Пушкине попросила взять ей отдельный аудиогид и с открытым ртом прослушала всю экскурсию.
– Папочка, теперь я знаю, как жила королева.
– Царица, – пытаюсь поправить.
– Королева, королева. И не надо со мной спорить.
Размышляет вслух:
– У меня так много друзей, папочка. А вот у тебя совсем нет друзей.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что ты всё время сидишь один за компьютером.
Говорю жене, что завтра надо бы с друзьями в пивбар.
А вот они уходят с мамой в развлекательный центр.
– Мамочка, а папа с нами пойдёт?
– Солнышко, папа решил остаться дома и немножко от нас отдохнуть.
Подходит ко мне и укоризненно спрашивает:
– Папочка, почему ты решил от нас с мамой отдохнуть? Что за дела такие?

Интересуется:
– Какая у тебя, папа, классная футболка. Откуда она?
– Мне её подарила мама на Новый год.
– Папа, не тупи. На Новый год подарки должен дарить Дед Мороз, а не мама.
Делится «зубными» впечатлениями:
– У меня уже два зубика вывалилось, у Алисы – три, а у Феди сначала тоже три, а потом как посыпались, целая пригоршня зубов. У зубной феи денег не хватит с Федей рассчитаться.
Играем в больницу. Верунчик – дежурная медсестра.
– Доктор, доктор, на нас надвигается уйма пациентов!
А вот поучает приятеля-ровесника:
– В термометре находится труть. И если она разлетится на мелкие шарики, надо бежать из дома и звонить в полицию и «скорую».

Узнала свой вес.
– Ура-а, я вешу целых двадцать килограммов! Это означает, что мне теперь нужно двадцать килограммов лекарства.
Заказали блинчики, заняли свободный столик, сейчас мне надо сходить за заказом.
– Папочка, можно твой смартфон?
– Солнышко, а у тебя его не заберут, пока я буду ходить за блинчиками? Вдруг плохие мальчишки схватят и убегут.
Серьёзно так отвечает:
– Папа, не переживай. Я их догоню и поколочу.
Рассказывает:
– Наша новая тренер по плаванию сама в воду не лезет. Стоит снаружи одетая, свистит в свисток и командует.
– Как зовут тренера?
– Забыла, как она называется.
А вот тренера Наташу, которая научила её плавать, Верунчик до сих пор помнит, «потому что Наташа была в воде вместе со мной».
Верунчика несколько дней не было в садике, и вот наконец пришли.
– Вера Гудик, Вера Гудик! – радостно кричат малыши.
Несколько детишек, побросав ложки и кружки, кинулись в раздевалку обнимать её. Воспитательнице пришлось вмешаться, но и она с трудом сдержала улыбку.

Вечера теперь загружены по самую крышу. После танцевального кружка сходили в бассейн, а потом Верунчик предложила «накупить побольше вкусняшек» и уснула в магазине прямо в тележке для продуктов.
Подошёл охранник, стал выговаривать, что такую большую девочку в тележке возить не надо.

Источник

Папочка войди в меня

Я захлебывалась слезами, ничего другого мне не оставалось.

Монстр спал рядом со мной.

Перекинув через меня свою громадную лапу и ножищу. Чужое дыхание, размеренное и умиротворенное, щекотало мои ключицы — он тихо посапывал во сне. Я лежала и не смела сдвинуться ни на дюйм, заставляя себя терпеть мерзкое ощущение вытекавшей из меня спермы.

Я боялась того, что он сделает, когда проснется.

Между ног саднило. Вдобавок этот ужасный подгузник, да еще и наручник, приковывавший меня к кровати и обрекавший находиться возле Бена. Бен. Не верилось, что у него человеческое имя. От воспоминаний — ощущения тяжелого тела на мне, фырканья над ухом — меня затошнило. Он не человек.

Монстр пошевелился. Он засопел, сонно заморгал и зевнул, прижимаясь ко мне. Вытянул длинные ноги — до хруста в суставах — и взялся за перила, разминая руки. Я быстро закрыла глаза и притворилась спящей. Бен втянул в себя воздух и повел носом у меня под челюстью, как будто бы… поскуливая.

Прикоснувшись губами к моей шее, он накрыл нас одеялом и забрался на меня. Его туша обосновалась у меня между ног, а губы лениво опустились с поцелуями к моему соску, при этом он без остановки бормотал какую-то околесицу. Я дернулась — наручник звякнул.

— Хочу есть, — сонно выдохнул Бен. Обхватив сосок влажными губами, он сжал мои груди и принялся ритмично массировать их.

Наручник уже гремел — я отчаянно пыталась вырваться.

Он пригвоздил к постели мою свободную от оков руку и продолжил с того места, где я его прервала. Язык ласкал сосок, губы нежно подергивали его, словно Бен пытался выдавить из меня несуществующее молоко. Я нервно содрогнулась от рвотного позыва, но он продолжал мурлыкать и сосать, периодически сдавливая меня рукой. В комнате царила тишина. Только кровать поскрипывала — Бен начал сумбурно двигать бедрами, вбиваясь в матрас.

Мельком я увидела его глаза — в миг, когда он вздергивал мои бедра, поудобнее пристраиваясь ко мне. Похоже, он меня не замечал: если честно, он вообще смотрел сквозь меня — на что-то, видимое лишь ему одному. Бен откинулся назад и, облизнув губы, потянулся к уже эрегированному члену. Здоровенному, поблескивающему смазкой.

— У папы есть для тебя сюрприз, — проворковал Бен.

Я следила, как его рука лезла в кошмарную прикроватную тумбочку, и шумно подавилась всхлипом.

— Да, знаю, — Бен улыбнулся, возвращаясь ко мне, и неожиданно расстегнул наручник. Сквозь растрепанные черные волосы его улыбка казалась отвратительным злобным оскалом. — И я собираюсь повторить это снова, и снова, и снова.

Теперь я могла передвигаться по кровати, но Бен этого и добивался. Он жестко придавил меня к постели, животом вниз, заблокировал предплечьем, точно стальной балкой, мои лопатки, лишая всякой возможности подняться. И сгреб мои волосы в кулак. Я услышала, как он с треском разрывает какую-то коробку, а потом почувствовала, как он трется об заляпанный спермой подгузник, и заплакала от бессилия.

Как же хотелось сорвать эту хреновину! Сперма липла к промежности и внутренней стороне бедер. Сейчас я бы с радостью согласилась снова принять с ним ту жуткую ванну, лишь бы смыть ощущение его с себя!

— Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… — Бен поцеловал меня в висок под аккомпанемент рвущейся упаковки. — Ты ко всему привыкнешь, солнышко. Ко всему. — Толстые пальцы проникли в дырку на моем подгузнике и, с силой дернув, разодрали его доверху. — Теперь попробуй расслабиться… Сейчас я поставлю тебе суппозиторий.

Что-то ткнулось прямо туда, где мне совершенно не хотелось чувствовать посторонние вещи. Я распахнула глаза, но Бен немедленно пихнул меня лицом обратно вниз — подушка заглушила мой крик, когда палец протиснулся мне в задницу. Зажмурившись, я сучила ногами и орала, срывая горло. Мое тело отчаянно сопротивлялось вторжению, что бы он там ни засовывал в меня!

Больно… Так чертовски больно.

Бен засмеялся мне в ухо.

— Ты капризничаешь — хуже чем ребенок. Им часто дают лекарства таким способом… — Его палец остановился и поводил по сторонам. Бен застонал в ответ на мой вопль. — Разумеется, эта процедура мне не доставляет удовольствия. Однако с тобой… совсем наоборот.

Бен извлек палец из моего тела и дал мне передохнуть минуту. Я спрятала лицо в подушку, пытаясь отдышаться или подспудно надеясь, что задохнусь и умру. Зачем он соорудил эту комнату, один к одному похожую на мою спальню в квартире Роуз? Какого хрена он творит?

Мне никогда не узнать правды, если он не перестанет обращаться со мной как с игрушкой. Он не воспринимал меня как равную — того, с кем можно поговорить, излить душу. Для него я безмозглый несмышленыш, и от моих всплесков эмоций он становится даже еще хуже. Что, если он именно этого и добивается? Если я смирюсь и заткнусь, ему станет лучше? Или он убьет меня?

Прошлой ночью, когда он меня трахал, я не слишком баловала его ответной реакцией. Может быть, мне следует помалкивать…

Бен опустил перила и встал, зевая и потягиваясь своим громадным телом. Я подняла голову и поймала взгляд его темных глаз, наблюдавших за мной — он небрежно взъерошил свою растрепанную шевелюру. Мой взгляд скользнул ниже, к измазанному моей кровью члену.

Бен включил телевизор и начал листать каналы, уже не глядя на меня.

— Все для тебя, малышка. Сейчас мы пойдем в ванную, подождем, пока «Д*****» не подействует. — На экране замельтешил «Щенячий патруль», и Бен улыбнулся. — Если бы мне платили пять центов за каждого ребенка младше десяти с дерьмовым ширпотребом из «Щенячьего патруля», я мог бы уйти на покой хоть завтра.

Мое сердце бешено колотилось. Я сглотнула подступившую тошноту. Кажется, вот мой шанс попробовать изменить мой образ в его сознании.

— Чем ты занимаешься? — хрипло спросила я.

Отложив пульт, Бен подошел к комоду. Он совершенно не стыдился своей наготы, и понятно почему. Он был высокий — огромная гора, не такой, как идеально вылепленные модели из «Men’s Health», но просто громадный. Мощные руки с рельефными сухожилиями — мышцы перекатывались по его широким плечам, пока он рылся в моей одежде. Он выглядел очень сильным.

— Акушерство и гинекология, — отозвался он. Его выбор пал на розовую ночнушку и белые трусики. Цвета самой невинности… — Большую часть ординатуры я провел в педиатрии. — Он задвинул ящик и открыл другой.

— …О, — я снова сглотнула. — А какое лекарство ты мне дал?

Бен перекинул одежду через плечо — вещи для меня и для него.

— Оно вызовет у тебя лактацию.

О боже. У меня губы затряслись, а он приближался, опять покровительственно улыбаясь. Я растянула губы в ответной улыбке — насколько получилось.

— Пить хочется, — сипло попросила я, пытаясь сменить тему.

— М-м. Мы выпьем, когда я тебя буду мыть, — он навис над кроватью и раскрыл объятия. — Идем.

Дрожа, я оттолкнулась затекшими руками и ухитрилась повернуться к Бену. Он сгреб меня, я обхватила ногами его талию и крепко держалась за него на протяжении короткого пути через комнату. Новых вопросов я не задавала. Начнем издалека и понемногу.

Поставив меня на ноги в ванной, он включил воду и положил одежду на раковину. Я заметила в зеркале свое отражение. Мой взгляд задержался на подгузнике и на покрытой синяками шее. Я похудела. Неужели прошло всего несколько дней.

Бен вернулся и помог мне выбраться из подгузника. Он поймал мой взгляд в зеркале и самодовольно улыбнулся при виде крови на внутренней стороне моего бедра. Неудивительно, с учетом размера его члена и моего бывшего статуса девственницы.

Источник

Папочка войди в меня

Я выплюнула соску и охотно подчинилась:

— Пожалуйста, не кончай в меня! Я не хочу забеременеть!

— Вот умница, — ворковал Бен. — Держи еще… Получай…

— Я знаю, сладкая. Я знаю, — толкнувшись напоследок, он скатился с меня и лег рядом. Его темные глаза казались ласковыми и сонными, сытыми после оргазма. — Ты такая красивая.

Я уставилась на него, прослеживая взглядом линию его длинного подбородка. Он не был уродом и не выглядел как монстр. Он был похож на нормального парня. Я все смотрела на него, а потом коснулась его щеки дрожащей рукой. Он приложил губы к моей ладони и улыбнулся.

— И ты тоже, — прохрипела я. — Вот почему я ничего не понимаю.

Бен поцеловал мою ладонь.

Он подтащил меня к себе и вытянул шею, приблизившись к моей груди. Его губы приникли к соску, и я всхлипнула, ощущая облегчение, поскольку давление отступало. Было хорошо. Тело расслаблялось…

Он притянул мою руку к своему горлу. Кадык дергался под моими пальцами с каждым затягивающим движением губ вокруг соска — из-за искусственной лактации — и это странным образом завораживало. Я положила ладонь на его затылок и закрыла глаза. Посасывания медленно убаюкивали меня, и я вдруг поняла, что сама расчесываю пальцами густые волосы Бена, от корней до кончиков.

— Я так люблю тебя, — вздохнул он и лениво поцеловал другой мой сосок. — Я так сильно люблю тебя, мамочка.

Я была слишком измотана, чтобы впадать в панику. А потом и вовсе задремала, Бен тем временем поочередно сосал мои груди, напевая про себя, нежно стимулируя меня массирующими поглаживаниями.

Какое это все-таки приятное ощущение.

Я уже некоторое время бодрствовала, но в действительности предпочла бы уснуть вечным сном. Звук его голоса заставил меня вздрогнуть, и я, притворившись, что только сейчас очнулась от сна, открыла глаза с рассеянной улыбкой.

Бен стоял надо мной, держа руки в карманах. На нем были черные брюки и темно-серая рубашка с галстуком — деловой костюм: он вышел на работу после отпуска. Черные волосы были разделены ровным пробором на две стороны и аккуратно зачесаны, как при нашей первой встрече. Он улыбнулся мне и ненадолго отвлекся, расстегивая часы. Я обратила внимание на серебряное кольцо на безымянном пальце его левой руки.

— У меня есть для тебя подарок, — пробормотал он. Сжав мою щеку своей лапищей, Бен погладил кожу большим пальцем. — Тебе будет так одиноко, пока я на работе… Вот я и подумал, что домашний питомец мог бы составить тебе компанию.

Его улыбка насторожила меня.

Бен быстро наклонился и выпрямился, держа в руках пластиковый террариум, внутри которого сидел огромных размеров черный тарантул.

— Он тебе нравится? — невинно поинтересовался Бен. Он постучал по пластику, и меня перекосило, когда тарантул вскинулся, демонстрируя здоровенные зубы. — О-о-о, что за маленькая злючка!

Меня чуть не вывернуло наизнанку. Ненавижу его. Ненавижу!

Я выдавила из себя вымученную улыбку.

— Он… он замечательный! Я назову его Питер, — у меня вырвался неубедительный смех. — Как Спайдермена.

Бен продолжал улыбаться, глядя на меня. Он жестом приказал сесть, и я послушалась, на мне все еще была ночнушка со вчерашней ночи. Свесив ноги с кровати, я старалась ничем не выдать своего страха и отвращения к тарантулу. Бен погладил меня по волосам, и я скрестила лодыжки.

— Он на самом деле тебе нравится, Рей? — Бен неспешно потянулся к террариуму и открыл крышку.

Я не могла не смотреть туда, но Бен, мягко взяв меня за подбородок, повернул мое лицо к себе. Он торопливо расстегивал ремень, а мое сердце громко стучало.

— Д-да, — заикнулась я. — Да, папочка.

— Моя хорошая девочка проявляет инициативу, — он вытащил из штанов уже привставший член. — Проголодалась?

Краем глаза я заметила, как паук увернулся от руки Бена. Сначала замер в нерешительности, а потом осторожно коснулся передними лапками подушечек протянутых пальцев.

С головки члена свесилась капелька смазки.

Я не знала, что из этого тревожило меня больше.

В ушах звенело, но я кивнула.

— Правильно, — прошептал он, — наслаждайся, — и сдавил мое горло. — Еще тебе придется кормить твоего нового друга. Он любит новорожденных мышей — еще розовых, с непрорезавшимися глазками. Ты сумеешь накормить его, как большая девочка?

Я закрыла глаза и кивнула. Господи, когда все это кончится, я точно блевану!

Его хватка стала крепче.

— Кажется, ты нервничаешь, малышка. Беспокоишься о своем новом приятеле? — Бен толкнулся глубже — я подавилась — а затем столь же резко вытащил член. Схватив меня за челюсть, он смотрел, как я кашляю, как кривится мое лицо. — Ключ к успеху в том, чтобы сохранять практически полную неподвижность.

У меня глаза чуть не вылезли из орбит, когда я уловила боковым зрением, как тарантул медленно тянется к моему бедру длинной мерзкой лапкой. Содрогнувшись, я вцепилась в ремень Бена, с трудом сдерживая рыдания.

Он провел кончиком члена по моим губам.

— Ш-ш-ш… Спокойно и размеренно… Не надо суетиться.

— Пожалуйста, — взмолилась я, слезы застилали мне глаза, — пожалуйста, хватит.

Тарантул полз, недоверчиво проверяя мою кожу перед каждым перемещением. Он почти перебрался через мое бедро, когда я нервически вздрогнула. Тварь мгновенно попятилась обратно, и мне пришлось прикусить губы до крови, чтобы не завопить во все горло.

Темные глаза Бена внимательно следили за моим лицом, за тем, как я беспомощно всхлипывала. Он лениво погладил член, наблюдая, как меня отчаянно колбасит, а затем зарылся пальцами мне в волосы на затылке.

— Я уберу твоего питомца, — без особой охоты уступил он, — но ты будешь наказана за вранье о том, что он тебе понравился. Это же справедливо?

Источник

Руками не трогать: как меняются отношения папы и взрослеющей дочери

У постулата «отцы больше любят дочерей, а матери — сыновей» есть масса научных и ещё больше бытовых подтверждений. Очень часто можно наблюдать близкие, доверительные, а иногда очень нежные отношения между папами и дочками. И растиражированный в массовой культуре образ, от которого слегка подташнивает, но ещё выносимо: все эти милые фоточки и видео с подписями «папина принцесса», «папа — мой герой» и прочие «мы одна команда!».

Страшные бородатые мужики с кучей розовых резиночек, футболки с надписью «Да, моя дочь — красавица, а ещё у меня есть овчарка и дробовик», неизменно вызывающая потоки слёз сцена «гордый отец ведёт свою дочь под венец». Как трогательно!

Первые лет семь-девять отношения маленькой девочки и взрослого мужчины развиваются вполне бесконфликтно и асексуально, если не считать довольно сложного этапа так называемого эдипального конфликта, о котором уже тонны всего написаны, но я напомню. В возрасте около трёх лет мальчик влюбляется в маму, девочка в папу, выглядит это как настоящая романтическая страсть с подарками, ревностью, предложениями руки и сердца и фантазиями о том, куда бы половчее сплавить соперника/соперницу.

Неправильный вариант разрешения эдипального конфликта случается, когда родитель по той или иной причине принимает «предложение» малыша: например, родители в разводе, и мама делает из сына своего «партнёра по жизни», спит с ним в одной постели, называет его «мой маленький мужчина», спрашивает его совета по поводу отношений с другими взрослыми. Или пусть даже формально семья существует, но папа отселён жить на диван в гостиную, а его место в супружеской спальне занято маленьким оккупантом.

Девочки тоже бывают втянуты в разрушительные отношения с отцом. В мягкой форме — когда папа предпочитает общение с дочерью, а не с женой, в самом тяжёлой — когда случаются инцестуозные сексуальные отношения, сильно, а иногда и непоправимо, калечащие детскую психику.

Сейчас я хочу рассказать о более простых, бытовых и повседневных вещах, которые часто интересуют родителей.

1. До какого возраста допустимо, чтобы отец купал девочку?

Во всех традиционных религиях и культурах это возраст установлен чётко: или вообще никогда, или до трёх лет. После трёх лет отец не должен видеть девочку голой, и девочка тоже не должна видеть отца в белье, а тем более — без белья. Да простят меня нудисты и остальные приверженцы «что естественно, то не постыдно», но я горячо поддерживаю это правило. Обратите внимание, запрет касается именно внутрисемейных отношений. В конце концов, если пятилетняя малышка в садике сидит на горшке рядом с приятелем и может ознакомиться с анатомией мальчика, в этом нет ничего зазорного или опасного. Фильмы, атласы «Как устроено наше тело» не наносят детской психике абсолютно никакого вреда, одна сплошная польза. И любопытство удовлетворено, и безопасность соблюдена.

2. Должен ли отец стучать, входя в комнату дочери?

Я бы сказала так: все должны стучать, входя в пространство другого человека. Раньше в интеллигентных семьях было принято стучаться даже в открытую дверь. То есть люди останавливались при входе, стучали в открытую дверь и спрашивали, можно ли войти. Мне это кажется очень ценным и правильным, это приучает уважать, прежде всего, внутреннее пространство — и своё и чужое. Так вот, родители, берегите нервы, стучитесь, прежде чем войти. И дожидайтесь приглашения. Зачем вам лишние переживания? Мало ли чем девочка может быть занята, включая подробное рассматривание себя, разрисовывание себя, а также удовлетворение себя. Глядишь, и к вам никто врываться не станет, когда вы целуетесь. Показывайте хороший пример.

3. Может ли отец интересоваться личной жизнью дочери?

Тут важно правильно употреблять слова. «Интересоваться» — это значит «проявлять интерес, внимание». Не более того. Вместо «что это за наглый хмырь провожал тебя из школы?» можно спросить: «Тебе нужна моя помощь с математикой/физикой/китайским?» — и во время совместных занятий внимательно слушать комментарии типа «Вот и Макс говорит, что физичка идиотка». Или предложить свозить всю компанию в боулинг, на квест или что там сейчас модно.

Огромное количество проблем в личной жизни девушек из-за того, что они получили от своих родителей два вида посланий: «Сексом занимаются только проститутки» и «Твои проблемы — сама расхлёбывай». Во всех случаях семейного насилия, с которыми я работала, мне рассказывали истории об агрессивных, вторгающихся, унижающих отцах, которые «ждали с прогулки с ремнём в руке», проверяли карманы, дневники и даже нижнее белье девушек старше 13 лет. И при этом никак не реагировали на жалобы, что кто-то пристаёт, обижает или преследует. В результате девочка вырастает с уверенностью, что: сама во всём виновата и заступиться за неё некому.

В семьях, где папа последовательно, с раннего детства давал девочке понять «я на твоей стороне, что бы ни случилось», даже в случае семейного абьюза женщина справляется с ситуацией и может из неё выйти.

4. Может ли папа обнимать, целовать, трогать подросшую девочку?

Тут очень важно соблюдать меру. На самом деле принцип очень простой: обращайтесь со своей дочерью, как с другим взрослым человеком женского пола. Что принято в вашей культуре? Слегка приобнимать при встрече, целовать в щёку? Вот так и дочку встречайте. Как будет расценено прикосновение в груди или ягодицам вашей коллегой по работе? Представили? Вот и девушка в вашем доме так же себя чувствует.

В норме девочки сами начинают сторониться, закрываться, прятаться от родителей примерно после девяти лет

Но у некоторых детей этот ограничитель слегка сбит, тогда мы видим вполне себе взрослую кобылку, которая норовит взгромоздиться на колени другу семьи, вгоняя его в краску и жуткое смущение. Если вы родитель такой безудержной девицы, стоит поинтересоваться (только очень доброжелательно!), где она наблюдала такое поведение, кто приглашал её посидеть на коленках у дяди и знает ли она, что означает подобное гостеприимство. Иногда девочки действительно не в курсе, а иногда подобная «распущенность» — не что иное, как отчаянная попытка сигнализировать родителям «я в беде».

Должно насторожить, если до этого ласковая девочка вдруг начинает отпрыгивать от любых прикосновений, как ошпаренная кошка. Расспросите, не было ли каких травмирующих событий. Вот навскидку вам список самых распространённых жалоб, с которыми я сталкиваюсь в работе:

Как вы понимаете, это всё называется «сексуальное домогательство» и требует немедленного вашего вмешательства и защиты. И отец должен выступать в качестве абсолютного, непоколебимого, 100% гаранта того, что дочь не останется один на один с обидчиками. Кстати, когда девочка в этом уверена, она и сама может дать отпор.

Источник