отчет о путешествии по кавказу пирогов
Отчет о путешествии по кавказу пирогов
Служить правде и быть человеком
На территории Ставропольского президентского кадетского училища есть необычное, выделяющееся из общей планировки здание – двухэтажная башня-пристройка. По внешнему виду она напоминает фонарь «летучая мышь», а по периметру каждого этажа расположились семь больших и высоких окон. В архивных документах это строение можно встретить под названием «Пироговская башня». Такое определение ротонда получила не случайно – ее история связана с именем великого русского хирурга и педагога Николая Ивановича Пирогова.
18 мая 1847 года российский хирург и анатом, профессор Николай Иванович Пирогов получает дозволение Петербургской медико-хирургической академии выехать на фронт Кавказской войны. По дороге на театр боевых действий Пирогов посещает Ставрополь, оставив в своем «Отчёте о путешествии по Кавказу» следующую запись: «В Ставрополе находится один из больших военных госпиталей Кавказа, но в него поступает гораздо меньше хирургических оперативных случаев, нежели в другие небольшие госпитали, лежащие ближе к месту военных действий». Согласно этой записи, по сей день остается открытым вопрос: проводил ли великий ученый операции в здании военного госпиталя?
Мнения историков разделились. Краевед Г.А. Беликов в своих работах отмечает, что Пирогов в начале июля 1847 года провел в стенах Ставропольского военного госпиталя серию показательных хирургических операций с применением эфирного наркоза. Эти сведения базируются на факте того, что эфирные препараты для хирурга приготовил провизор Кавказской казенной аптеки, располагавшейся напротив госпиталя, В.К. Тобин.
На фронтах Кавказской войны Н.И. Пирогов делал всё для помощи раненым. Девять месяцев, проведённых в самых трудных условиях, среди лишений и опасностей, в непрерывном труде (при осаде аула Салты ему приходилось по нескольку часов стоять на коленях, чтобы сделать операции раненым), дали ему богатый опыт в деле обезболивания посредством эфира, впервые примененном им.
На обратном пути с линии фронта в Петербург Н.И. Пирогов снова побывал в Ставрополе. В этот раз он посетил Ставропольский госпиталь, оставив запись, вызвавшую раскол мнений в вопросе проведения им операций в здании госпиталя.
В приложении «Отчёта о путешествии по Кавказу» Н.И. Пирогов привел таблицу «Операций, произведенных нами и другими хирургами в России с помощью анастезирования». Среди 624 описанных операций ни одна не была произведена в Ставрополе.
Расхождение мнений ставропольских краеведов не может исключить значимость самого момента посещения Н.И. Пироговым военного госпиталя в Ставрополе.
На двухэтажной башне-пристройке, сохранившейся на территории Ставропольского президентского кадетского училища, в скором времени будет открыта мемориальная доска в увековечение памяти выдающегося ученого. Для мальчиков-кадет это событие станет особо значимым, ведь жизненным кредо Н.И. Пирогова были строки: «Служить правде — как в научном, так и в нравственном смысле этого слова. Быть человеком», а девиз российского кадетства тесно переплетается со словами учёного:«Жизнь – Родине, честь – никому!»
© 2018 Министерство Обороны Российской Федерации
© 2018 СТАВРОПОЛЬСКОЕ ПРЕЗИДЕНТСКОЕ КАДЕТСКОЕ УЧИЛИЩЕ
Отчет о путешествии по кавказу пирогов
Прочный Окоп запись закреплена
В.В. Бондарь, кандидат исторических наук, разбирался в акте государственной историко-культурной экспертизы документов, обосновывающих уточнение сведений об объекте культурного наследия, в каком году русский хирург Николай Пирогов посетил станицу и производил ли в госпитале Прочноокопской операцию с применением эфирного наркоза.
Госпиталь при крепости Прочный окоп был открыт в начале XIX века для обеспечения гарнизона медицинским обслуживанием. Впоследствии он был переименован в лазарет и относился ко Второй бригаде Кубанского казачьего войска. К лазарету были приписаны станицы и неказачьи поселения Лабинского отдела. К концу столетия бывший бригадный лазарет был переименован в войсковую больницу, которая располагалась в девяти зданиях, характеризовавшихся в документах как «тесные и неудобные помещения». Были ли это постройки, относившиеся ко времени крепостного госпиталя, неизвестно.
Факт посещения госпиталя в Прочноокопской станице выдающимся русским хирургом Н.И. Пироговым отмечен в научной и научно-популярной литературе.
В статье В.В. Азаровой «Развитие здравоохранения на Средней Кубани в конце XIX начале XX века» приводятся следующие сведения: «В 7ноябре 1847 г. в станице Прочноокопской выдающийся хирург обучал применению наркоза военных врачей, осмотрел военный госпиталь, который представлял собой скопление нескольких одноэтажных домиков. Н.И. Пирогов в Прочноокопском госпитале подробно ознакомился с обслуживанием и лечением больных. В честь Н.И. Пирогова был назван краевой костнотуберкулезный санаторий, находящийся в станице Прочноокопской, который стоит на том месте, где когда-то располагалась войсковая больница». Упомянутый эпизод приведен без ссылок на документальные материалы, в качестве источника информации указана научно-популярная работа А.М. Яковенко «Новокубанский район».
Сопоставив текст отчета, в котором приведены подробные описания проведенных Н.И. Пироговым операций с фактом простого упоминания госпиталя в Прочном Окопе в числе посещенных на Кубани госпиталей можно утверждать, что пребывание хирурга в Прочноокопском госпитале ограничилось исключительно его осмотром.
Вывод экспертизы:
Уточненными сведениями об объекте культурного наследия «Здание, где размещался госпиталь, который посетил хирург Н.И. Пирогов и произвел операцию с применением эфирного наркоза, 1867 г.», расположенном по адресу: ст-ца Прочноокопская, ул. Пирогова, 1 являются:
1. Наименование объекта: «Памятное место – территория Прочноокопского госпиталя, который посетил выдающийся русский хирург Н.И. Пирогов».
2. Время создания (возникновения) объекта и (или) дата связанного с ним исторического события (датировка события) – 1847 год.
Для справки: Выдающийся хирург Николай Пирогов провел около 10 000 операций, спас жизни сотням раненых во время Крымской, франко-прусской и русско-турецкой войн, создал военно-полевую хирургию, основал Общество Красного Креста, положил начало новой науки – хирургической анатомии. Он первым начал применять эфирный наркоз при оперировании. Последние годы жизни он провел в имении в поселке Вишня, где открыл бесплатную клинику и вел прием больных.
Мало кто знает, что в украинском селе Вишня под Винницей, в фамильном склепе, в церкви-усыпальнице Святого Николая Чудотворца, сохраняется забальзамированное тело всемирно известного ученого, легендарного военного хирурга Николая Пирогова – на 40 лет дольше, чем мумия В. Ленина. Ученые до сих пор не могут разгадать рецепт, по которому мумифицировали тело Пирогова, а люди приходят в церковь поклониться ему, как святым мощам, и попросить о помощи. Мумия могла бы и не сохраниться до наших дней: в связи с историческими событиями первой половины ХХ в., о ней на время забыли. В 1930-х гг. разбойники разбили герметичную крышку гроба и похитили нательный крест и шпагу Пирогова. Микроклимат в склепе был нарушен, и когда в 1945 г. специальная комиссия обследовала мумию, она пришла к выводу, что та не подлежит восстановлению. И все же Московская лаборатория им. Ленина взялась за ребальзамацию. Около 5 месяцев в подвале музея мумию пытались реабилитировать. С тех пор ребальзамацию проводят раз в 5-7 лет. В результате мумия Пирогова находится в лучшем состоянии, чем мумия Ленина.
Родился Николай Иванович Пирогов
Вы здесь
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ПИРОГОВ
Воспоминание – лучший памятник, воздвигаемый нами усопшим.
Плодотворная деятельность замечательного русского хирурга Николая Ивановича Пирогова, которому медицинская наука во многом обязана развитием отечественной клинической и военно-медицинской полевой хирургии, была высоко оценена современниками, не померкла и не забыта потомками. Несравненная хирургическая техника Пирогова при проведении операций; многочисленные научные труды, громадный авторитет среди студентов и преподавателей, самоотверженное желание служить русской науке сделали его имя близким и дорогим россиянам, снискав глубокое уважение к его гению. Пирогов был гордостью и славой русской медицины, беззаветное и бескорыстное служение которой было делом всей его жизни. Широкое применение в последующие годы получили предложенные им методы эвакуации больных и раненых, распределение обязанностей на перевязочных пунктах, организованная им частная и женская помощь по уходу за ранеными, впервые примененный на поле сражения наркоз при операциях, неподвижные крахмальные (гипсовые) повязки, различные методы лечения ран и проведения операций.
Н. И. Пирогов родился в Москве 13 (25) ноября 1810 года в большой многочисленной чиновничьей семье. Получив домашнее образование, он успешно закончил частный пансион, что помогло ему в четырнадцать лет выдержать экзамены в Московский университет и стать студентом медицинского факультета. Исключительные природные способности, усидчивость и трудолюбие способствовали его дальнейшему продвижению в медицинской науке. В 1832 году Н. И. Пирогов защищает докторскую диссертацию, посвятив ее изучению важных проблем клинической хирургии – перевязке брюшной аорты. Несколько лет молодой ученый работает в клиниках и лабораториях за границей. Вернувшись на родину, в 25 лет становится профессором Дерптского университета. Пятилетний срок деятельности на этом посту принес Н. И. Пирогову исключительно, восторженное признание со стороны врачей, преподавателей и студентов. Он успешно совмещает практическую работу в клиниках и больницах (многочисленные операции закрепили за ним славу чудесного хирурга) с педагогической и научной деятельностью (его лекции собирали слушателей со всего университета).
В этот период он публикует свою первую научную работу на немецком языке «Анализы хирургической клиники». Затем в течение нескольких лет работает над «Хирургической анатомией артериальных стволов и фасций». Этот замечательный научный труд был удостоен Демидовской премии. Его плодотворная научная деятельность была замечена и при переводе в Петербург в Медико-хирургическую академию Н. И. Пирогов был охарактеризован как «известный не только в России, но и за границей своими отменными талантами и искусством в оперативной хирургии». Научную и преподавательскую деятельность на кафедре госпитальной хирургии и прикладной анатомии Пирогов совмещал с заведованием хирургической клиникой, вплоть до 1856 года, когда он был вынужден уйти в отставку.
На этот период жизни великого хирурга приходится его командировка на Кавказ, скрупулезно описанная Н. И. Пироговым в «Отчете о путешествии по Кавказу» (1847). «Медицинский департамент Военного министерства от 21 мая уведомил департамент казенных врачебных заготовлений, что профессор Пирогов и доктор медицины Неммерт командируются на Кавказ для указания способов употребления серного эфира при производстве хирургических операций в поле. Вследствие сего Медицинский департамент просит сделать распоряжение о приготовлении в Кавказской и Тифлисской казенных аптеках серного эфира самого высшего достоинства и об отпуске сего эфира для производства хирургических операций в поле, как по требованиям Пирогова, Неммерта, так и подлежащих для сего врачей Отдельного Кавказского корпуса. Департамент казенных врачебных заготовлений предписывает Кавказской врачебной управе сделать распоряжение о приготовлении в Кавказской казенной аптеке, из имеющихся материалов сорока фунтов серного эфира самого высшего достоинства» – такое распоряжение получила Ставропольская врачебная управа по случаю прибытия Н. И. Пирогова в Ставрополь, где в то время находился один из самых крупных (600 мест) военных госпиталей. На Кавказе проходили военные действия против горцев и Н. И. Пирогов главной целью своей кавказской экспедиции полагал: «Сообщить врачам. все значительные усовершенствования и мои способы производства хирургических операций. Все средства, необходимые для улучшения нашей полевой медицинской части».
Самым значительным усовершенствованием в медицинской практике на тот период было утверждение благоприятного действия наркоза при проведении операций раненым солдатам на поле брани.
Применение обезболивания в военных условиях Кавказской войны было сопряжено с особыми трудностями. Сам Н. И. Пирогов по этому поводу писал: «Я знаю только то, что нам предстояли трудности, которые навряд ли могут встретиться в европейских войнах: трудность транспорта такого материала как эфир: летучего и легко воспламеняющегося во время летних жаров, в местах, где нет других дорог, как для пешеходов и верховых лошадей, где термометр иногда несколько дней не понижается меньше 30 о R; а не имея вблизи аптек, мы должны были забирать с собою значительное количество этого вещества. Потом, мы имели дело с нововведением, результаты которого были еще не совсем определены, и это нововведение мы должны были распространить между людьми, не свободными от предрассудков и предубеждений, нужно было сначала убедить солдата, на опыте, в благодетельном действии анестезирования; нужно было преодолеть его недоверчивость и часто даже отвращение».
Чтобы убедить раненых в безопасности метода обезболивания, Н. И. Пирогов был вынужден демонстрировать действие эфирного наркоза солдатам и офицерам на своих помощниках – враче П. Ю. Неммерте и фельдшере Калашникове. «Самый утешительный результат эфирования был тот, что операции, производимые нами в присутствии других раненых, нисколько не устрашали, а напротив того, успокаивали их в собственной участи, и все раненые, исключая одного (который потому и не был оперирован), садились почти всегда спокойными и без всяких возражений, один за другим, для производства над ними самых болезненных операций», – отмечал Н. И. Пирогов позднее в «Отчете о путешествии по Кавказу» (СПб., 1849).
Из Ставрополя он выехал в Пятигорск, где в то время в военном госпитале третьего класса находилось значительное количество раненых. Вместе с больными прибыли врачи из различных частей Кавказского корпуса, поэтому Николай Иванович воспользовался предоставленной возможностью и показал им на практике действие эфирного наркоза.
В течение двух недель, проведенных Н. И. Пироговым в Пятигорске, он встречался с больными, дружески беседовал с врачами, занимался практической работой, наблюдениями, зарисовками, составлением таблиц. Пятигорск ему пришелся по душе и он назвал его русским Баррежем, где на таком малом пространстве столько целебных источников различного свойства: «Горячие серные ключи различной температуры от 18 о до 20 о и до 37 о R в самом Пятигорске; теплые щелочные, известковые в Ессентуках (около 14 верст от Пятигорска); углекислые в Нарзане (18 верст от Пятигорска); железные в Железноводске (до 20 верст от Пятигорска) и в Горячеводске». Н. И. Пирогов заметил, что если бы сообщение Пятигорска с большими городами империи сделалось удобнее и если бы было более удобств для жизни в этих местах, где находятся источники, то, без сомнения, Пятигорск с его окрестностями был бы одним из самых привлекательных целебных мест.
Он также обратил внимание на изобилие целебных трав в степях Предкавказья. «Мне невольно пришло на мысль, что в Пятигорске вместе с другими целебными ваннами можно было бы легко устроить и теплые ароматические ванны, которые даже и в нашем северном климате, приготовленные следовательно из сухих уже трав, столько раз оказывали благодетельное действие в ревматических и цинготных наружных недугах».
Из Пятигорска Н. И. Пирогов направился в Кизляр, затем по раскаленной степи до Кази-Юрта и Чир-Юрта – штаб квартиры Нижегородского драгунского полка, расположенной в песчанной, безжизненной степи, лишенной всякой растительности, на берегу мутного Сулака. Угрюмая природа Дагестана произвела на Николая Ивановича грустное впечатление: «Я еще не видел страны более безутешной, как Дагестан. Вся окрестность покрыта каким-то безжизненным, пепельным цветом. Везде видишь одни только смурные скалы и ущелья, а местами к этим скалам примкнуты, как кучки грязных ласточкиных гнезд, аулы, кое-где окруженные садами, зелень которых издали делает еще разительнее дикую бесплодность окрестных скал». Около двух месяцев Н. И. Пирогов провел в полевых условиях во время осады Салты. За это время хирургом было произведено 100 операций с использованием наркоза и множество перевязок. Условия работы были крайне тяжелыми. Сам Пирогов жил в простой палатке и о своих походных затруднениях он так писал в «Отчете. »: «Утомленные до изнеможения днем при производстве операций и перевязок (по большей части в согнутом положении), пропитанные эфирными парами и нечистотою, мы сами терпели еще много и ночью от вшей, которых приносили мы с собою от больных, несмотря на то, что, возвращаясь, переменяли белье по два раза в день».
После окончания осады Пирогов отправился в Шуру, затем через Дербент, Кусары, Кубу, Шемаху в живописный Тифлис, в котором провел 16 дней, работая в местном госпитале. В начале ноября по Военно-Грузинской дороге Пирогов прибыл во Владикавказ, проехал в станицу Екатериноградскую, посетил крепость Прочный Окоп и через Екатеринодар направился в Тамань. Останавливаясь в крупных городах и населенных пунктах, он осматривал местные военные госпитали, проводил показательные для врачей операции. Тамань заинтересовала его как климатическая станция. Посетив Керчь, Одессу, он, «утоленный мучительными трудами», вернулся в Петербург.
Поездка на Кавказ помогла Пирогову изучить более обстоятельно различные способы применения эфирного наркоза, влияние его на сердце; определить меры предосторожности, противопоказания, возможные осложнения. Это были первые опыты применения эфира в неблагоприятных трудных условиях войны на поле сражения. Устройство перевязочных пунктов, чистота ран и хирургических инструментов, неподвижные гипсовые повязки, ранняя ампутация раздробленных костей, применение алжирских носилок, эвакуация больных и раненых, изучение кавказских лихорадок и последствий травматического шока, первые опыты с ляписом и йодной настойкой – все это Пирогов ввел в военно-полевую практику врачей на основании наблюдений на Кавказе за два-три месяца своей кипучей деятельности.
Великий хирург обратил внимание на положение военных врачей в кавказской армии, которое было весьма тяжелым. Их служебная деятельность проходила в стране отдаленной от просветительных и научных центров, сказывалась большая нагрузка на одного врача (по 150–200 раненых), постоянно возникающая эпидемия холеры, вероятная опасность ранения и гибели. Но, как отмечал Пирогов, не было случая, чтобы врача обвинили в «неготовности идти навстречу опасности или в нерадении и беспечности».
Большая любознательность и наблюдательность Николая Ивановича помогли ему собрать ценный материал о народной медицине Кавказа, о быте некоторых кавказских народов, дать описание дагестанских аулов того времени. Плодотворная деятельность Н. И. Пирогова была высоко оценена: он был пожалован орденом святой Анны 2-й степени с императорской короной.
Во время Крымской войны в 1854 году Пирогов едет в Севастополь, чтобы возглавить Крестовоздвижинскую общину сестер милосердия. Он продолжает начатое на Кавказе и продолженное в Крымской войне оперирование раненых с помощью анестезии. В это же время выходит в свет четырехтомный атлас Н. И. Пирогова «Топографическая анатомия» (1851–1854), а значительно позднее «Начало общей военно-полевой хирургии».
Последние годы жизни великого хирурга прошли в имении Вишня, где он успешно занимался и сельским хозяйством, и лечением крестьян окрестных деревень. В свободные часы писал книгу о пережитом: «Вопросы жизни. Дневник старого врача», которую не закончил. Умер всемирно известный хирург в 20 часов 15 минут 23 ноября 1881 года и был похоронен в склепе часовни-усыпальницы на сельском кладбище.
Слава Н. И. Пирогова как великого хирурга нисколько не померкла и после его смерти. Его именем были названы Всероссийские съезды врачей; в Москве открыт памятник; в Петербурге в его честь учреждено хирургическое общество, музей, его именем названа часть набережной Невы; в Геленджике открыт санаторий для детей, больных костным туберкулезом; в Пятигорске и Ставрополе его именем названы улицы городов. Его имя присвоено также Пятигорской курортной поликлинике и всем известны целебные Пироговские ванны.
Т. Ю. Кравцова
// Ставропольский хронограф на 2000 год. – Ставрополь, 2000. – С. 124–128.
РУССКИЙ ВРАЧ И ДАГЕСТАНСКИЕ ДЖАРРАХИ И ХАКИМЫ
Несмотря на свой большой авторитет, Н. И. Пирогов всегда оставался скромным и не стеснялся, если надо, поучиться у других. Так, будучи в Дагестане, русский хирург интересовался состоянием местной медицины.
Н. И. Пирогов говорит, что от приехавших с театра военных действий офицеров он не раз слышал об искусстве «азиатских врачей». И когда хирургу представилась возможность посетить Кавказ, то одной из задач предстоящей работы он наметил: «Азиатские туземные врачи».
48 Н. И. Пирогов. Отчет о путешествиях по Кавказу,
стр. 9Q.
Интересуясь вопросом о происхождении знаний ха-кимов, хирург пришел к выводу, что лечение наружных ран «есть чисто наследственное и переходит от отца к сыну». 51
Н. И. Пирогов анализирует, почему дагестанских врачей окружает и «таинственность и неизвестность, столь привлекательная для публики». 52
И вот его мнение о горских лекарях, работу которых он в какой-то степени имел возможность изучить.
«Однако же я должен из любви к истине заметить, — писал великий хирург,— что. некоторые из азиатских врачей имеют большую наглядность и опытность в лечении огнестрельных ран. Особливо замечательно
50 Н. И. Пирогов. Отчет о путешествии по Кавказу,
стр. 68—69.
51 Там же, стр. 69.
№ Там-же,»стр. 6§.
53 Там же, стр. 69.
лечение огнестрельных ран, соединенных с раздроблением кости пулею или с присутствием (посторонних тел». 64
Н. И. Пирогов дал прелюбопытнейшее описание всего процесса лечения вышеотмеченных ран.
В отверстие ра.ны, как можно глубже, заносилась тряпка, намоченная в мышьяке. Она оставлялась в ране все дни ‘пребывания врача у больного.
Покажется удивительным или диким дальнейшее лечение. В течение двух дней джаррах не позволяет больному. спать. То сильным стуком, то разговором, то приказом, то даже с помощью спиртного он старается отогнать сон от лечащегося. Боль от едкого вещества, внесенного в рану, >бессоница, лихорадка приводили к полному изнеможению раненого, зато после этого, если лечащийся засыпал, то уже крепким сном.
Как только в ране появлялось нагноение, тряпка вытаскивалась. Далее предстояла не менее болезненная операция. В расширенную рану вставлялся. бараний рог и лекарь высасывал гной, скопившийся там. Вместе с гноем выходили частицы омертвевшей кости и другие посторонние тела. Эта процедура повторялась, как правило, несколько раз. Рана оставалась открытой до окончания лечения.
И вот резюме Н. И. Пирогова: «Но как бы ни были грубы и сумасбродны их (местных лекарей — Б. Г.) средства, начала, которым они следуют при лечении ран, остаются тем не менее справедливы; расширение отверстий и привлечение гноя и посторонних тел к выходу раны». 55
54 Н. И. Пирогов. Отчет о путешествии по Кавказу, стр. 70,
домах от лулевых ранений, a *ie4af их своим особенным наследственным (передающимся от отца к сыну) спо* собом и именно эти хакимы пользовались особым доверием как у наших солдат, так и у офицеров».
Великий хирург имел мужество заявить: «Мои же первичные ампутации на Кавказе, сделанные тотчас же на месте, не дали блестящих результатов». В Дагестане Н. И. Пирогов впервые для лечения переломов костей вместо липовой коры (луба) стал употреблять крахмальную повязку.
В чем же заключался народный способ лечения огнестрельных переломов костей? А вот в чем. Лекарь туго обвязывал поврежденное место бараньей шкурой. Причем барана резали непосредственно перед этой процедурой. Здесь как будто нарушались простейшие санитарно-гигиенические правила. Между тем результат получался неплохим. Это происходило, видимо, потому, что в освежеванной шкуре было гораздо меньше инфекционных бактерий, чем в самой ране. Далее, теплая шкура на некоторое время вызывала интенсивное пульсирование кровеносных сосудов в районе перелома. Засыхая, такая «повязка» превращалась в твердую массу, делала поврежденную конечность неподвижной. А это необходимейшее условие лечения переломов.
Так лечили в горах при закрытых переломах. При открытых же переломах, прежде чем оборачивать поврежденную конечность шкурой, горские лекари клали на рану бальзам из трав. Кроме того, в некоторых случаях горцы под повязку клали свежее тесто из пшеничной муки.
Таким образом, есть основания утверждать, что именно баранья шкура и мучное тесто несомненно являются предшественниками и крахмальной и гипсовой повязок.
В подтверждение всему сказанному приведем одну интересную историю. И, самое главное, произошла она не с горцем, а с русским солдатом из Апшеронского полка, участвовавшим в Кавказской войне. Звали солдата Самойло Рябовым. Был он храбр, участвовал в блокаде Чиркея, штурме Ахульго и был награжден орденом святого Георгия.
И вот в бою при Цатанихе в 1843 году Рябова ранили. Произошло как-то так, что свои его не подобрали
и солдат оказался в плену у горцев. Чтобы его не убили, Рябов не показывал рану. Когда же горцы спросили, откуда у него на портянке крош>, Рябов от^ ветил, что он тряпкой вытирал расшибленный нос.
В ауле Бетлет, куда привели пленного, Рябов встретился с бывшим солдатом из казанских татар, бежавшим к горцам еще 20 лет назад. Звали его Абдуллой. Последний из симпатии к русскому взял клятву с хозяина пленного — Али, что тот не сделает ничего Рябову дурного. Хозяину открыли, что пленный ранен.
«Осмотрев мои раны,— вспоминал позднее Рябов,— Али сейчас же поручил Абдулле разбить свинцовую пулю и сделать из нее иголку, величиною в 3—4 вершка, заставив в то же время сделать пластырь из толченого льняного семени и яичного желтка; затем послал одного горда привезти барана, который считается там едва ли не дороже человека, а другого—вырезать из хвоста лошади шесть волос и призвать еще четырех силачей,
. Растянули меня на земле,— рассказывал дальше русский солдат, — четыре силача насели мне на голову и на ноги, а сам Али с Абдуллой начали производить операцию, которая первоначально заключалась в том, чтобы тупою свинцовою иглою проткнуть ногу в пораненном месте и продернуть конские волосы.
Продернув волосы сквозь рану, меня подняли, посадили и заставили захватить руками с обеих сторон отверстия ран, и заготовленным пластырем завернули ногу в сырую, теплую еще баранью овчину и, забинтовав ее натуго, оставили в таком положении на 3 дня.
Нога быстро отекла, как бревно, но спустя сутки, отек начал проходить, а к концу третьих суток совсем спал. Разбинтовав ногу, передернув волосяную заволоку и выпустив накопившийся гной, раны опять залепили тем же пластырем и забинтовали уже тряпкою. » 56
До конца лечения Абдулла ежедневно по утрам менял повязку и употреблял пластырь. Уже на 21-й день Рябов почувствовал себя настолько хорошо, что смог передвигаться. Полуголодный, еще не совсем окрепший, Рябов после двухмесячного плена сумел бежать. Мно-
56 «Кавказский сборник», т. XVIII. Тифлис, 1897 г., стр. 354, 355, 364, 365.
го дней скитался он по горам, пока не добрагЯся до Те-мир-Хан-Шуры.
Насколько удачна была операция, можно судить по тому факту, что Рябов служил в армии до 1857 года.
Как видно из рассказа самого раненого, методы лечения горских лекарей нередко были действенными. По крайней мере, Рябов был вылечен хакимом Али из аула Бетлет от раны, полученной при Цатанихе. После всего этого он прожил еще 33 года.