мелят жернова господни да мелка идет мука велико его терпенье но тверда его рука
Мельницы Господни
«Мельницы Господни мелют медленно, но очень тонко», «Жернова́ Господни мелют медленно, но неумолимо (верно)», «Божьи жернова́ мелют медленно, но муку дают превосходную» (лат. Sero molunt deorum molae — «Поздно мелют мельницы богов» [1] ) — крылатое выражение, означающее неотвратимость Судьбы.
Содержание
Источник
Новое время
В английской культуре [2] выражение получило распространение благодаря четверостишию «Retribution» Г. У. Лонгфелло:
| Though the mills of God grind slowly; Yet they grind exceeding small; Though with patience He stands waiting, With exactness grinds He all. | Мельница Бога Очень хороша. | Медлят жернова Господни, Да мелка идет мука; Велико Его терпенье, Но тверда Его рука. |
| (Пер. Яков Фельдман) | (Автор перевода неизвестен) |
| Gottes Mühlen mahlen langsam, mahlen aber trefflich klein. | Божьи мельницы тихо мелют, но отлично мелко. Хоть, по долготерпенью, медлит, Он строгостью все возмещает. |
| (Пер. по «Словарю Михельсона» [6] ) |
Античность
Логау, в свою очередь, переложил гекзаметр из «Adversus Mathematicos» («Против ученых», 287) древнегреческого философа-скептика Секста Эмпирика [9] :
| ΟΨΕ ΘΕΩΝ ΑΛΕΟΥΣΙ ΜΥΛΟΙ,ΑΛΕΟΥΣΙ ΔΕ ΛΕΠΤΑ [6] | Медленно мельницы мелют богов, но старательно мелют |
| Sero molunt deorum molae, molunt autem tenuiter [10] | (Пер. Л. А. Ельницкий [11] ) |
Возможно, на тот же источник опирался Плутарх в «Почему божество медлит с воздаянием» (Περί των υπό του θείου βραδέως τιμωρουμένων), впрочем, полемизируя с ним [11] :
…та Правда, которая у Эврипида «ступает молча и неспешно», бывает окольной и запоздалой, а поэтому представляется скорее случайностью, чем божеским провидением. Поэтому я не вижу, какой толк говорить, что «мельницы богов мелют медленно»: это лишь затемняет справедливость и позволяет угаснуть страху за совершенные преступления (Itaque non video, quid nam utilitatis insit, istis Deorum molis, quae sero dicuntur molere / ώστε ούχ ορώ τι χρήσιμον ενεστι, τοις όψέ δη τούτοις άλειν λεγομένοις μύλοις των θεών.) [12] — (Пер. Л. А. Ельницкий).
Ближайшей библейской аналогией [6] считаются слова Экклезиаста (Екк. 8:11—13): «Не скоро совершается суд над худыми делами… а нечестивому не будет добра».
Мельницы Господни
В английской культуре выражение получило распространение благодаря четверостишию «Retribution» Г. У. Лонгфелло:
| Though the mills of God grind slowly; Yet they grind exceeding small; Though with patience He stands waiting, With exactness grinds He all. | Мельница Бога Очень хороша. | Медлят жернова Господни, Да мелка идет мука; Велико Его терпенье, Но тверда Его рука. |
| (Пер. Яков Фельдман) | (Автор перевода неизвестен) |
| Gottes Mühlen mahlen langsam, mahlen aber trefflich klein. | Божьи мельницы тихо мелют, но отлично мелко. Хоть, по долготерпенью, медлит, Он строгостью все возмещает. |
| (Пер. по «Словарю Михельсона» [6] ) |
Логау, в свою очередь, переложил гекзаметр из «Adversus Mathematicos» («Против ученых», 287) древнегреческого философа-скептика Секста Эмпирика [9] :
| ΟΨΕ ΘΕΩΝ ΑΛΕΟΥΣΙ ΜΥΛΟΙ,ΑΛΕΟΥΣΙ ΔΕ ΛΕΠΤΑ | Медленно мельницы мелют богов, но старательно мелют |
| Sero molunt deorum molae, molunt autem tenuiter [10] | (Пер. Л. А. Ельницкий [11] ) |
Возможно, на тот же источник опирался Плутарх в «Почему божество медлит с воздаянием» (Περί των υπό του θείου βραδέως τιμωρουμένων), впрочем, полемизируя с ним: [11] :
Ближайшей библейской аналогией [6] оказываются слова Экклезиаста (8, 11-13): «Не скоро совершается суд над худыми делами, а нечестивому не будет добра».
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Слепые жернова
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Роман. – М.: Локид, 1998. – 348 с; ил. – («Ураган любви»)
Переводчик : Аркадий Кабалкин
Название на языке оригинала: Catherine Cookson ‘The Blind Miller’, 1963
В центре романа английской писательницы Кэтрин Куксон судьба Сары Бредли, девушки из бедной семьи, мечтающей вырваться из дома, из-под опеки тирана отчима. И мечты девушки, казалось бы, начинают сбываться – она встречает хорошего, любящего парня. Но на пути влюбленных встают все новые и новые препятствия. Пройдя через суровые испытания, потеряв любимого человека, героиня романа вновь обретает веру в людей.
Посвящается Терезе и Колину
Медлят жернова Господни,
Да мелка идет мука;
Велико Его терпенье,
Но тверда Его рука.
Генри Уодсворт Лонгфелло
Мне надо было заранее приготовиться…
– Непонятно только, каким образом.
– Мама должна была обо всем меня предупредить.
– Откуда ей было знать, что тебе предложат к чаю фрукты? И потом, ты, кажется, говорила, что правильно орудовала вилкой.
– Я чувствовала себя такой неуклюжей… Просто ужас какой-то!
– Что на тебя нашло, Сара? Какая-то вилка, фрукты… Господи, окажись я на твоем месте, я бы думала не про всякую чепуху, а о том, какое произвела на них впечатление. Вот что важно!
– Я об этом и толкую. Что она обо мне подумает, раз я не отличаю вилки от лопаты?
– Да выбрось ты это из головы! Лучше расскажи, какой у них дом, вообще все.
– Чудесный, просто чудесный! Ты и представить себе не можешь, Филис!
Сестры сидели на самом краешке кровати, но матрас все равно провисал, и они едва не валились друг на дружку. Они многозначительно переглядывались: одной не терпелось поделиться впечатлениями и поплакаться на унижения, пережитые за воскресным чаем, когда она продемонстрировала отсутствие манер, другой хотелось погреться в лучах славы, выпавшей на долю старшей сестры.
– Стол под красивой скатертью, все в тон, фарфор и прочее, всякие там ножички и вилочки… Ничего, я разобралась, что к чему. – Сара скорчила рожицу, а потом улыбнулась, и от ее улыбки все засияло, словно в грязное окошко заглянул солнечный луч. – Представляешь, они едят не в кухне, а в столовой!
– Потому что дом угловой. Он вдвое просторнее других.
– В гостиной на полу ковер, там тебе и пианино, и стеклянный буфет с фарфором. Видела бы ты всю эту красоту, Филис!
– А наверх ты поднималась?
– Да, она отвела меня наверх, раздеться.
Филис пихнула Сару в плечо, и они разлетелись, как мячики, но тут же снова повалились одна на другую, увлекаемые матрасом.
– Попридержи язык, Филис. – Глаза Сары сияли, она делала над собой усилие, чтобы не рассмеяться. – Так у них принято. Между прочим, у них там туалет со сливом.
– Наверное, ты вся вымокла?
– Что еще за глупости?
– Никакие не глупости: один раз я села на такой и дернула за цепочку. Ну и окатило же меня!
– Экая ты дурочка, Филис! Сначала надо встать, а уж потом дергать.
– Теперь-то я знаю… Давай дальше. Небось вас оставили в гостиной вдвоем, чтобы вы там миловались?
На сей раз толчок последовал от Сары, да такой сильный, что Филис оказалась на полу. Но уже спустя минуту сестры снова сидели на кровати, обнявшись и раскачиваясь.
Когда они успокоились, лица у обеих были мокры – хохот довел их до слез.
– Вообще-то я не удивилась бы, если бы они именно так и поступили. Он у тебя как будто не из тех, кто тянет резину. Вы встречаетесь всего-навсего три недели, а он уже приглашает тебя к себе домой! Возьми Мэй Коннор: она встречается со своим Гарри Виллисом уже полгода, но он и близко не подпускает ее к матушкиной двери, хотя считается, что у них все на мази.
– Что ты сравниваешь? Просто Гарри не намерен приводить Мэй к себе домой.
Филис поерзала на кровати, задрала ноги и заявила:
– О тебе болтают все соседки. Стоило тебе свернуть за угол, а мамаша Рэтклифф уже тут как тут, говорит матери: «Какая красотка сегодня ваша Сара!» – Филис опять поддела сестру локтем и показала ей язык. – Старая змея только и ждет, чтобы показать клыки. Хочешь знать, что она ляпнула потом?
Девушки посмотрели друг на друга.
Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Слепые жернова
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Роман. – М.: Локид, 1998. – 348 с; ил. – («Ураган любви»)
Переводчик : Аркадий Кабалкин
Название на языке оригинала: Catherine Cookson ‘The Blind Miller’, 1963
В центре романа английской писательницы Кэтрин Куксон судьба Сары Бредли, девушки из бедной семьи, мечтающей вырваться из дома, из-под опеки тирана отчима. И мечты девушки, казалось бы, начинают сбываться – она встречает хорошего, любящего парня. Но на пути влюбленных встают все новые и новые препятствия. Пройдя через суровые испытания, потеряв любимого человека, героиня романа вновь обретает веру в людей.
Посвящается Терезе и Колину
Медлят жернова Господни,
Да мелка идет мука;
Велико Его терпенье,
Но тверда Его рука.
Генри Уодсворт Лонгфелло
Мне надо было заранее приготовиться…
– Непонятно только, каким образом.
– Мама должна была обо всем меня предупредить.
– Откуда ей было знать, что тебе предложат к чаю фрукты? И потом, ты, кажется, говорила, что правильно орудовала вилкой.
– Я чувствовала себя такой неуклюжей… Просто ужас какой-то!
– Что на тебя нашло, Сара? Какая-то вилка, фрукты… Господи, окажись я на твоем месте, я бы думала не про всякую чепуху, а о том, какое произвела на них впечатление. Вот что важно!
– Я об этом и толкую. Что она обо мне подумает, раз я не отличаю вилки от лопаты?
– Да выбрось ты это из головы! Лучше расскажи, какой у них дом, вообще все.
– Чудесный, просто чудесный! Ты и представить себе не можешь, Филис!
Сестры сидели на самом краешке кровати, но матрас все равно провисал, и они едва не валились друг на дружку. Они многозначительно переглядывались: одной не терпелось поделиться впечатлениями и поплакаться на унижения, пережитые за воскресным чаем, когда она продемонстрировала отсутствие манер, другой хотелось погреться в лучах славы, выпавшей на долю старшей сестры.
– Стол под красивой скатертью, все в тон, фарфор и прочее, всякие там ножички и вилочки… Ничего, я разобралась, что к чему. – Сара скорчила рожицу, а потом улыбнулась, и от ее улыбки все засияло, словно в грязное окошко заглянул солнечный луч. – Представляешь, они едят не в кухне, а в столовой!
– Потому что дом угловой. Он вдвое просторнее других.
– В гостиной на полу ковер, там тебе и пианино, и стеклянный буфет с фарфором. Видела бы ты всю эту красоту, Филис!
– А наверх ты поднималась?
– Да, она отвела меня наверх, раздеться.
Филис пихнула Сару в плечо, и они разлетелись, как мячики, но тут же снова повалились одна на другую, увлекаемые матрасом.
– Попридержи язык, Филис. – Глаза Сары сияли, она делала над собой усилие, чтобы не рассмеяться. – Так у них принято. Между прочим, у них там туалет со сливом.
– Наверное, ты вся вымокла?
– Что еще за глупости?
– Никакие не глупости: один раз я села на такой и дернула за цепочку. Ну и окатило же меня!
– Экая ты дурочка, Филис! Сначала надо встать, а уж потом дергать.
– Теперь-то я знаю… Давай дальше. Небось вас оставили в гостиной вдвоем, чтобы вы там миловались?
На сей раз толчок последовал от Сары, да такой сильный, что Филис оказалась на полу. Но уже спустя минуту сестры снова сидели на кровати, обнявшись и раскачиваясь.
Когда они успокоились, лица у обеих были мокры – хохот довел их до слез.
– Вообще-то я не удивилась бы, если бы они именно так и поступили. Он у тебя как будто не из тех, кто тянет резину. Вы встречаетесь всего-навсего три недели, а он уже приглашает тебя к себе домой! Возьми Мэй Коннор: она встречается со своим Гарри Виллисом уже полгода, но он и близко не подпускает ее к матушкиной двери, хотя считается, что у них все на мази.
– Что ты сравниваешь? Просто Гарри не намерен приводить Мэй к себе домой.
Филис поерзала на кровати, задрала ноги и заявила:
– О тебе болтают все соседки. Стоило тебе свернуть за угол, а мамаша Рэтклифф уже тут как тут, говорит матери: «Какая красотка сегодня ваша Сара!» – Филис опять поддела сестру локтем и показала ей язык. – Старая змея только и ждет, чтобы показать клыки. Хочешь знать, что она ляпнула потом?
Девушки посмотрели друг на друга.
Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.