мама меня превратила в девушку
Мама меня превратила в девушку
Мама велела мне раздеться, смазала «рану» йодом и приложил лёд.
— Штаны постираю и зашью.
— Какая тебе разница? – удивилась мама. Мама уже устала бороться с папой по поводу моей принадлежности к девочкам, и теперь ни с кем не спорила. хочу я короткую стрижку – стригись. хочу гантели – покупай! Хочу велосипед – спроси у папы!
А вот моя просьба насчёт розового спортивного костюмчика её насторожила.
— Что с тобой? – встревожилась мама. – Головой не ударилась?
Я надула губы, и тоже удалилась в свою берлогу. Тоже мне, проблема! Цвет им не нравится!
Я завалилась на кровать и подумала, что сегодня не пойду на тренировки. Надоело.
Позвонил тренер и спросил. как у меня дела. Я ответила, что ушибла колено, не могу ходить. Тренер опечалился:
— Я хотел тебя на соревнования отправить…
— Так в чём дело? – подскочила я на кровати. – Отправляйте!
— У тебя же нога болит? – улыбнулся тренер.
— Гришка сказал, что ты еле ноги переставляла.
Я вскочила и заходила по своей комнате.
Ладно, завтра будет видно.
Назавтра я начал атаку на родителей.
— Папа, мне деньги нужны на новый спортивный костюм!
— Чем тебе старый не хорош? – удивился папа.
— Я его порвала! А нас отправляют на областные соревнования!
— Областные, говоришь? – протянул папа. – Что же, покупай тогда!
И выдал мне карточку.
— Смотри, всё, что ты покупаешь, автоматом приходит мне на телефон по СМС, так что, отчитаешься потом!
— Хорошо, папочка! – самой милой из крокодильих улыбок улыбнулась я.
И позвонила Гришке, чтобы составил мне компанию. Гришка с удовольствием согласился.
Мы с ним обошли несколько торговых центров, но то, что мне бы понравилось, не нашла.
Наконец, в одном торговом зале меня привлекли… не штаны, юбки.
такая милая маленькая юбочка из шотландки, так красиво сшитая, симпатичные складочки…
— Джорджик. – прошептала я, хватая его за руку. – Смотри! Тебе нравится?
Гришка сначала смотрел с недоумением, наверное, искал спортивный костюм. Потом понял, и его мордочка расплылась в улыбке:
Продавца-консультанта мой вид не смутил. Она сразу разглядела во мне девочку.
С её помощью я подобрала себе юбку, блузку и белые кроссовки с розовыми вставками. Ну, и новую бейсболку для девочек.
Когда я вышла из примерочной, Гришка меня не узнал, смотрел на незнакомку, раскрыв рот.
Спортивный костюмчик мы тоже купили, и я вечером ждала справедливый нагоняй от папы, но ничто не могло испортить ощущение счастья. Счастья быть девочкой, ловить на себе восхищённые взгляды мальчиков.
Нет, в школе я носила форму. Но форма есть форма. Одинаковая у всех.
А сейчас я оделась так, как хочу! До самого дома я шла пешком
Ко всему хорошему есть и ложка дёгтя. В виде разгневанного отца.
Его гнев смягчила мама, объяснив папе, что я, оказывается, девочка. Папа удивился, но, тяжело вздохнув, смирился с этим фактом.
А дед пригласил меня в свою комнату и разглядывал со всех сторон, чему-то улыбаясь.
Ночью я по-настоящему стала девочкой. Мне уже было почти тринадцать.
Как мы с подружками…
Как-то мы с подружками сидели на лавочке в нашем дворе и болтали о всякой ерунде.
Да, у меня появились подружки! Ксюха и Жека.
Это, когда меня отстранили от тренировок. На время, конечно.
Помните, я упала и ушибла колено? Колено, конечно, не сильно мне досаждало, подумаешь! И не так прилетало. Наша врачиха заморозит, или сделает тугую повязку, и можно снова выходить на татами.
Но это хорошо в горячке. А вот утром, когда я встала, никакая, сначала не могла ступить на ногу. Ещё и «радость».
Конечно, мама просветила меня, но, как всегда, пришла беда – отворяй ворота!
— Джорджик! – голосом умирающей сказала я. – Я сегодня не приду, наверное.
— Май, ты чего? – не на шутку перепугался Гришка. – У нас же тренировка перед соревнованиями!
Но ещё это чувство… Я приложила руку ко лбу, проверяя у себя температуру.
Вроде, нормальная. Вздохнув об утерянных возможностях, потихоньку пробралась в ванную, прихватив сменную одежду.
Из родительской комнаты доносился лишь негромкий храп папы. Сегодня у нас что? Суббота? Как назло! Папа будет дома, начнёт расспрашивать, что да как!
«Может, вообще всё это бросить? – появилась у меня малодушная мысль. – Нафиг мне сдалось это дзюдо?»
Немного подумав эту приятную во всех отношениях мысль, я её отбросила.
Потому что любила своего папу. И так взбунтовалась вчера. Я лучше поболею, отдохну, а потом, с новыми силами…
Блин! Какими силами?! Тут выкладываешься изо всех сил, себя не жалеешь, а тут раз!
Областные соревнования и Веснянская Жанна!
Я сплюнула. В раковину. Потом забросила бельё в машинку, завела на стирку и залезла под душ.
Когда сидела на кухне за столом, пришла мама. В халате, зевает. Тут же встала к плите, начала что-то готовить.
Потом обернулась ко мне и спросила:
— Майка, а ты что здесь делаешь? Да ещё и пьёшь какао с булочкой? У тебя же соревнования, или отменили? Нога сильно болит? – догадалась наконец-то спросить мама.
— Наконец-то! Я думала, у тебя никогда не случится, с этими диетами и тренировками!
Зачем тебе это надо? Хочешь стать Олимпийской чемпионкой?!
Я пожала плечами. Мне сегодня уже было всё равно. Выслушав наставления от мамы, пошла в свою комнату, отдыхать.
Там взяла свой смартфон и наигралась вдоволь.
Слышала, как поднялся папа, как они разговаривают обо мне. Мама сказала, что мне надо как минимум неделю забыть о тренировках. Папа ворчал, что слишком балуют единственного ребёнка.
Мне это надоело, и я воткнула в уши наушники. Сегодня меня никто не тревожил, только пригласили на обед.
Вот так! Поехали без меня. Конечно, Веснянская всё прос… проиграла!
Вместо того, чтобы с полной отдачей тренироваться, она, наверное, с полной отдачей вертела там хвостом!
Я смотрела на себя в зеркало и тихо зверела. Потому что я была в ванной, и разделась до пояса.
Лифчик, что ли, попросить купить? И тут же вспоминается анекдот: «Дайте мне лифчик нулевого размера!» «На прыщики не шьём!».
Лицо ещё такое, совершенно пацанское, круглое, с веснушками!
Надо отпустить длинные волосы, что ли. Хоть уши проколола. вставили пока гвоздики. Золотые.
Тоже надо не забывать снимать, а то Светка Макарова забыла, а я не заметила, потому что у неё волосы закрывают уши. И порвала ей мочку. Хорошо, немного, а то бы пришлось зашивать.
В этот день я и познакомилась с девочками. Просто вышла погулять.
Я себя неплохо чувствовала, больше притворялась:
«Я самый больной в мире человек!»
Но, в конце концов, всё это мне надоело, и я решила проветриться.
Подумав, не стала надевать юбку, а натянула короткие шорты. Юбка хороша, конечно, только. когда сядешь, все взгляды почему-то притягивают мои худые ноги и то, что скрыто выше. Замучилась с непривычки.
Мама меня превратила в девушку
Как я стала девочкой
Моя фамилия Мальчик. А на самом деле девочка. Это фамилия такая, не надо смеяться! Когда впервые слышат, все удивляются сначала, потом улыбаются, потом привыкают. Подумаешь, у нас в классе есть Кучерявая Алла, и она вовсе не кучерявая.
Есть девочка по фамилии И. Среди мальчишек Рыжиков и Чиж.
Не похожи они ни на рыжик, ни на птицу. Ну, может, в чём-то и похожи, не зря же им дали такие фамилии!
Но дело не в них, а во мне. Это папина фамилия. У мамы, как и у деда, обычная фамилия, каких сотни. Мама не взяла папину фамилию, осталась Тиуновой. И дед.
Начну, пожалуй, свой рассказ с деда. Он такой вредный! Сейчас.
А ведь когда-то мы с ним дружили, он мне многое позволял, даже прыгать на животе.
Ну, я тогда маленькая была, весёлая. деда только хекал и смеялся.
А потом умерла бабушка, дед сильно сдал, похудел и постарел. Сейчас ему уже семьдесят. Сидит у себя в комнате, с ноутбуком, или книгу читает. У него отдельная комната, там собраны все книги. Когда я была маленькая, часто бегала к ним, а сейчас дед почему-то стал меня избегать. Чтобы позвать его, приходится стучать в дверь.
— Дед! – кричу я ему. – Ты ещё живой? Выходи, я жрать тебе приготовила!
Молчит. Потом откроет дверь, осмотрится, и выходит…
Я знаю, что у себя он сидит раздетый, в одних трусах. Раньше меня не стеснялся, а когда мне стукнуло десять, бабка зашипела на него, и дед стал одеваться в шорты и майку, выходя из комнаты.
Нет, не думайте, что дед ходит, шаркая ногами по полу и ссутулившись. Вполне ещё крепкий мужчина, на мой взгляд. Не видела я дедов?
Я, в отместку, накладываю ему полную тарелку и двигаю ему:
— Куда ты опять навалила! – в притворном ужасе восклицает дед, с ложкой в руке.
— Кушай, поправляйся, а то остались от тебя кожа да кости! Где пузь, где сиси?
Дед кряхтит, уминая хлеб и кашу.
Это было немного раньше того, о чём я хочу рассказать.
У нас трёхкомнатная квартира. Одну занимает дед, вторую я, а мама с папой поселились в той, которую принято называть гостиной. Там стоит большой телевизор, и прочие радости жизни. Когда приходят гости, мы принимаем их там.
У меня в комнате есть компьютер, и мне этого достаточно. Если хочу посмотреть ТВ, смотрю на кухне. Меня научили готовить немудрёную пищу, и я поддерживаю жизнь в наших с дедом телах.
Мама с папой заняты, когда приходят домой, папа валится на диван, мама что-нибудь делает на кухне.
Это, наверное, у всех так, не интересно. Но для общего понимания тоже важно.
Теперь перейду к главному. Почему я Мальчик, а не Тиунова?
Папа, как и все папы, хотел мальчика. даже коляску купил голубую.
Но, как всегда бывает, родилась я. папа хотел вернуть меня в роддом, или обменять на мальчика, уверяя, что это какая-то ошибка и происки жены, на что главврач роддома сурово поставил папу на место, сказав, что пол ребёнка определяется не мамой, а папой.
Крепко стукнув кепкой об асфальт, папа вынужден был признать меня своей, и стал делать из меня сына.
Нет, это не то, что вы подумали, это то, что папа регулярно начал заниматься со мной физкультурой и спортом. Сначала сам разминал моё маленькое тельце. Потом заставлял бегать. Когда я подросла, заставлять уже не надо было, я бегала везде, где могла, как сумасшедшая.
Чтобы придать моей энергии правильное направление, папа записал меня в секцию дзюдо.
Сами понимаете, когда вся жизнь борьба, тут не до девичьих штучек. Волосы мешают? Нафиг волосы! Постриглась под мальчика.
До десяти лет мне было всё равно, мальчик я, или девочка, пока наш врач не объяснила нам, чем мы отличаемся от мальчиков. Нет, ничего особенного, просто сказала, что мальчики не болеют раз в месяц, как девочки, и всё.
А я и не знала, что это за болезнь. До тринадцати лет. Честно говоря, мне вообще пофиг до сих пор мальчики. особенно, после одного случая, но это совсем другая история. я её расскажу в другой раз.
А так, на медосмотрах нас раздевали, взвешивали и прощупывали животы и грудь.
Я была совсем плоская. а вот у некоторых девочек уже припухли грудки. Они гордились этим, хотя жаловались, что больно на тренировках бывает. Я немного завидовала им и думала, что девчонки кокетничают, чтобы привлечь к себе внимание.
Когда у самой начала болеть грудь, я пересмотрела свои редставления.
Так вот. Ходили мы на секцию с нашим соседом, Гришкой. Жил он в нашем подъезде, учился в нашей школе, только в параллельном классе и в другую смену. так что, пересекались только, когда шли на тренировки. Иногда боролись вместе.
Иногда папа нас подвозил, или забирал вечером, зимой. А так мы ходили пешком.
Одевалась я всегда в джинсовый костюм, на голове носила бейсболку, обута обычно в кроссовки или полукеды.
Почти так же был одет Гришка. А фамилия моя, если не забыли, Мальчик.
Ещё, если помните, одноклассники своих почти всегда называют по фамилии.
Зовут меня Майя, потому что родилась в мае, наверное, фамилию записали папину, потому что девочка когда-нибудь всё равно выйдет замуж и сменит фамилию.
А пока пусть походит Мальчиком.
Гришка был хорошим другом, мы ладили.
Как-то раз, когда мне было двенадцать лет, я ходила за покупками по просьбе мамы, и ко мне пристали какие-то отморозки.
— Эй, пацан! – позвали они меня. Хоть я не пацан, а Мальчик, я подошла к ним и поинтересовалась, что им нужно.
— Денег! – ответили они просто и заржали. Спутать меня с мальчишкой не сложно, у меня лицо некрасивое. Сама белобрысая, коротко пострижена, нос картошкой. россыпь веснушек и обычные серые широко расставленные глаза.
— Шутники! – разочаровалась я, и собралась уйти, но мне не дали, схватив за плечо.
Надо сказать, на тренировках нам преподавали не только дзюдо. Особенно девочкам.
Нас учили защищать свою честь всеми возможными средствами и способами.
Поэтому я легко перехватила руку нападающего и провела бросок. Ему было больно.
Нападающих было трое, и они с воплями кинулись на меня, но в этот момент их смело с моего пути только приготовилась размяться, как помешали.
Недовольно ворча, я смотрела, как грохочут костями мои противники.
Потом мой незваный помощник обернулся и сказал:
— Привет, Джоржик! – не смогла не улыбнуться я. – Зачем помешал?
— Я? – удивился Гришка. – Это они помешали. я хотел поговорить с тобой, а тут эти, мельтешат тут!
— Ну, тогда прощаю! – мило улыбнулась я, и мы пошли домой.
Такой вот у меня был сосед. Нет, он до сих пор мой сосед, но всё по порядку.
Никак не дойду до самого главного!
Я по утрам бегаю. папа поднимает, ни свет, ни заря, и в путь…
Нет, это сейчас, а тогда, в двенадцать лет я ещё сама, как дура подскакивала и бежала, выпучив глаза. Обычно компанию мне составлял Гришка. это я ему в противовес. он меня называл Майком, а я его Джорджиком.
И в этот злополучный день бегали вместе. Мне нездоровилось, я уже хотела сказать, что пойду домой. как запнулась на ровном месте и грохнулась на асфальт.
падать нас учили, и тем не менее. я здорово ушибла коленку и разодрала спортивные штаны.
— Май! Ты сильно ушиблась? – подбежал Гришка ко мне.
— Зашьёшь! – пожал плечами Гришка. – Или в шортах, как я. Не понимаю, что ты паришься в этих штанах? Ладно бы, худела!
— Поподначивай ещё! – возмутилась я. – Помоги лучше подняться.
Гришка помог не только подняться, но и довёл до дома. Коленка разболелась не на шутку. Сдав меня маме, Гришка убежал.
Мама меня превратила в девушку
Я залезла в шкаф и стала лихорадочно рыться там в чего-то подходящего. Я залезла на верхнюю полку и у-у-у-у-у-пс… На меня упало что-то белое и лохматое что я сначала приняла за шарф или шапку. Слезая со стула, я с интересом начала разглядывать этот странный предмет. Оказалось что моя мама, большая модница сохранила еще с конца 70-х жутко модный тогда шиньон. И вот мы с девочками уже с интересом разглядывали его.
— Что это? Парик? — спросила Лена
— А давай его померяем?
И мы горячо взялись за дело. Главенствующую роль тут взяли на себя девчонки, они натягивали его на голову, пытались вплести в волосы, но он, не имея никаких приспособлений, ни заколок, ни шпилек для удержания на голове постоянно спадал. А как правильно крепить его к волосам никто из нас тогда естественно не знал. И нам было непонятно, почему он не держится на голове и спадает? Как его одеть? Мы долго его мерили и наконец Лена предложила — «Может у твоей мамы есть беретик? Мы могли бы его использовать как шапочку под парик?». Мы снова залезли в шкаф и я извлекла мамин беретик и немного схитрив натянула его сразу на себя, не дав его девочкам. Лена подоткнул под него сзади шиньон, и вот я уже получилась девочкой в юбке, кофте, босоножках с волосами до плеч и намазюканной физиономией. Девочки критично осмотрели меня, немного пошептались и решили что так вполне нормально.
Мы снова бесились, танцевали, визжали, но теперь уже более размеренно, т. к. мы же стали взрослыми тетеньками. Среди нас была снегурочка, принцесса, Белоснежка и я — непонятно кто. Новогодний бал продолжался недолго, несколько раз звонили родители и интересовались как у нас дела и все ли в порядке. Получая ответ, что мы празднуем новогодний бал и у нас все хорошо они продолжали «взрослый новый год» у Гориных, а мы бесились дальше. Наш бал был закончен около часа ночи, когда мы усталые решили немного отдохнуть и прилечь поболтать, но в итоге, конечно же уснули.
Утром, пришедшие родители обнаружили нас во всех прелестях, т. е намазюканным косметикой моей мамы, с начесами и новогодними прическами а меня к тому же в Олиной одежде, мамин берет и шиньон во время моего сна сползли и валялись на подушке. Они долго все вместе веселились, разглядывая нас и особенно меня, считая это новогодней шуткой и не понимая, что этот первый шаг к ЖЕНЩИНЕ я буду помнить до конца своей жизни.
Глава 2 «Начало пути»
Я вспоминаю эти годы, годы которые стали моей главной ступенью в становлении меня как женщины с теплотой и любовью.
Часто после школы, приходя домой, я от нечего делать, а уроки мне хотелось делать меньше всего, с интересом разглядывала журнал «Бурда» который в те советские годы был огромным дефицитом, т. к. в нем можно было найти выкройки модных в тот момент на западе юбок, жакетов и даже пальто. Дома, я с забытьем окуналась в мир западной моды. Я читала советы и рекомендации по макияжу, уходу за волосами и кожей. Я с любопытством разглядывала фотографии топ-моделей, рекламы косметических средств. А однажды наткнулась на простое описание изготовления мини-юбки из старой трикотажной водолазки. С упоением я принялась за дело, тем более там делов то было, отрезать рукава, подшить их и отрезав горловину выполнить верх юбки. Потратив около 2-х часов времени, я с удовольствие осматривала свое первое творение. У меня получилась черная трикотажная мини-юбка на 10 см выше колена, весьма обтягивающая и с моей точки очень удачная. Я не преминула тут же её померить вместе с маминой блузкой и покрутится возле зеркала. Мой внешний вид меня не удовлетворил. На меня смотрел странный подросток с мальчишеской стрижкой в юбке и блузке. Тогда, чтобы исправить положение я взяла мамину косметичку, достала журнал «Бурда» и следуя советам попробовала подкрасить глаза. Я достала мамины тени, выбрала себе цвет, а больше всего мне тогда понравился золотистый, и легкими мазками подвела веки. Достав черный карандаш я подвела верхнее веко и нижнее, достала кисточку из маскорографа «ЛАНКОМ», купленного по случаю мамой в ГУМе, но уже высохшего, и поплевав в коробочку с тушью «Нева» я самозабвенно начала красить ресницы. Подводка глаз в тот момент у меня получилась кривая, но тушь на ресницы легла вполне ровно и на веках тени смотрелись относительно ровно. Подойдя к зеркалу, я снова углубилась в изучение собственного изображения. Как мне показалось все-равно мне не хватает женственности. Тогда я еще не знала о тональном креме, о необходимости «боевой раскраски» только в вечернее время и многом другом чему я научилась только со временем, набивая «шишки» и «синяки». Но все это было много позже, а сейчас я пыталась сделать еще более женственным тот образ в зеркале, т. е. себя! Как мне показалось в тот момент меня сильно портит короткая стрижка и вот тут я вспомнила про тот шиньон, который так давно мы с Леной Гориной находили в шкафу. С замиранием сердца я полезла в шкаф и о да…! Он лежал на том же месте, целый и невредимый только слегка пыльный. Надо сказать, что в 1994 году еще не было такого обилия париков, накладных хвостов и тому подобных аксессуаров, поэтому наличие шиньона делало меня в моих глазах настоящей девушкой с длинными волосами. Я долго думала как же мне его закрепить? Я порылась в мамином шкафу и нашла шапочку в виде бархатной повязки на голову. Померив её и закрепив таким образом шиньон сзади я получила вполне оригинальную прическу с белыми волосами сзади и русой челкой спереди, что было несколько оригинально. Заканчивать свой женский образ я решила примеркой колготок, что и сделала в течение ближайшей минуты.
Я смотрела на свое отражение в зеркале и испытывала настоящую эйфорию! Я видела там себя девушкой, настоящей девушкой. Для окончания образа я снова залезла в шкаф и начала примерять мамины лифчики. Да, один из её старых бюстгальтеров подошел, он не был мне велик, но он был пуст…
Баловаться подкладыванием ваты или тому подобных нелепиц я не хотела, я продолжила поиски в шкафу и наткнулась на интересную вещь. В шкафу я нашла пластмассовые вкладки в бюстгальтер, для женщин перенесших операцию по удалению груди. Как он туда попал? Не знаю до сих пор, но вложив эти интересные вещицы в одетый мною бюстгальтер я получила вполне реальную имитацию женской груди. И вот мой образ был закончен! С этого момента в моем сознании что-то перевернулось, я поняла свое истинное предназначение в этом мире, я поняла что в моя душа вложена совсем в иное тело и я не такая как все…
Но всему приходит конец, тягостные мысли ушли и я погрузилась в размышления. Мне понравилось то состояние, в котором я пребывала. Я вспомнила щекотание плеч волосами от шиньона, передо мной стояло мое отражение в зеркале, ощущение юбки, а не брюк, все это было для меня новым и необычным.
Дальше этот процесс пошел по нарастающей. Теперь почти каждый день, приходя со школы я доставала мамину косметичку, брала её вещи в шкафу и одевала. В шкатулке с цепочками и серьгами я нашла клипсы и бусы, которые стала с удовольствием носить. Шиньон дома я уже носила постоянно и начала задумываться об отращивании собственных волос. А однажды в школе я случайно подслушала разговор двух своих одноклассниц. Они рассуждали о прокалывании ушей. Надо сказать, что в любой парикмахерской можно было провести эту процедуру. Но почему девчонки обсуждали проведение этой процедуры в домашних условиях и обычной швейной иглой — я не знаю. Но подслушанный разговор запомнился мне. И придя домой, я попробовала провести данную процедуру самостоятельно. Я взяла иголку, и протерла её одеколоном. Нашла в маминой шкатулке сережки-гвоздики, тоже протерла их и начала прокалывать правое ухо. Боже как это больно. Терпи- успокаивала я себя, но боль давала о себе знать и я останавливалась. Вытерев слезы, выступившие от боли я снова и снова повторяла эту процедуру со своим ухом. Выступили даже капельки крови, но иголка наконец-то прошла всю мочку уха и вышла с другой стороны. И я вся в слезах от боли и радости попробовала вставить в ухо сережку. Но это было не менее болезненно, чем проколоть ухо. Получилось! Теперь оставалось еще проколоть второе, левое ухо. На эту процедуру у меня ушло не меньше времени, сил и слез. Но вот результат достигнут и я зареванная, но в сережках-гвоздиках смотрю на свое отражение в зеркале. Я снова одела свою женскую одежду. А в тот момент из мамино гардероба уже были отобраны вещи для моего постоянного ношения. Я очень часто начала носить её короткий халатик, обязательно мерила шиньон. И сейчас я снова облачилась в короткий халат, одела шиньон и занялась обычными домашними делами. Надо сказать, что в то время не было принято ношение сережек мальчиками, поэтому ближе к вечеру плача от боли и обиды я к приходу мамы вынуждена была снять сережки. Изменения, произошедшие с моими ушами маме тут же бросились в глаза.
Julijana.SU
Сын становится дочкой
Между тем в комнате было всё готово к тому, чтобы я стал девочкой. На кровати лежали колготки (уже распечатанные и расправленные), которые мне предстояло надеть и платья (все 8 штук), купленные в магазине. Видимо, мама хочет, чтобы я выбрал платье, которое хочу носить сегодня.
Но мама предложила мне:
Я согласился, ибо хотел поскорее одеть те вещи, которые видел на кровати и сел на стул.
Подготовив всё это, мама взяла из сумки красный карандаш, и обвела им линию вокруг моих губ, тем самым выделив их. Обведя, таким образом, мои губы она положила карандаш обратно в сумку.
Далее мама взяла губную помаду, сняв колпачок от неё и отложив его в сторону, раскрутила её, обнажив красное содержимое губной помады. Накрасив мне только нижнюю губу, мама попросила меня вжать губы и потереть ими друг о друга. И когда я так сделал, по моему рту распространился сладкий вкус карамельных конфет. Я едва не лизнул губы, но удержался.
— М-м-м, какая вкусная помада!
Я это сказал не только для того, чтобы отметить вкус помады, но и для того, чтобы узнать, изменился ли мой голос. Голос стал меняться. А мама, нисколько не удивившись моему изменившемуся голосу, продолжила красить мне губы, наложив ещё несколько слоёв помады уже на обе губы. Затем она нанесла кисточкой мне на них блеск и тоже в несколько слоёв. От этого у меня на губах возникло чувство сухости. Я сказал об этом маме. (Голос уже почти стал как у девочки.) Она сказала:
— Этот блеск делает губы не только красивыми, но и защищает их от внешнего воздействия. Просто оближи губы.
Я облизал их, и сухость как рукой сняло. Языком я почувствовал, будто губы покрыты плёнкой до чего гладкими они были. Закончив с губами, мама начала красить мне глаза тушью. Я почувствовал лёгкие прикосновения щёточкой к моим ресницам, будто это было дуновение ветерка.
Покрыв мои ресницы тушью, и посмотрев на результат, мама сказала, чтобы я закрыл глаза, ибо она будет накладывать тени на веки.
И когда я это сделал, то ощутил мягкое и очень приятное прикосновение к моим векам волосков кисточки, которую мама использовала для наложения теней на веки. Таких прикосновений было несколько. А когда я вновь открыл глаза, то обнаружил, что мне трудно моргать ими из-за липкости теней. Пришлось мне закрывать их снова, чтобы мама покрыла мне веки блеском. И она покрыла мои веки несколькими слоями блеска, чтобы и они, как и мои губы, были гладкими. И на них, как и на моих губах, я ощутил тонкую плёнку, но она не мешала моргать, наоборот мне было приятно ощущать её на своих глазах.
Затем мама, взяв пудру и открыв её, сказала, чтобы я закрыл глаза и задержал дыхание, ибо она сейчас будет пудрить мне лицо. Я сделал, так как просила меня мама, и сразу ощутил, как что-то пушистое прикоснулось к моему лицу, а потом почувствовал, как это пушистое движется по лицу, оставляя за собой тонкую порошкообразную плёнку. Она покрыла ею всё моё лицо и, когда она застыла на нём, то стала похожа на ту плёнку, которая уже покрывала мои губы и глаза. Несмотря на то, что я не дышал, когда мама пудрила мне лицо, частица пудры всё-таки попала в нос и я чихнул. Мама не обратила на это внимания (лишь сказала: «Будь здорова!»), ведь она уже закончила пудрить мне лицо.
Теперь, когда макияж был окончен, я захотел посмотреть на своё лицо, каким оно стало, и попросил у мамы зеркало. Но мама сказала, что сначала надо надеть парик, а то моё красивое лицо не смотрится без волос на голове. И взяв парик из сумки, предварительно расчесав волосы на нём, она надела его мне на голову, говоря:
— Девочке надо иметь длинные волосы. С сегодняшнего дня будем их тебе отращивать. Я для этого купила специальный крем в аптеке. А пока носи парик. Возможно, завтра он уже не понадобится.
Теперь я понял, зачем мы зашли в аптеку, перед тем как идти домой.
Когда я взял зеркало и направил его на лицо, я чуть не выронил его из рук. Такова была моя реакция на то, что я увидел в зеркале.
А увидел я там какое-то чужое не своё, лишь слегка напоминающее Алисино лицо. От него веяло какой-то воздушностью (если эту воздушность можно уловить взглядом) и казалось оно полупрозрачным. Да к тому же всё оно очень красиво блестело. Я хотел было прикоснуться к лицу, но тут же отдёрнул руку, вспомнив, что трогать его нельзя. Мне захотелось также поцеловать это прекрасное лицо, которое я видел в зеркале как вчера у Оли, но я не стал этого делать. Да, моя мама превзошла результат Оли. Короче мама полностью преобразила моё лицо, за что ей огромное спасибо. А пока я любовался своим прекрасным лицом, мама, убрав обратно в сумку всё, чем она делала мне макияж и, вынув оттуда красный лак, сказала:
— Давай, я накрашу тебе ногти на ногах, пока ты не надела колготки.
Я уже начал привыкать к тому, что меня мама называет в женском роде.
Я подставил ей другую ногу для того, чтобы она накрасила ногти и на ней, а сам продолжил любоваться на своё прекрасное лицо в зеркало.
— В мире есть много красивых имён. Например, Луиза Амалия.
Так я стал девочкой-красавицей с красивым двойным именем.
Закончив красить ногти на моих ногах мама, закрутив пузырёк с лаком, положила его обратно в сумку и, вынув оттуда пузырёк с белым лаком, сказала:
— Чтобы твои руки были красивыми, давай я накрашу ногти и на них.
Делая всё это, мама рассказывала, говоря:
— Когда я была беременна тобой, я очень хотела иметь дочку, чтобы наряжать её в красивые платья и колготки. А когда подрастёт делать ей макияж и учить искусству любви. Но когда родился сын, я смирилась с тем, что у меня мальчик и стала воспитывать его в чисто мужском духе. Не покупала даже колготок, чтобы он не знал, что это такое и не пристрастился к ним. А когда узнала, что ему нравится носить платья и колготки, то решила сделать из него (хотя бы временно) дочь, о которой так долго мечтала. Поэтому, узнав это я, и стала называть тебя в женском роде, чтобы ты привыкала к этому обращению уже, когда ты была мальчиком. И поэтому я прошу тебя забыть хотя бы на время, что ты была когда-то мальчиком и побыть моей дочкой.
Я уже понял, про какой орган она говорит и обречённо, вздохнув, дал ей руку, которой держал зеркало (его я положил рядом с мамой, закончив, наконец, любоваться на своё лицо).
Я взглядом указал на писун, завёрнутый в полотенце.
Мама кивнула головой.
— Обожаю иметь такую кожу.
Тем временем мама закончила красить ногти на моей руке, и дала её мне со словами:
— Вот какие руки должны быть у девочки.
Я взглянул на обе свои руки и поразился тем, насколько их преобразила мама: теперь уже не было тех «типично мужских» рук, о которых говорили мама и Оля, а вместо них я видел типично девичьи ручки с тонкими изящными пальчиками и белыми, аккуратно постриженными, блестящими ногтями.
В благодарность я бросился её обнимать и целовать со словами: «Спасибо мамочка», но она мягко отстранила меня говоря:
На это мама возразила:
— Это мальчик Серёжа не умел надевать колготки. Но ты же уже девочка Алиса-Амалия, а она должна уметь их надевать.
Делать было нечего и я, взяв колготки, принялся сам закатывать один из их чулок. Как ни странно, мои руки сами знали, что делать.
Они быстро, а главное правильно закатали чулок до конца. А когда я согнул ногу, они стали натягивать его на неё.
Причём, делали они это очень медленно, давая мне насладиться каждым миллиметром покрываемой тонким телесным капроном ноги и узреть её красоту в нём. При этом я испытывал очень приятные ощущения.