любишь меня любимой зонтик

Люби меня, люби мой зонтик

Сегодня 135 лет со дня рождения Джеймса Джойса

Об авторе: Андрей Петрович Краснящих – литературовед, финалист премии «Нонконформизм-2013» и «Нонконформизм-2015».

Джеймс Джойс (1882–1941) мог стать выдающимся певцом, священником или талантливым врачом: от отца, одного из лучших теноров Дублина, он унаследовал абсолютный слух и прекрасный голос; учась в иезуитском колледже, писал религиозные гимны, штудировал богословие и намеревался принять сан; по окончании университета стал изучать медицину и поехал для этого в Париж. Но не судьба: родители не потрудились дать Джойсу музыкального образования, книги Мередита, Харди и Шоу пошатнули веру иезуитского воспитанника, жизнелюбие вступило в конфликт с религиозными догмами. Джойс оставил лоно церкви и в своих произведениях от души поглумился над ее служителями. Увлекательная парижская жизнь отвратила от занятий медициной, и Джеймс Джойс стал автором самого знаменитого романа XX века, писателем, безгранично расширившим представления о возможном и допустимом в литературе, мэтром мирового модернизма.

Джеймс Августин Алоизиус Джойс родился 2 февраля 1882 года в обеспеченной ирландской семье в городке Рэйтмане, неподалеку от Дублина. Родители Джеймса представляли две стороны ирландского национального самосознания: политику и религию. Мать, ревностная католичка, воспитывала мальчика в духе религиозного послушания. Отец гордился родством с самим «Освободителем» – высоко почитаемым в Ирландии Даниэлем О’Коннеллом, главой ирландской фракции в английском парламенте. А политика и религия сходились между собой в единой ненависти к протестантской Англии – оккупанту и вероотступнице.

После утраты веры в бога религию Джойсу заменило искусство, в университетские годы он боготворил основоположника новой европейской драмы Генрика Ибсена – единственного писателя, о котором потом отзывался как о своем литературном учителе. (А сам Джойс драматургом не станет, две написанные им пьесы – самое слабое в его наследии.) Ибсеновскому творчеству посвящены и первые критические работы Джойса: эссе «Драма и жизнь» (1899), статья «Новая драма Ибсена» (1900), а также написанная в подражание ему пьеса «Блестящая карьера» (1900). Кроме Ибсена в пору учения в университете Джойс увлеченно читает Данте, Метерлинка, Гауптмана, Д’Аннунцио, посещает литературные собрания, выступает с докладами, пишет стихи и прозаические наброски.

Из Парижа, где он по окончании университета пробыл менее года, Джойс вынужденно возвращается домой – к умирающей матери, и около ее одра разыгрывается одна из самых драматических сцен в его жизни: на просьбу матери помолиться он отвечает отказом. Этот эпизод тяжкой виной ляжет в сознание Джойса и героя его романов Стивена Дедала.

Последний перед эмиграцией год Джойс учительствовал в школе и смотрел, как после смерти матери спивается и опускается его отец, превращаясь из дублинской знаменитости, балагура и остроумца в пьяницу-попрошайку. 16 июня 1904 года Джойс принимает бесповоротное решение навсегда оставить родину. И в этот день у него состоялось первое свидание с будущей женой – Норой Барнакль. 16 июня 1904 года станет самым знаменитым днем в мировой литературе: «Блумсдей», «День Блума», день «Улисса».

На 37 лет – вплоть до смерти в 1941 году в Цюрихе от прободения язвы двенадцатиперстной кишки – Джойс стал добровольным изгнанником и скитался по Европе, переезжая с места на место. В Париже, Цюрихе, Триесте, Риме он зарабатывал преподаванием английского языка, клерком в банке, просто жил на благотворительные пособия и помощь меценатов и знакомых. За все эти годы Ирландию он посетил всего три раза (в 1909, 1910 и 1912 годах) и не задерживался на родине более чем на полтора-два месяца.

Джойс входил в литературу во время, когда Ирландия переживала очередной всплеск национального самосознания, получивший название Ирландского (или Кельтского) Возрождения. Под лозунгом «Ирландской Ирландии» Августа Грегори, Джон Миллингтон Синг, Шон О’Кейси и самый знаменитый из них, будущий нобелевский лауреат 1923 года Уильям Батлер Йейтс стремились вычистить из ирландской литературы все английское, писали о героическом прошлом Ирландии, возрождали забытый в городе гэльский язык.

Джойса же тошнило от всякой литературной романтики и сюсюканья с фольклорщиной, от гигантов, друидов и бардов, и особенно от слащавого описания быта и нравов «хранителей не испорченного цивилизацией национального самосознания» – ирландских крестьян. Кельтское Возрождение он называл «кельтскими сумерками» – провинциальной, облезлой, отлучающей ирландскую литературу от мировой заразой.

Джойсу-писателю нужно было не героическое прошлое Ирландии, а ее негероическое, пусть и такое-сякое, дрянное настоящее. В коротких прозаических зарисовках, написанных между 1900 и 1903 годами (и опубликованных только в 1956-м), «епифаниях», простым языком, без стилистических хитростей и уверток он изобразил повседневную жизнь «самой провинциальной из европейских столиц». Поток обыденного бытия, ничего на первый взгляд не выражающий, кроме серой до убогости жизни, организован Джойсом таким образом, что из него в конце концов краешком выглядывает какая-то очень важная для человека истина – и вдруг ослепляет вспышкой. Епифания появляется из обычного слова, жеста, поступка – и не подготавливается ни напряженной интригой, ни катарсисом, ни драматической ситуацией. Только подтекстом.

«Под епифанией он понимал внезапное духовное прозрение, которое могло выразиться наружно – в слове, в жесте, а могло остаться в сознании, запечатлеться в нем. Случается много раз видеть мимоходом часы на башне, объясняет Стивен, и лишь однажды «духовный глаз» берет верную наводку и видит часы «в фокусе» – это и есть епифания, неожиданное, мгновенное, как укол, озарение среди замылившей видение повседневности», – говорится в романе «Герой Стивен» (1902–1905, опубликован в 1944-м). А в переделанном из «Героя Стивена» «Портрете художника в юности» (законченном в 1914-м и выходившем журнальной публикацией в 1914–1915-м) Стивен Дедал еще раз объяснит себе, но слегка иначе: епифания – внезапное озарение и познание истины, состоящее из трех стадий, первая – осознание целостности мира; вторая – его гармоничности (все взаимосвязано и взаимозависимо); третья – собственно епифания, откровение.

Уже в епифаниях Джойс для себя решил (и так будет в сборнике рассказов «Дублинцы» (1905–1907, опубл. в 1914-м), «Улиссе», да и в остальных произведениях): автор полностью устраняется из повествования, его позиция неразличима, голос неслышен, он не дает никаких итоговых обобщений ни назидательного, никакого другого характера. Все что нужно, можно узнать, расспросив само произведение. По сути, Джойс придумал подтекст. «Метод айсберга» и Хемингуэй (ученик Джойса, а как же, как и все) появятся намного позже.

Из связанных между собой епифаний и состоит первый, автобиографический (хорошо: полу-), оставшийся неоконченным роман «Герой Стивен». Джойс полюбил Стивена Дедала, он переходит у него из романа в роман: из «Героя Стивена» в «Портрет художника в юности», из «Портрета» в «Улисс» – в его имени содержится то, как Джойс понимает личность и значение художника (в широком значении слова, artist): это одновременно и мученик, и мастер-искусник, и изгой (святой Стефан и мастер Дедал, отец Икара (лабиринт на Крите, крылья из перьев, скрепленных воском, чтобы перелететь через море; Джойс перелетел).

Да, еще в те же годы Джойс пишет стихи, которые войдут в его первый поэтический сборник «Камерная музыка» («Chamber Music», 1907), в них подтекст ироничен, это контраст между тем, что изображается, и тем, как к этому необходимо относиться. Изображаются любовное томление, вздохи, охи, ахи, очарование рассвета и грусть при расставаниях, а относиться к этому надо… В самом названии сборника chamber отсылает к chamber pot – «ночному горшку», поэтому «Chamber Music» – и «камерная музыка», и «музыка ночного горшка», «пис-пис журчание».

Подтекст плюс карнавальное развенчание, комедийная стихия – это уже половина «Улисса».

Поэтику двух планов – текста и подтекста, того, что описывается, и того, что под этим подразумевается, взгляда снаружи и изнутри, Джойс оттачивал в «Дублинцах». Дублин – «центр паралича», средоточие пороков современной ирландской жизни: косности, низкопоклонства, коррупции, ханжества, культурной отсталости, бездушия и бездуховности, но не это главное. Джойс, конечно, хотел «написать главу в моральной истории своей страны» и «дать возможность ирландцам взглянуть на себя в хорошо отполированное зеркало» литературы, – ну и так и получилось. Но гораздо важней для литературы другое. Джойс выстроил каждый рассказ как епифанию, состоящую последовательно из трех стадий: целостности, гармоничности и озарения, – и как одну большую епифанию весь сборник. Целостность – многоплановое изображение жизни человека и общества, связь единичного и общего, скрепленная сотней социальных и психологических деталей. Гармоничность – строго определенная последовательность рассказов, их невидимая и видимая тематическая, идейная и интонационно-стилистическая связь друг с другом и общим замыслом в целом (сначала – «Сестры», «Встреча», «Аравия» – рассказы о детстве, точнее, о «встрече» детства со старостью и смертью; затем «Эвелин», «После гонок», «Два рыцаря», «Пансион» – о юности; «Облачко», «Личины», «Земля», «Несчастный случай» – о зрелости; «В день плюща», «Мать», «Милость божия» – об общественной жизни). Вот в таком вот порядке последний рассказ «Мертвые» и становится епифанией всего сборника.

Но епифания – штука очень нематериальная, надо глубоко войти в интонацию, не пропустить ряд повторяющихся образов, готовящих к озарению, а повторяются они не один в один, а на разные лады, и вообще – нужно очень сильно доверять себе и Джойсу. Куда нагляднее в «Дублинцах» другое изобретение Джойса, которое назовут миметическим стилем: способ письма подражает предмету описания. Так, в открывающем «Дублинцы» рассказе «Сестры» разговор о скончавшемся паралитике и сам становится паралитичным: буксует, спотыкается, тормозит и в итоге глохнет.

Но не только миметический стиль – в «Дублинцах», в рассказе «Милость божия», впервые в литературе появляется прием монтажа. То, о чем говорится в рассказах, не фотография с застывшими фигурками, а как бы кинематографический поток событий. Чтобы показать одновременность действий в движущейся картинке, Джойс монтирует, монтирует и монтирует, а читатель смотрит кино и видит, как усаживается один персонаж и в это же самое время поправляет шляпу другой, а третий перешептывается с соседом. Функцию движущейся камеры выполняет взгляд героя рассказа Кернана: он выхватывает какое-то лицо из общей картины, останавливается на какой-то детали, продолжает свое движение по рядам молящихся. То же потом будет происходить и в кинематографе: общий план, укрупнение, детализация. А Джойс будет присматриваться, находя сходства и различия, к технике монтажа в фильмах Сергея Эйзенштейна (и сам Эйзенштейн станет строить планы на экранизацию «Улисса», да не разрешат).

Монтаж и миметический стиль – это вторая половина «Улисса».

Но между «Дублинцами» и «Улиссом» будут еще «Портрет художника в юности» и «Джакомо Джойс». В «Портрете» из миметического стиля Джойс выжмет по максимуму, что он может дать: здесь повествование «взрослеет» вместе с героем и соответствует его внутреннему состоянию в зависимости от возраста: начало первой главы – лепет младенца, наивное восприятие мира; чуть после – попытка найти определения предметам, подыскать сравнения – и способ повествования такой же: простой, бесхитростный, по-детски открывающий мир. Стивен взрослеет, его интересы связаны с искусством, и нарратив «Портрета» усложняется, насыщается размышлениями – как сознание героя, в котором мучительными поисками рождается художественный образ, – метафорами, ассоциациями, образами.

В жанровом отношении «Портрет», конечно, роман воспитания, но не обычный – совершенно новый роман воспитания. Это не портрет человека внутри среды, общества, а портрет души изнутри личности, психики, самосознания. Поэтому «Портрет» нарушает традиционный для жанра канон – поэтапного изображения, как кто-то становится кем-то. Детство, годы учения в иезуитских колледжах, разлад с семьей, утрата веры, намерение покинуть Ирландию, самоопределение как художника (да, Джойс делится со Стивеном собственной биографией) – в романе одно не следует за другим в хронологическом порядке: сознание героя вызывает в памяти только самые важные и значительные для него как личности события.

И в центре внимания в романе оказывается не общественная жизнь, а личность со всем разнобоем эмоций, впечатлений и ассоциаций: мир изображен через восприятие героя. Иначе говоря, облик эпохи, в которой живет Стивен, вырисовывается из «портрета» его внутреннего мира – из внезапно нахлынувших воспоминаний о ком-то и чем-то, например, всплывающих в памяти обрывков разговоров, что, в свою очередь, вызывает все новые и новые ассоциации с чем-то еще, происходившим в его жизни.

В конце романа Стивен, отрекаясь от всего, что мешает его становлению как художника («Не буду служить тому, во что я больше не верю – будь то семья, родина, религия»), формулирует свою эстетическую программу: «изгнание, молчание, мастерство», – и именно таким молчаливым мастером-изгнанником перейдет из «Портрета» в «Улисс».

И наконец «Джакомо Джойс» – впервые опубликованный лишь в 1968 году, после того как самый главный джойсовед Ричард Эллманн купил рукопись у человека, так и оставшегося неизвестным. Бог знает, что это за произведение, что за жанр: его называют «записной книжкой», «дневником», «эссе», «этюдом», «новеллой», «лирической прозой», а то и проще – «наброском» или «вещью». Джакомо – итальянизированный вариант имени Джеймс и в то же время, понятно, имя Казановы, поэтому «Джакомо Джойс» означает «Любовник Джойс», «Влюбленный Джойс», «Джойс в любви».

Джойс и в самом деле пережил в это время («Джакомо» создавался в период с 1911 по 1914 год) краткое увлечение одной из своих учениц – юной красавицей Амалией Поппер. Идею написать этот текст подал Джойсу другой его ученик – коммерсант, меценат Джойса и его литературный воспитанник, в будущем классик итальянской литературы Итало Звево. В одном из писем Джойсу он просит: «Когда же Вы напишете произведение о нашем городе? Думаю, что Вам следовало бы это сделать». Почему бы нет – и «Джакомо Джойс» стал единственным произведением Джойса, действие которого происходит не в Дублине и не в Ирландии, а за границей, в итальянском, тогда австро-венгерском, Триесте. Но публиковать «Джакомо» Джойсу не хотелось: текст был чересчур интимным, личным, к тому же Джойс укорял себя в недостаточном уровне иронии над собой и отстранении от предмета изображения.

Но «Джакомо Джойс» очень важен, его стиль очень близок к потоку сознания, можно сказать, это он и есть, а без потока сознания «Улисс» все-таки ничто. Джойс не рассказывает о любви героя к ученице, а показывает эмоциональный порыв, ощущения, переживания. И как в «Портрете», в «Джакомо Джойсе» отсутствует линейная последовательность изложения событий.

В центре внимания «Джакомо», как и в «Портрете», – сознание. Но на этот раз – влюбленного героя, в чьей душе идет постоянная борьба духовного с плотским. Чувство, которое он испытывает к Амалии, – это и сильное физическое влечение, и отвращение к плоти. Непреодолимое противоречие, разрывающее надвое душу, разрешается как в «Камерной музыке»: лирическое, а мы потом понимаем – псевдолирическое, повествование – и вдруг комическая концовка, и все сказанное до этого оборачивается фарсом: «Люби меня, люби мой зонтик». Какой зонтик, при чем тут зонтик? Но – зонтик.

И еще: миметический стиль «Джакомо» уподобляется чувствам влюбленного – размер паузы, отделяющей один повествовательный кусок от другого, показывает, как сознание реагирует на различные мысли и эмоции, при этом паузой отделяется как большой отрывок, содержащий в себе какое-либо пространное описание, так и совсем короткий – в одно предложение. А к финалу, когда внутреннее напряжение у героя достигает апогея, паузы сокращаются, повествование «торопится», стараясь угнаться за чувством, мыслью, множащимися в сознании образами.

Вот все это, и конечно, не только это мы и видим в «Улиссе».

Источник

Стихоград. Зонтики

Зонтик. Акростих
Автор: Анна Самуиловна Штро
Авторская страница: http://stihi.ru/2013/09/21/1329

З-астучал по крышам дождь –
О-сень развлекается.
Н-а прогулку что возьмёшь?
Т-о, что полагается.
И теперь уж ты – герой!
К-рыша есть над головой!

АКРОСТИХОТВОРЕНИЯ МОЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ В КАЧЕСТВЕ ПОЭТИЧЕСКИХ ИГР
С ДЕТЬМИ ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫХ ГРУПП ДЕТСКОГО САДА И УЧАЩИМИСЯ ШКОЛ:
«ОТГАДАЙ НАЗВАНИЕ», акроигра
(на основе произведений Анны ШТРО).
Педагог читает детям акростихи,
а учащиеся, суммируя начальные буквы строк,
отгадывают названия.
http://www.stihi.ru/2017/12/14/3288

Рецензия на «Зонтик. Акростих» (Анна Самуиловна Штро)

С благодарностью за Ваш труд,
Ирина Петал 27.08.2019 16:20

С улыбкой,
Ирина Петал 27.08.2019 16:25

«Девушка, что ты чертила
Зонтиком в светлой реке?»
Девушка зонтик раскрыла
И прилегла в челноке.

Приди беда, найдем оставленного друга.
Алипанов Егор Ипатьевич (1800—1860)

_____________________________________
Шербурские зонтики. Цикл стихов
Натали Самоний

1. РАСКРЫТЫ ЗОНТИКИ.

Раскрыты зонтики каштановой листвы,
Чтоб защитить людей своею лёгкой тенью,
Чтоб сохранить от летней засухи цветы,
Чтоб ни предать их души знойному горенью.

Раскрыты ЗОНТИКИ красавицы-весны.
Ах, как по взгляду мы её изголодались!
Зеленоглазка по зиме врывалась в сны –
И мы считали, что до встречи нам осталось.

Раскрыты зонтики каштановых шелков,
Вот-вот соцветия предстанут белым снегом.
И сладким воздухом, духмяностью цветов,
Весна накормит всех прохожих, словно хлебом.

2. ПРИНЦЕССА ДОЖДЕЙ

Слёзы осенних небес –
Яхонт* на бархате сером.
Осень, со статью принцесс,
Нынче гуляет по скверам.

Кроны – цветные ЗОНТЫ,
Сочных шелков многоцветье.
Осень – сезон красоты,
Время сплошных междометий!

Днями дожди голосят
Или дождят листопады.
Осень – эмоций каскад,
Песня душевной отрады.

Голос небес, что ручей,
Струи – звенящие лиры.
Осень – принцесса дождей –
Сыплет на землю сапфиры.
____________________________________
*Старинное название рубина, сапфира
и нек-рых других драгоценных камней.

3. ДОЖДЕВЫМИ ПУЗЫРЯМИ УЛЫБАЕТСЯ ПРИРОДА.

Дождевыми пузырями улыбается природа.
Говорят напрасно: «Ливень – это тоже непогода».
Настроенье – мотыльково, я под ЗОНТИКОМ порхаю,
Из окошка кот за мною с интересом наблюдает.

Бисер с бусинами всюду, словно порвано монисто –
С неба сыплются дождинки. День прозрачно-серебристый.
Ливень смолк – и стихла песня, в жемчугах листва сияет.
Говорят, плохой погоды у природы не бывает!

Дождевыми пузырями улыбалась нам природа.

4. ВЕСНЫ ИЗЫСКАННЫЙ КИТАЙ.

Весны изысканный Китай
Прельщает красочным пейзажем:
Цветочный шёлк, дождливый май,
ЗОНТОВ раскрытых вернисажи.

Открыто в мир души окно,
Драконьим солнцем день согретый.
Природы новое кино
Чарует радужным сюжетом.

Весны изысканный Китай
Красой божественной сражает,
И чувств неоновый Шанхай*
Восторгом сердце наполняет!
_______________________________
*Шанхай – крупнейший мегаполис Китая.

5. ОСЕНЬ – ГРУСТНАЯ ПОРА.

Дождь осенний – это слёзы:
Расстаётся с летом солнце.
В лужах тучи проплывают,
Лужи – грустные оконца.

Я под ЗОНТИКОМ гуляю
И с природою грущу.
И средь листьев многоцветья
Лето красное ищу.

Вот нашла его на клёнах,
Улыбнулась…. Но ветра
Лето красное сорвали…
Осень – грустная пора!

6. ВРЕМЯ ПЕРЕВЁРНУТЫХ ЗОНТОВ

Время перевёрнутых ЗОНТОВ…
Ветры вырывают даже «трости».
Просится зима упрямо в гости…
В душу-зонт льёт небо сотни слов.

Спицы грусти нервы бередят –
В ноябре и холодно, и колко…
Выси граммофон истёр иголку –
И ветра надорвано хрипят.

Деревья без листвы
Как ЗОНТИКИ, что драные:
От ветра кутерьмы
Изорванный атлас.
А ветви – куча спиц –
Торчат иголки странные…
Сады – без певчих птиц,
Природа – без прикрас.

8. БЛАГОСЛОВЛЕННАЯ ОСЕНЬ

Жёлтые-прежёлтые
ЗОНТИКИ раскрыты –
На ветвях развесил
Престарелый клён.
Травы уж не блёклые,
Ливнями омыты –
Вновь их цвет стал весел:
В воздухе – озон.

Травооживляющей
Стала непогода:
И лужайки снова
Обновили цвет.
Вышла воскресающей
Песня небосвода…
Будто с полуслова
Зной сошёл на нет.

Жёлтые атласные
Зонтики раскрыты –
На ветвях развесил
Престарелый клён.
Зною дни подвластные
Все уже изжиты…
Век осенних песен,
Знать, благословлён!

Пусть ветра непопутны и мой зонтик изорван,
Всё ж лечу и порхаю, и бегу по волнам.
И с судьбою беспутной всё сражаюсь над прорвой,
Счастье вновь возвращаю я к моим берегам.

Ведь мне чуждо унынье, вижу радость в дождинках.
Слёзы в сердце? Возможны, но в глазах – никогда!
Смехом, словно полынью, прогоняю грустинки.
Верю: мир не безбожен, доброта – навсегда!

1. РАСКРЫТЫ ЗОНТИКИ.
2. ПРИНЦЕССА ДОЖДЕЙ
3. ДОЖДЕВЫМИ ПУЗЫРЯМИ УЛЫБАЕТСЯ ПРИРОДА.
4. ВЕСНЫ ИЗЫСКАННЫЙ КИТАЙ.
5. ОСЕНЬ – ГРУСТНАЯ ПОРА.
6. ВРЕМЯ ПЕРЕВЁРНУТЫХ ЗОНТОВ
7. ДРАНЫЙ НОЯБРЬ
8. БЛАГОСЛОВЛЕННАЯ ОСЕНЬ
9. МЭРИ ПОППИНС

Что-то дождик с утра собирается.
Пасмурно, скучно, промозгло…
Над городом тучи сгущаются,
И без зонта невозможно!

Зонтик зеленый с собою возьму,
Станет весь мир на минуту прекрасней!
И отчего я никак не пойму,
Значит, зелёный взяла не напрасно!

Вот белый зонтик раскрою скорей,
А если дождь сразу в снег превратится?
Небо вдруг станет намного светлей.
Хочется влагой небесной умыться!

Чёрный зонт в руки брать не хочу.
Больше люблю я веселые краски!
Музыку ветра услышать хочу
И посмотреть на дождливые сказки!

Если возьму я зонт голубой,
То полечу высоко с облаками.
Там в небесах, может, стану луной
И растворюсь со своими мечтами…

***Картина американского художника Дональда Золана (Donald Zolan)

_____________________
Под алым зонтом

Всё покрыто туманом, во мгле
Редкий луч отразится отсветом.
Гнутся ветви под бурей к земле,
Вся окрестность сражается с ветром…

Ветер гонит тоскливый туман,
Рвет одежду и множит мне слезы…
А вокруг – сплошь дождя океан,
Серым цветом окрашены грезы.

Цвет пронзит эту серую хмарь,
Искупается радостно в лужах.
И воздав чувствам дань на алтарь,
Я скажу. что никто мне не нужен!

— Как сделать триста зонтиков?-
Спросил у мамы мальчик.
Она ему ответила:
— Подуй на одуванчик.

Ходит
Зонтик
Измокший.
Сыро.
Холодно.
Слякоть.
Дождик
Каплет
И каплет,
впору
Взять
И заплакать.
Ходит,
Думает
Зонтик:
«Капли
Каплют
На темя:
Вновь
Промокну
До нитки.
Вот уж
Тяжкое
Бремя.
Вечно
Мокрый-
Премокрый,
Просто
Жить
Неохота!
Ломит
Весь
Позвоночник,
В спицах
Тоже
Ломота.
Дождь
Надолго
Заладил,
Низко
Навис
Горизонтик.
Э-Э!
Промокнул!
Довольно!
Пойду
Куплю
Себе
ЗОНТИК».

_______________________
Разноцветные зонты

Подарили! Красота!
Нашей Нине два зонта!

Поместила их в прихожей,
До чего ж они похожи!

Но стоять весной без дела
Им обоим надоело!

И, раскрыв пошире рты,
Спор затеяли зонты.

«Я нужнее нашей Нине!»-
Заявляет Зонтик Синий.

«Ты какой-то очумелый!»-
Отвечает Зонтик Белый.

Разругались в пух и в прах,
Оскорбленья на устах.

Так шумели б до сих пор,
Но вмешалась Нина в спор:

Потому на солнце ярком
Будет под тобой не жарко!

Ну, а если хлынут ливни,
Мне поможет Зонтик Синий!»

. Хорошо земля прогрета,
Знать, пора настала лета.

Жалко, нет рабочих дней,
Нет ни солнца, ни дождей!

Но сегодня грянул ливень,
И работал Зонтик Синий!

Славно трудятся у Нины
Зонтик Белый, Зонтик Синий!

______________________
Со стихами под зонтом

* * *
Взяли зонтик.
А потом
Приоткроем книгу эту.
Со стихами под зонтом
Мы пойдём гулять
По свету.

Тучи чёрные кругом,
Как воронья стая,
Кружат.

«Со стихами под зонтом
Хорошо гулять по свету. «

Взяли зонтик.
А потом
Приоткроем книгу эту.

__________________________
Какого цвета у вас зонт?

Какого цвета выберите зонт?
Дешевый, грязный, некрасивый?
Иль, ярко-красный новый зонт,
Всегда он стильный, очень милый.
Зеленый? Тоже ничего –
Вы сдержан в чувствах и желании,
А если синий выбрать зонт?
Вы мастер слова, тайн, скрывания.
А фиолетовый? Ну что ж…
Натура очень впечатлительна,
Вам для зонта не нужен дождь –
Фантазии очень выразительны.
О! Ярко-желтый?! Таких нет!
Мечтатель! Юморист! Философ!
Вы ловите всегда момент
Все предрассудки прочь отбросив!
Бордовый? – это просто шик!
Вы любите транжирить деньги,
Для Вас удача – это миг,
Карьерный рост – для вас ступеньки.
Болотный зонт? Совсем Вам плохо?
Болит и мучает душа?
Живете очень не умело,
И как-то скучно, не спеша.
Классический, красивый, черный –
У каждого он в доме есть.
Хотя он зонт обыкновенный –
Он классика, мораль и честь.
Итак, подводим мы итоги:
Зонты – все очень хороши,
Лишь выбирайте Вы достойный
Для отражения души:)
© Татьяна Войцеховская, 2009
http://www.stihi.ru/2009/12/03/4808

Моя любовь тебя переживет.
Уключины растрепаны веслом.
Харон небрежно жест призывный шлет,
Суммируя умение с числом.

У вечности дорога мимо нас.
Согбенный, ты уйдешь за горизонт.
А ветер хохотнет, как папуас,
И вывернет рывком твой старый зонт.
© Кувшинов Олег
http://www.yamb.ru/зал-хранителя-времени/28-зонт

СОЛНЕЧНЫЕ ЗОНТИКИ ОТ ТАТЬЯНЫ КРАСЮК:

________________________________________
Она уходит в никуда
Татьяна Красюк

Осенний лист на мостовой.
Откуда. И зачем, куда
Она спешит порой ночной
Одна под дымчатой луной?
Одна. И моросью вода,
Окат раскрытого зонта
Обнять пытаясь, без стыда,
От цвета чёрного струной
О плечи. Завтра выходной
Откроет солнцу в города
Окно. Ведь сильная же, да?
Опала чувств не навсегда.
Одна булыжной мостовой
Она уходит в никуда.

Фото со страницы вдохновителя (автор фотохудохник Игорь Зенин).
Собственно к нему и родились эти строки.

Созерцающая, спасибо тебе большущее!
© Copyright: Татьяна Красюк, 2015
http://www.stihi.ru/2015/12/08/10147

_______________________________
А ты придёшь гулять по лужам?
Татьяна Красюк

Сегодня ясно. Завтра. Так люблю,
когда по стёклам в ряд диагонали,
на крохи будто мысленно дроблю
с дождём на пару прежние печали
и без зонта скорее на бульвар,
где весело танцующие лужи,
проигрывая свой репертуар,
ботинки оставляют все снаружи.
Куда им в пляс, атлеты, в высоту,
в длину рекорды ставили иные,
и лишь мои, как в детстве, вглубь бредут,
хозяйка высушит, коль завтра выходные.
Сегодня ясно. Завтра будет дождь,
обещано прогнозом, разыграю
сценарий свой. Скажи, а ты придёшь
гулять по лужам. Да придёшь, я знаю.

Дождю открою разноцветный зонт
Татьяна Красюк

Что непонятно, всё равно пойму
И, выстроив свою цепочку взглядов,
Не стану слепо утопать в дыму
И в экзотичности невидимых нарядов,
Дождю открою разноцветный зонт,
Подставлю ветру раненую душу,
Надену сланцы и за горизонт.
На свет, что там, весь фейерверк обрушу
Взыгравших чувств. Какое счастье жить,
Понятным быть не всем, а лишь немногим,
Закручивая жизнь, не ворожить,
А брать её за руки да за ноги.

________________________________________
Думаю зачтётся
Татьяна Красюк

Оставив шляпку на краю скамьи
И зонтик-трость среди листвы опавшей,
Сверкнув глазами, скрылась. Воробьи
Купались в луже, солнышком блиставшей,
А я не мог остановить её.
Куда деваться, если рвутся чувства,
Вблизи трепещет от волненья клён,
Вдруг ощутив прощания безумство.
Пусть завтра дождь и снег, но плакать я
Не стану, к новогодью мандарины
Куплю, их аромат из забытья
Вмиг выведет без помощи вакцины,
Когда по первому хрустящему снежку
Она вернётся, верю, что вернётся.
Хватаю зонтик пикой к башмаку
И шляпку в руки, думаю зачтётся.

________________________________________
В семидесятых.
Татьяна Красюк

Был коль в доме телефон,
знать и новостей вагон.
Перемалывали кости
всем, кого встречали в гости,

о политике, о тряпках,
о журналах и подарках
говорили, о погоде,
о зонтах, что были в моде.

Раскладной чтоб, очень круто,
в сумочку запрячешь утром,
а к полудню дождь, к примеру,
тут зонта владелец первым

кнопочку нажал и. счастье,
не промок. Есть в том участье
телефонной связи. Летом,
став большим авторитетом,

зонт такой мечтали свято
все «достать» в семидесятых.

НА ФОТО:
Были времена, когда телефон был настоящей роскошью и не из каждой прихожей можно было поздравить друзей и близких, да хотя бы с Рождеством. Что я и делаю в кадре, находясь в гостях у мамы в Самаре 7 января 1997 года, увы, в 70-х у нас и телефона-то не было.
А первый раскладной зонт мне подарил на ДР мой будущий муж в 1977 году. Точнее пришлось подарить раньше. под первую майскую грозу. ))).
Потому и стишок вроде как о любви, воспоминания-то из самого счастливого вчера. )
© Copyright: Татьяна Красюк, 2016
http://www.stihi.ru/2016/01/30/4150

________________________________________
В нашем городе гроза!
Татьяна Красюк

Экспромт родился под свет настольной лампы в момент прохождения в полдень грозы над Тольятти, хватило ей минут десяти, но какАя. громкая и мощная. Вах. ))
И снова солнце!

________________________________________
Весь город отражался в лужах
Татьяна Красюк

Весь город отражался в лужах
И двое, под зонтом укрыты,
От чувств смешав все колориты
До яркости метеорита,
Бродили под дождём досуже.
А день уж, в сумерки погружен,

И кованных оград узоры
Рисуют на асфальте грани,
Листву сбирая на счёт дани,
Располагают веерами,
Вплетая розовые вздоры
Осенней прелести в подзоры.

Рождают музыку желаний
Сердца влюблённых не напрасно
Среди сверкающей атласно
Округи, красота заразна
И, мелодичностью посланий
Звучит в горячности дыханий.

Иллюстрация из интернета, автор мне, увы, не известен.
© Copyright: Татьяна Красюк, 2011
http://www.stihi.ru/2011/04/19/8691

Дама шла под зонтом
Татьяна Красюк

На стих вдохновила эта фотография.

_________________________________________
Три зонта
Татьяна Красюк

Жёлтый, белый, голубой
Шик добавят нам с тобой!
С белым зонтиком под солнцем
Будем слушать волн прибой.

И ловить весёлый ветер
В купол жёлтого соцветья.
Тот подарит нам удачу
За которую в ответе.

А вот с голубым зонтом
Пробежимся под мостом
И поймаем птицу счастья,
Что взлетела над прудом.

_________________________________________
По цвету яркого зонта
Татьяна Красюк

К весенней гамме шарф в придачу
и за порогом мокрота,
но верю, что несёт удачу
день, отступают холода,
меня найдёшь не по следам,
по цвету яркого зонта.

______________________________________
С зонтом в обнимку
Татьяна Красюк

Мозг слышит всё, лишь мы того не знаем,
Шуршанье листопада, звон дождя
И, даже, песню рельсов под трамваем,
Лишь под зонтом не ведает себя.

Но видит, как кленовый лист под ноги
Ложится золотом и нитей мокрый шёлк
Вьёт луж переплетенья на дороге.
Раскрою зонт и в пасмурный денёк

Всей осени вдохну прикосновенье,
Представьте, обонянием силён
Наш мозг, вдруг получаю вдохновенье,
Не я, а он как будто в жизнь влюблён.

Расширены зрачки в глазах от счастья,
А на вопросы ищет он ответ.
В обнимку с ветром и зонтом в ненастье
Спешу с ним вместе на зелёный свет.

______________________________
______________________________
Зонтик остался в прихожей
Татьяна Красюк

Так спешила, что зонтик остался в прихожей.
— Ну, да ладно, кому-то должно повезти,
То ли мне, то ли тучке, на мячик похожей.
Всё же дождь. Серебристые вдруг конфетти

Вмиг на волосы, плечи, лицо подставляю
Тёплым каплям с небес. Как же жизнь хороша,
Если взять и представить, что сладко лентяю
Щекотать моё тело струёй из ковша.

Он лежит на перине счастливо-довольный
Да, гоняя по лужам людей, без конца
Полоскает зонты, просто так, добровольный
Волонтёр. но коснувшись случайно лица

Моего, обомлел, лето вспыхнуло светом,
Не мечтал никогда о восторге таком,
И, запев неожиданно тонким фальцетом,
Разноцветною радугой, будто шарфом

Одарил, улыбнулся и скрылся из виду.
Только в платье прилипшем объятья его
До сих пор ощутимы. И дань алфавиту
Отдаю, звонким счастьем пусть греет глагол.

Рецензия на «С зонтом в обнимку» (Татьяна Красюк)

«Мозг слышит всё… Лишь под зонтом не ведает себя. » /Татьяна Красюк/

Действительно, когда мы ограничиваем его (себя) от звуков, то «подзаряжаемся» чем-то другим :), что трудно описать словами, начинаем видеть, чувствовать, ощущать. Понимать.

Спасибо большое, Татьяна. Приятно было пройтись по Вашей страничке с зонтом в обнимку :)).
Ирина Петал 22.09.2016 12:24

А мне-то как приятно, что Вы столько времени уделили моим творениям, Ирочка!
Искренне благодарю! Приятно очень.
И спасибо большое за информацию от Альфреда Томатиса. Мне это интересно! Когда-то обожала смотреть передачи с участием Натальи Бехтеревой, она и её институт занимались изучением возможностей мозга. может этот стишок и родился под их влиянием, не помню уже.
А прогулки с зонтом вообще очень располагают к размышлениям. Люблю бродить под дождём, когда некуда спешить.
Но желаю всем и Вам, Ирина, солнышка! И неба мирного! И радости!
С теплом,
Татьяна Красюк 22.09.2016 20:25

Рецензия на «В семидесятых. » (Татьяна Красюк)

Действительно, не всё, что имеем теперь в свободной продаже, было раньше. Помню те телефонные аппараты и те зонты, те женские мечты прошлых лет. А о чём мечтают современные женщины?
Ирина Петал 21.09.2016 13:07

Да меняются времена, меняются и запросы..)) За всех женщин не могу ответить, но судя по слухам от молодых, мечтают они жить сладко, одеваться красиво, не работая, да путешествовать, путешествовать. А в моём-то возрасте особых мечт уже и нет. здоровья и счастья себе и близким. )

Спасибо большое, Ирочка!
Пусть и у Вас всё будет замечательно! И сбываются мечты!
С теплом,
Татьяна Красюк 22.09.2016 11:47

Да я тоже особо-то ни о чём никогда и не мечтала очень сильно. Мирного бы неба над головой :)). Достаточно.
Ирина Петал 22.09.2016 12:10

Рецензия на «Думаю зачтётся» (Татьяна Красюк)

Красивое стихотворение. Память, солнечная радость, любимый объект, любимое настроение, любимое дело, любимое время года… Главная Героиня стихотворения, загадочная Незнакомка, оставившая нам в дар шляпку и зонтик от непогоды… Как в сказке, добрая волшебница Мэри Поппинс, она вернётся… Она научила детей главному, верить в чудо!

p.s. Цвета на фото: красный, синий (одни из основных) и белый. Фото очень гармонирует к стиху.
Ирина Петал 21.09.2016 13:01

А стишок и родился, как комментарий к этой фотографии..) Потому, рада, что получилось! И это здорово, когда человек верит в чудеса! Побольше бы таких добрых волшебниц в жизни нашей..))
Благодарю, искренне, Ирина!
С теплом,
Татьяна Красюк 22.09.2016 11:51

Рецензия на «Она уходит в никуда» (Татьяна Красюк)

Эффектная картина фотохудожника. Понравилась. Будто Сама Тень уходит в свою родную ночную стихию… Тень, вечная спутница тела при солнечном дне, его очертание. Видимо, каждый нуждается на время в одиночестве. «Завтра выходной Откроет солнцу в города Окно. »
Ирина Петал 21.09.2016 12:29

Как же Вы красиво про тень. СПАСИБО огромное! И, да, порой очень хочется побыть наедине с собой.
Фотка классная, она меня и вдохновила на эти строки.
С теплом,
Татьяна Красюк 22.09.2016 12:00

Мир под зонтом
Автор: Игорь Апрельский
Авторская страница: http://stihi.ru/avtor/aprel35

Твоя душа хотела плена, открывшись настежь в этот час.
Мир под зонтом для нас стал сценой в театре жизненных террас.

Мир под зонтом и лужи в пене, но в круге том не разорвать.
Бегут ночные мимо тени, нас не хотят они пугать.

Источник