твердой рукой он бутерброд ей мажет черной икрой

Бардовские песни — Геофизическое танго

«Во дни разлук и горестных сомнений»,—
Как нам писал из Франции Тургенев.
Не надо слез и горьких сожалений,
Она уехала с другим купаться в Крым.
Я в это время по тайге, как аллигатор,
Несу громадный щелочной аккумулятор.
В груди молотит, словно перфоратор,
Но я молчу и напеваю про себя:

Белый прибой. И купол неба голубой-голубой.
Кто-то другой ей наливает «Цинандали».
Твердой рукой он бутерброд ей мажет
черной икрой
И нежно поет ей это дивное танго.

Белый прибой. И купол неба голубой-голубой.
Кто-то другой ей наливает «Гурджаани».
Твердой рукой он бутерброд ей мажет
красной икрой
И нежно поет ей это дивное танго.

Она прелестна, ей в тени не слишком жарко.
На пляже млеют сталевары и доярки.
Гомеопат, коньяк смакуя высшей марки,
Тихонько кушает протезами шашлык.
Меня трясет, и зуб на зуб не попадает,
По вертолету только челюсти летают,
А временами и сознанье пропадает,
А в животе от голода ревет…

Белый прибой. И купол неба голубой-голубой.
Кто-то другой ей льет в бокал «Вазисубани».
Твердой рукой он бутерброд ей мажет
просто икрой!
И нежно поет ей это дивное танго.

Зачем, зачем я не пошел в гомеопаты
И не послушался ни мамы и ни папы.
А угловатые мозолистые лапы
Не для ее покрытых солнцем плеч.
Энцефалитные на мне резвятся клещи.
Я не скажу, что б я любил такие вещи.
В желудке чистая вода ритмично плещет.
И это все. Но я не плачу, а пою:

Белый прибой. И купол неба голубой-голубой.
Кто-то другой ей льет в бокал «Напареули».
Твердой рукой он бутерброд ей мажет…
И нежно поет ей это дивное танго.

Источник

Твердой рукой он бутерброд ей мажет черной икрой

ГЕОФИЗИЧЕСКОЕ ТАНГО

Во дни разлук и горестных сомнений,
Как нам писал из Франции Тургенев,
Не надо слез и горьких сожалений.
Она уехала с другим купаться в Крым.
Я в это время по тайге, как аллигатор,
Несу громадный щелочной аккумулятор,
В груди молотит, словно перфоратор,
Но я молчу и напеваю про себя:

Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
Кто-то другой ей наливает «Цинандали».
Твердой рукой он бутерброд ей мажет черной икрой
И нежно поет ей это дивное танго.

Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
Кто-то другой ей наливает «Гурджаани».
Твердой рукой он бутерброд ей мажет красной икрой
И нежно поет ей это чудное танго.

Она прелестна, ей в тени не слишком жарко.
На пляже млеют сталевары и доярки.
Гомеопат, коньяк смакуя высшей марки,
Тихонько кушает протезами шашлык.
Меня трясет, и зуб на зуб не попадает,
По вертолету только челюсти летают,
А временами и сознанье пропадает,
А в животе от голода ревет:

Белый прибой и купол неба голубой-голубой,
Кто-то другой ей льет в бокал «Вазисубани»,
Твердой рукой он бутерброд ей мажет просто икрой
И нежно поет ей это страстное танго.

Белый прибой и купол неба голубой-голубой.
Кто-то другой ей льет в бокал «Напареули».
Твердой рукой он бутерброд ей мажет.
И нежно поет ей это южное танго.

Источник

ЛитЛайф

Жанры

Авторы

Книги

Серии

Форум

Филиппов Глеб

Книга «Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)»

Оглавление

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

А надо мной Белалакая Стоит в туманной вышине… А струйки мутные так медленно стекают За воротник (кап-кап) и по спине.

Зачем оставил я штормовку, Палатку Здарского не взял? Попал я, бедненький, в холодную ночевку, И холод косточки мои сковал.

Внизу, разбившись по палаткам, Весь лагерь спит в сухих мешках. Я ж на уступчике сижу довольно шатком, Терплю холодный бивуак.

А надо мной Белалакая Стоит в туманной вышине… А струйки мутные уж больше не стекают: Я навсегда примерз к скале.

А что она знает, твоя недотрога, Разве может понять она, Как бились молнии в башни Эрцога И с треском лопалась тишина?

Разве ползла она по карнизу, Пробиралась в пургу среди скал, Разве в лицо ей, словно вызов, Ветер ледяные сосульки бросал?

Разве знает она камнепады, Разве знакомы лавины ей, Разве была она с тобой рядом В самый тяжелый из трудных дней?

А ты говоришь серьезно и строго О той, что тебе дорога и близка, О девчонке, неженке, недотроге, Не знающей тяжести рюкзака.

И я молча ей уступаю дорогу, Даже словом не выдав себя, Той девчонке, неженке, недотроге, Ей, не знающей даже тебя.

— Да обойдут тебя лавины Юрий Визбор

Да обойдут тебя лавины В непредугаданный тот час. Снега со льдом наполовину Стоят, как будто про запас Про чью-то душу, чью-то душу, Но я клянусь, не про твою. Тебя и горы не задушат, Тебя и годы обойдут.

Ты напиши мне, напиши мне, Не поленись и напиши, Какие новые вершины Тебе видны среди вершин, И что поделывают зори, Свой старый путь переходя, И как Домбай стоит в дозоре, Подставив грудь косым дождям.

А мне все чудится ночами Тепло любимого плеча. Под четырьмя скрестясь лучами, Горит в ночи моя свеча. Дожди пролистывают даты, Но видно мне и сквозь дожди: Стоишь ты грустный, бородатый, И говоришь: «Не осуди.»

— Когда я был щенком (Спелеологическая)

Когда я был щенком, завидовал я с детства Всем тем, кто под землей пол-мира обошел. Когда я был щенком, меня стесняли средства, Когда я стал большим, я в секцию пришел.

Припев: Ах, как хорошо, ать-два,

Камни раздвигая лбом,

Поднымая пыль столбом.

Пусть дырявый твой комбез

За тобою не пролез,

Сбываются мечты, я ползаю на брюхе, Среди больших камней всю ободрав эмаль. Пусть морда вся в грязи, очки на левом ухе, Но для большой мечты мне ничего не жаль!

Я камни раздвигал широкою душою, Я лужи промокал одеждою своей, А после кашу ел лопатою большою И пил вибрамом чай в кругу своих друзей.

И пусть моя судьба веревочкою вьется, Пусть кто-нибудь другой плюет на поезда, Пусть сгину в бездне я бездонного колодца, Но будет мне всегда светить моя звезда…

Last-modified: Fri, 13-Dec-96 08:34:40 GMT

В который раз окраины России

Dm E7 Am В который раз окраины России,

G C A7 снега, гусиный крик в который раз.

Dm E7 F A7 Мы никогда у сильных не просили,

Dm E7 F A7 не жили в долг, не пели на заказ,

Dm E7 Am E7 не жили в долг, не пели на заказ.

Мы жили от вокзала, до вокзала, а по весне, когда растает снег, мы уходили вверх по перевалам и пили воду безымянных рек.

Краюху хлеба поровну делили, не делали другим, что плохо нам и одиночек впятером не били по тёмным заколоченным дворам.

Не спрашивали там, где нет ответа, молчали, где не нужно лишних слов, расстрелянных по сталинским наветам хранили фотографии отцов.

Им на могилу камень не поставят, всё меньше тех, кто помнит и простит. Нам новые учебники составят, дела пронумеруют и — в архив.

И всё же мы смеялись и шутили, как быстро мы успели постареть. За право быть собою заплатили и пели всё что нам хотелось петь.

(Колыбельная для мужского голоса с гитарой)

Am Dm Белою лампою светит луна, E7 Am В ясных ночных небесах. Am Dm В Африке дремлют два белых слона,

G C И птички сидят на ушах.

Птички лежат на слоновьих ушах И разумеется спят. Только не спят крокодилы в кустах И тихо кого-то едят.

А за великой китайской стеной Дяди китайцы храпят. В речке Янцзы с голубою водой Лодки подводные спят.

Лодки подводные с красной звездой, Серп с молотком на боку. Утром советских подводников строй Скажет китайцам: «Ку — ку».

Много на свете есть разных чудес Всех их не пересчитать. Вышел на улицу пьяный балбес И песенку начал опять.

далее идет переход на первый

куплет и зацикливание.

G7 Cm «Во дни разлук и горестных сомнений»,

B7 Eb как нам писал из Франции Тургенев. C7 Fm Cm Не надо слёз и горьких сожалений,

D7 G7 она уехала с другим купаться в Крым. Cm G7 Cm Я в это время по тайге, как аллигатор,

Ab B7 Eb несу громадный щелочной аккумулятор. C7 Fm Cm В груди молотит, словно перфоратор,

D7 G7 но я молчу и напеваю про себя:

C Dm Припев: Белый прибой. И купол неба голубой-голубой.

Кто-то другой ей наливает «Цинандали».

Твёрдой рукой он бутерброд ей мажет чёрной икрой

и нежно поёт ей это дивное танго.

Она прелестна, ей в тени не слишком жарко. На пляже млеют сталевары и доярки. Гомеопат, коньяк смакуя высшей марки, тихонько кушает протезами шашлык. Меня трясёт и зуб на зуб не попадает, по вертолёту только челюсти летают, а временами и сознанье пропадает, а в животе от голода ревёт… Припев:…ей льёт в бокал «Вазисубани»…

Зачем, зачем я не пошёл в гомеопаты и не послушался ни мамы и ни папы. А угловатые мозолистые лапы не для её покрытых солнцем плеч. Энцефалитные на мне резвятся клещи. Я не скажу, чтоб я любил такие вещи. В желудке чистая вода ритмично плещет. И это всё. Но я не плачу, а пою: Припев:…ей льёт в бокал «Напареули»…

Иркутск, лето 1982-го

— Инфляция гуляет по стране,

Инфляция гуляет по стране, родные дешевеют пети-мети, страна по ноздри плавает в дерьме, но плата дорожает в туалете.

Вчера пописать обходилось рупь, сегодня пять — египетская сила! Пришлось пойти во двор куда-нибудь, поскольку просто денег не хватило.

Как только рухнул нерушимый строй, сейчас же набежали демократы, утроив силы паюсной икрой на нас зловеще точат хасбулаты.

Вот дядя крутит ус и щурит глаз, хурма, лимоны, яблочки поспели, а я, словно гвинейский папуас, маркетинг изучаю на панели.

И не поймёшь — гниём или горим: увяли и осыпались цветочки, гудит Москва, гуляет третий Рим. Ларьки, бабуськи, ящички, мешочки.

Петух проснувшись гаркнул: «Nevermor!» И всех к ядрёне-фене разбросало: кто пиво пьёт, укрывшись за бугор, кто в Киеве тихонько режет сало.

Кто поимённо, спит державным сном, кто поумней — у бизнеса в приходе, а я неподалёку, за углом, играю на гитаре в переходе.

— Как будто в странном сне, уносится косяк

По этапу гонимый, как ссыльный,

прозвенел треугольник гусиный,

снова снег кокаиновой пылью

заметает отчизну мою.

И с откуда-то взявшейся болью,

словно сердце посыпали солью,

я смотрю, заслонившись ладонью,

как они улетают на юг…

Как будто в странном сне, уносится косяк от снежного заряда на заходе. Как листья на ветру по осени летят, и жизнь вот так, наверное, проходит.

Источник

Твердой рукой он бутерброд ей мажет черной икрой

А путь и далёк, и долог,
И нельзя повернуть назад.
Держись, геолог, крепись, геолог,
Ты ветра и солнца брат.

На прощанье небес синевою,
Чистотою студёной волны,
Голубою заветной
Полярной звездою
Поклялись в нашей верности мы.

Лучше друга нигде не найду я,
Мы геологи оба с тобой.
Мы умеем и в жизни руду дорогую
Отличать от породы другой.

Я в суровом походе спокоен,
Ты со мной в каждой песне моей,
Закалённая ветром, и стужей, и зноем,
Только крепче любовь и сильней.

G7 Cm
«Во дни разлук и горестных сомнений»,
B7 Eb
как нам писал из Франции Тургенев.
C7 Fm Cm
Не надо слёз и горьких сожалений,
D7 G7
она уехала с другим купаться в Крым.
Cm G7 Cm
Я в это время по тайге, как аллигатор,
Ab B7 Eb
несу громадный щелочной аккумулятор.
C7 Fm Cm
В груди молотит, словно перфоратор,
D7 G7
но я молчу и напеваю про себя:

C Dm
Припев: Белый прибой. И купол неба голубой-голубой.
G7 C Кто-то другой ей наливает «Цинандали».
C7 Fm
Твёрдой рукой он бутерброд ей мажет чёрной икрой
C Dm G7 C G7 Cm
и нежно поёт ей это дивное танго.

Припев:
. «Гурджиани».
. красной икрой.

Она прелестна, ей в тени не слишком жарко.
На пляже млеют сталевары и доярки.
Гомеопат, коньяк смакуя высшей марки,
тихонько кушает протезами шашлык.
Меня трясёт и зуб на зуб не попадает,
по вертолёту только челюсти летают,
а временами и сознанье пропадает,
а в животе от голода ревёт.

Припев:
. ей льёт в бокал «Вазисубани».
. просто икрой.

Зачем, зачем я не пошёл в гомеопаты
и не послушался ни мамы и ни папы.
А угловатые мозолистые лапы
не для её покрытых солнцем плеч.
Энцефалитные на мне резвятся клещи.
Я не скажу, чтоб я любил такие вещи.
В желудке чистая вода ритмично плещет.
И это всё. Но я не плачу, а пою:

Припев:
. ей льёт в бокал «Напареули».
. ей мажет.

Источник