сюжет фильма как меня зовут
«Как меня зовут»: Весело и больно
Как меня зовут. Реж. Нигина Сайфуллаева, 2014
Москвички Оля (Марина Васильева) и Саша (Александра Бортич) вылезают из душного крымского автобуса. Им по семнадцать лет, у них светлые волосы, короткие шорты, звонкие голоса и красивые ноги. Они уже почти взрослые, но еще не знают об этом. С собой у них пара рюкзаков, чемодан и адрес, который приводит к дому у моря. Там за железным забором — двор с виноградником и угрюмый мужчина в шортах. Это Олин отец, она его видит впервые и так паникует, что готова сбежать. После короткой перепалки девочки решают поменяться именами: когда хозяин открывает дверь, его настоящая дочь произносит «Я Саша» и остается инкогнито, уступив свою роль более смелой подружке, у которой папы тоже никогда не было. Угрюмый мужчина (его зовут Сергей, у него лицо Константина Лавроненко) приглашает их в дом, не выражая по этому поводу особенной радости.
Завязав одной встречей этот сложносочиненный конфликт, фильм начинает не торопясь проверять его с разных сторон на прочность, то и дело смещая акцент, — от конкурирующих девочек к заранее потерявшему их доверие отцу, от призрачной возможности инцеста к хрупкости подростковой дружбы. Все по очереди будут выяснять отношения, срываться, скандалить и прощать. От обилия противоречий между тремя героями глаза разбегаются: каждую сцену можно вертеть в уме как головоломку, подсчитывая заново, оправдывает ли сумма предложенных обстоятельств все, что творят две неспокойные девицы и один неприкаянный мужчина. И почти каждый раз приходить к тому, что — да, оправдывает. На все, что случается в кадре — от голой актрисы Бортич, нагло любующейся в зеркале собственным телом под группу «Кровосток», до суетливых сцен случайного секса и пинков под ребра — находится в этой истории какая-то ясная, человеческая причина. Просто фильм иногда излагает события импульсивным, взволнованным, сбивчивым языком — как подросток. Как те же семнадцатилетние девочки, о которых он рассказывает. Но логическими построениями увлекаешься уже после. А пока кино длится, тянет не размышлять, а любоваться.
Как меня зовут. Реж. Нигина Сайфуллаева, 2014
Саша, которая выдает себя за Олю, — бойкая красавица с развязными манерами, с каким-то невинным упорством соблазняющая каждого встречного, который ей нравится. Она щеголяет коротким платьем и в первый же день находит себе местного ухажера Кирюху. Настоящая Оля — наоборот, угловатая, заранее обиженная на любую несправедливость отличница. Затаившись в роли незаметной подружки, она ревниво изучает новообретенного отца и никак не решается подступиться к нему ближе. Обе готовы к любви, обе ждут откровений, обе друг друга то и дело ранят, и ни одна, конечно, толком не понимает, чего ей хочется, — но хочется чего-то отчаянно, непременно, здесь и сейчас. Третья женщина в доме Сергея — блондинка Света (Анна Котова), комическая курортница из Нового Уренгоя, которая периодически возникает из-за угла, чтобы разрядить обстановку какой-нибудь обаятельной глупостью. Лейтмотив у нее, впрочем, тот же: отчаянный поиск близости.
Среди такого цветущего разнообразия женских характеров молчаливый Сергей возвышается как ковбой Мальборо с рекламного плаката — неприступный, одинокий и односложный. Профессия у него романтическая: он браконьер. Иногда спит с курортницами, иногда красиво отжимается на полу перед сном. Когда-то он прилег на пляже рядом с Олиной мамой, которую с тех пор ни разу не видел, а теперь вот молча смотрит на уренгойскую Свету, воркующую с надеждой в голосе: «А я, знаешь, решила давно, что если до тридцати замуж не выйду, рожу для себя. Только найду, от кого. А так — буду сама справляться». И она будет. Все женщины в этом сюжете только и делают что справляются сами, пока он красуется молчаливой константой в своем обветшалом домике на берегу моря. В нем как будто ничего не меняется — ни в пределах рассказанной истории, ни вообще. Он как скала, об которую разбивается любое цунами девчачьей любви. Романтическая фигура без второго дна, идеальный объект для проекции: недаром влюбленной девочке самой не разобрать, кого ей в нем хочется видеть — отца или любовника.
Но ведь именно таким он в этом рассказе и нужен. Не на реального человека, а на этот наивный, надуманный мужественный образ будут украдкой оглядываться две притихшие, повзрослевшие всего за несколько летних дней девочки, стоя на горе в ожидании автобуса, который увезет их обратно из Крыма в Москву, от юности — ко всему остальному.
Из трех хороших фильмов, снятых за последний год талантливыми женщинами по сценариям Любови Мульменко, этот — самый мягкий. Из всей случившейся с нами так называемой волны «нового женского кино» — самый женственный. Несмотря на то, что предмет его повествования — угловатый процесс девчачьего взросления, та бережливая плавность, с какой здесь сплетаются воедино все составляющие — именно женская, зрелая, неторопливая. Не экспансивная. Здесь нет такого пристального внимания среде, сформировавшей героев, как в «Комбинате „Надежда“» Наталии Мещаниновой, нет мучительного желания определиться с собственным местом в обществе, которое играет важную роль в фильме «Еще один год» Оксаны Бычковой. Герои Сайфуллаевой тоже говорят человеческим языком диалогов Мульменко и очевидно дышат одним воздухом с нами, но они легче, моложе и ярче нас, а главное — переживают приключение. Если имеет смысл говорить о символическом значении Крыма в этой истории, то вот оно, оно очень простое и никак не связано в политикой. Две девочки, заботливо избавленные сюжетом от рутины и будней, лишены главной проблемы взрослых людей — им пока еще наплевать на свое место в мире, они увлечены тем, сколько неожиданного могут найти сами в себе. А вместо крымского побережья в кадре легко могла быть Франция, Греция или турбаза под Новосибирском — любое беспечное место, до которого можно однажды доехать из какого-нибудь города рейсовыми автобусами, чтобы с тобой там случилось что-нибудь по-настоящему важное.
В финальной сцене, на той самой автобусной остановке, две героини пробуют себя в новых ролях, исследуют едва обретенный надлом в собственных характерах: бывшая умница Оля говорит Саше гадость, надеясь ее обидеть, а бывшая скандалистка Саша с неожиданной широкой улыбкой отвечает: «Так хорошо же!». В этой точке, как будто дочитав собственный девичий дневник до того места, с которого уже и сама отчетливо себя помнишь, режиссер своих героинь оставляет — пока в их памяти не начала еще тускнеть заветная картинка дома на морском берегу, где сохранятся воспоминания настолько личные, что нам их с экрана даже не покажут. Начавшись с вопрошающего названия, лишенного вопросительного знака, фильм заканчивается ответом, который спрятан в сюжетном умолчании. И хорошо же. Потому что вопрос о себе — это состояние души, а ответ на него — это все остальное, что с тобой происходит и произойдет. Потому что никто тут никого ничему и не собирался учить — разве что не бояться.
«Зови меня своим именем»: из чего сделан лучший фильм 2017 года
В основе ленты — одноименная книга Андре Асимана
Это сейчас роман «Зови меня своим именем» — неотъемлемая часть литературного гей-канона, текст, вокруг которого существует вполне независимый от фильма клуб поклонников. Когда 2007 году писатель и прустовед Андре Асиман начал сочинять историю первой любви начитанного подростка Элио, он с трудом представлял, в каком направлении будет двигаться действие: книга сложилась как бы сама собой — всего за три с половиной месяца.
На структурном уровне это монолог уже взрослого героя, вспоминающего шесть пылких недель в 1983-м, которые он, 17 лет от роду, провел на семейной вилле «где-то в Северной Италии» в компании Оливера, 24-летнего ассистента его отца-археолога. На эмоциональном — исповедь горячего сердца, цепкая, впрочем, к весьма конкретным подробностям незабываемого, один-раз-в-жизни романа: запахам, цветам, движениям, словам — особенно словам.
Поначалу Асиман не думал, что «Имени» вообще требуется экранизация («В книге так много внутренних переживаний, что не было смысла делать из этого фильм», — замечал он в одном из интервью), но сейчас не упускает случая похвалить отдельные режиссерские решения и актерскую игру. По его мнению, Лука Гуаданьино очень деликатно — как и в оригинале — подошел к сексуальным сценам, а исполнители главных ролей Тимоти Шаламе и Арми Хаммер добились на экране удивительного правдоподобия. Что до отклонений от первоисточника, то они тоже пришлись Асиману по вкусу: он говорил, что финал картины мощнее, чем концовка романа, в которой автор не смог так решительно расстаться со своими героями и свел их снова 15 и 20 лет спустя.
Это квир-кино, на которое стоит сводить родителей
Если, конечно, считать «Зови меня своим именем» квир-кино из-за характера изображенных в нем отношений. Подобно «Жизни Адель», фильм Гуаданьино отказывается «экзотизировать» однополую страсть, придавать ей диковинный статус. Как и «Лунный свет», он больше про лирику, чем про физику секса, про поиск адекватного языка, которым можно рассказать другому о себе и своих чувствах. Это гимн человеческой отзывчивости, умению сформулировать самое главное, не впадая в пошлость или патетику. Поэтому, вероятно, здесь нет злодея — скажем, общественного мнения, встающего на пути героинь «Кэрол», — и только деспотичный отец Оливера на мгновение возникает на заднем плане, так и не материализовавшись во сколько-нибудь реальную угрозу.
Зато есть покровители — родители Элио, которые благоволят поискам сына. Сказывается, безусловно, и дух открытости и космополитизма, царящий в этом доме (герои свободно переходят с английского на французский или итальянский), и род занятий отца-профессора. Искатель древностей и знаток античности, он лучше всех на экране понимает про бренность души и тела — и ближе к развязке выдает об этом монолог большой красоты и мощи. В другом, менее искусном фильме сцена их разговора с Элио могла бы выглядеть натужным резонерством — так мораль подверстывается к непосредственному опыту, — но тут этот эпизод не кажется чужеродным: на протяжении картины очень умело поддерживается баланс между чувственным и интеллектуальным, интонацией и сообщением, зыбким и зримым.
У Луки Гуаданьино хорошие шансы на «Оскар»
Отсутствие у режиссера персональной номинации на «Золотой глобус» не должно никого сбивать с толку: его там — и, очевидно, по самым популистским соображениям — замещает Ридли Скотт, в рекордные сроки (и за огромные деньги) заменивший опального Кевина Спейси на благонадежного Кристофера Пламмера. Едва ли этот расклад повторится на «Оскаре», более «стрессоустойчивой», что ли, премии, которая скорее обратит всеобщее внимание на европейского режиссера — как было с Ханеке и его «Любовью» в 2013-м. И можно больше не переживать за ремейк «Суспирии», намеченный на следующий год: такой — сдюжит.
22-летний Тимоти Шаламе — открытие киносезона
Фильм одинаково щедр по отношению ко всем своим звездам. Арми Хаммер играет не только молодого бога, идущего по жизни с нахальным «бывай», но и трогательного влюбленного, который боится ранить близкого человека. Майкла Стулбарга после «Серьезного человека» на главные роли не зовут, и он нашел свой тихий гений в теньке, на втором плане — будь то в «Стиве Джобсе», «Фарго» или здесь, с бородой и набором слайдов с античными статуями. Но главный прорыв совершил, конечно, Тимоти Шаламе, уже засветившийся в нескольких больших проектах (калибра сериальной «Родины» и нолановского «Интерстеллара») — и наконец получивший в свое распоряжение объемного, в 4DX, персонажа.
Это абсолютное попадание: романный Элио приобретает узнаваемые повадки, индивидуальную пластику и манеру выражаться. Гуаданьино рассказывал, насколько ответственно Шаламе подошел к съемкам: он лично проверил, может ли живой человек воспроизвести сцену с персиком из книги (может). Другой и, вероятно, решающий для общего восприятия фильма актерский тур-де-форс явлен в финале, где титры бегут прямо по его залитому слезами лицу; не оторваться. В этом премиальном цикле Шаламе вряд ли сможет одолеть мастодонта Дэниэла Дэй-Льюиса, объявившего об уходе из кино после «Призрачной нити», или — комическая альтернатива — Джеймса Франко с его «Горе-творцом», но, как принято говорить в таких случаях, запомните эту фамилию. Скоро ее можно будет увидеть в «Леди Берд» Греты Гервиг, которая наверняка поборется с «Зови меня своим именем» за главный «Оскар», и у нового Вуди Аллена.
Специально для фильма Суфьян Стивенс записал две новые песни
С музыкой у Гуаданьино не было проблем, даже когда не получалось все остальное, но тут на одном саундтреке сложилась какая-то запредельная концентрация талантов. С одной стороны, дискотека 1980-х — в первую очередь, Джорджо Мородер с его неотвязной «Lady, Lady» и щемящая «Love My Way» The Psychedelic Furs. С другой — композиции Рюити Сакамото и вообще все «классические» позиции, фортепианная капель, которая никак не может разразиться настоящим дождем: неслучайно Элио сопровождает мотив незрелости, недовыраженности, вечного становления.
Наконец, новые (посчитаем еще ремикс его композиции «Futile Devices») вещи Стивенса, узнаваемые, как всегда, с первого гитарного перебора. Недоброжелатели скажут, что эти песни (одна называется «Загадка любви») — слишком незамысловатая музыкальная рифма к душевному состоянию главного героя, поклонники — что это идеальное воплощение тех же эмоций средствами другого медиа. Правы, сказать по совести, и те, и другие, но отчего тогда в конце, под «Visions of Gideon», так щемит в горле.
Продолжение «Зови меня своим именем» может выйти в 2020 году
Кто сказал, что вселенные бывают только в комиксах? У Гуаданьино грандиозные планы: в одном интервью он сказал, что мечтает сделать пять фильмов про Элио и Оливера, в другом, которое все и цитируют, что только сел за второй, но хочет выпустить его уже в 2020-м. Среди идей — использовать одну не вошедшую в прокатную версию сцену в качестве флешбека, перенести действие на семь лет вперед, чтобы актеры более-менее сравнялись со своими биологическими возрастами, и показать мир 1990 года, с крахом коммунизма, войной в Ираке и началом эры Берлускони. Отчасти это напоминает линклейтеровскую трилогию про Джесси и Селин, которые натыкаются друг на друга раз в десятилетие, чем-то — «Отрочество» того же автора, где историческое время было намечено пунктиром. Гуаданьино и сам озабочен выстраиванием престижной генеалогии и приводит в пример постоянного персонажа Трюффо Антуана Дуанеля, сыгранного Жаном-Пьером Лео.
Шаламе и Хаммер уже заявили, что совсем не против вернуться к своим образам, но при условии, что у фильма не сменится режиссер. А вот сценарист картины Джеймс Айвори, которому в этом году исполнилось 89, от участия в продолжениях отказался: «Если он [Гуаданьино] хочет что-то сделать, если Андре Асиман хочет что-то написать, отлично. Но я не знаю, как они найдут сорокалетнего Тимми!» — до того он привязался к этой истории и команде.