они зовут меня твист
«Афера Оливера Твиста»: Рецензия Киноафиши
Переосмысление культового романа Чарльза Диккенса на фоне современного Лондона и мира искусства.
Фильм Мартина Оуэна – это вольная интерпретация «Приключений Оливера Твиста», в которой отбрасывается сюжет и идейная составляющая оригинала и остается лишь несколько узнаваемых персонажей. Эти герои перебрались из Викторианской эпохи на современные английские улочки и стали дерзкими грабителями в кроссовках и новомодных куртках. Тем не менее, как бы создатели ни стремились вдохнуть новую жизнь в популярный роман, картину можно смотреть лишь благодаря впечатляющим сценам паркура и непревзойденному Майклу Кейну.
Перед нами современный Оливер Твист – любитель взбираться на высотные здания и оставлять на них свои граффити, чтобы максимальное число жителей могли увидеть его произведения. Однако полицейские не разделяют восхищенных взглядов горожан и всячески пытаются поймать дерзкого идеалиста. К счастью, на своем пути парень встречает новых приятелей, которые приводят Твиста к Феджину, старому торговцу произведениями искусства, создавшему теперь из молодых людей банду грабителей. Здесь же Оливер знакомится с Нэнси, которая впечатляет его своей ловкостью и скоростью. Вскоре парень, скитавшийся раньше по крышам города, переезжает к своей новой семье, совместно с которой начинает планировать похищение картины XVIII века.
Афера Оливера Твиста
В неуверенной попытке перенести классическую сказку в XXI век фильм превращается в вялое подобие работ Гая Ричи. Здесь и похожие движения камеры, и история с ограблением, и загруженный экшен. Это никак не идет на пользу фильму, который отказывается быть самостоятельным произведением и с каждой минутой становится лишь более разрозненным, а концу история выдыхается настолько, что кульминация кажется ужасно затянутой. Сразу после того, как Твист становится частью команды, в ленте один за другим начинают возникать устаревшие клише об ограблениях. В пучине такой шаблонности сами герои остаются где-то на обочине. Практически каждый персонаж является лишь функцией, лишенной предыстории и обыкновенных черт, способных сделать из них настоящих людей, а не карикатурных подобий Робинзонов Крузо.
Прежде чем исчезнуть из жизни мальчика, мать Оливера часто приводила его в музей, чтобы поразмышлять над картинами. Ничего не напоминает? Да это же практически «Щегол» Донны Тартт, которая, кстати, вдохновлялась Диккенсом. Намеренно или нет, но создатели очерчивают ряд ассоциаций, которые заставляют нас ждать определенных мотивов: например, темы взросления, преодоления утраты или же силы искусства. Все они крупицами разбросаны то здесь, то там в течение всего хронометража, но не дают никаких ростков и шанса на какое-либо развитие. Казалось бы, что из, пожалуй, самого мрачного романа Диккенса можно сделать настоящий coming of age фильм об изнанке преступного мира, но вместо этого мы получаем истории, которые мы уже где-то слышали, а из-за отсутствия некой оригинальности картина остается такой же сырой, как погода в Лондоне.
Афера Оливера Твиста
Любые надежды на то, что перед вами современный пересказ Диккенса стоит сразу же отбросить, а молодых бездомных лучше рассматривать вне рамок произведения. Ведь, несмотря на нехватку свежих идей и экспериментов (помимо смены пола некоторых оригинальных персонажей), в этом хаосе есть толика очарования. Фильм несомненно придется по душе любителям криминальных комедий, где есть солидный главарь банды (ну а кто его изобразит лучше Кейна?) и воодушевленная молодежь, способная любого обвести вокруг пальца. К тому же, это лишний повод оказаться в динамичном и даже головокружительном путешествии по улицам Лондона. Город здесь словно существует отдельно от фильма. Он как утешительное удовольствие, которого герои бессознательно достигают в конце приключения, и идеальный фон, смягчающий любые неровности.
Все отзывы о фильме Оливер Твист
Рецензия «Афиши» на фильм
Оливер Твист (Кларк) был столь щедро наделен прекрасными душевными качествами, что высшие силы равновесия ради лишили его всяких материальных благ. Сирота с рождения — Оливер был препоручен государственной системе работных домов, а по достижению десяти лет отдан в обучение к гробовщику. Там, впервые в жизни поев мяса, дитя ощутило волю к жизни и бежало в Лондон, где его приютил еврей Феджин (Кингсли) и его юные помощники. Оливер поначалу с восторгом отнесся к новым друзьям, но, узнав их поближе, их ценности и образ жизни разделить отказался.
Фильм этот мог бы быть датирован любым годом — картинка лишена явных операторских изысков, а актеры играют в той слегка театрализованной манере, каковая во веки веков была свойственна экранизациям серьезных романов. При том все весьма хороши, и отдельной строкой — Кингсли в роли Феджина (четыре европейских страны, участвующие в продакшне, не нашли на своих просторах ни одного еврея и загримировали под такового британского индуса). Но несмотря на академизм формы, очевидно, что бывший enfant terrible Роман Поланский, заделавшись классиком, не утратил ни шаловливости, ни бодрости духа. Будучи едва ли не единственным на свете режиссером, кто делает фильмы по книгам лучше качеством, чем сами книги — усовершенствовав в разные годы Айру Левина («Ребенок Розмари»), Переса-Реверте («Клуб Дюма, или Тень Ришелье») и некоторых других, — в этот раз Поланский замахнулся на действительно крупную рыбу.
Несмотря на кажущуюся бережность экранизации (до середины диалоги переданы слово в слово), Поланский распорядился текстом очень вольно. Мягко переставив акценты, он изменил не только характеры, но и самый смысл книги. Убрав всю линию с происхождением Оливера, превратил историю принца-полукровки в сказку про маленького Золушка. У Диккенса, напомню, безродное дитя в итоге оказалось сыном порядочного джентльмена — разумеется, не совсем законным, но происходящим от самой трепетной любви. Сам того, возможно, не желая, Диккенс продвигал свойственную его времени мысль, что прекрасное создание так или иначе обнаружит в себе благородное происхождение; те же, кто его не имеет (и занимает большую часть его книг), кончат свои бессмысленные жизни в канавах, на виселице или в неприветливых водах Темзы. Но времена изменились, и Поланский со свойственной ему легкостью нивелировал эту ханжескую идею, подменив ее другой — о том, что благородство независимо от внешних обстоятельств и будет в итоге вознаграждено. И отчего-то приятно представлять себе, как много лет спустя в специальном райском отсеке для больших художников встретятся сэр Чарлз Диккенс и гражданин мира Поланский. Диккенс, в длинный список достоинств которого не входила национальная терпимость, воскликнет: «Гнусный старый еврей, потомок лавочников, как смеешь ты порочить книги мерзкими своими сценками!» А Поланский рассмеется и покажет ему «Золотую пальмовую ветвь».
Афера Оливера Твиста
Внимание – в Лондоне новый король воров. Дерзкий криминальный боевик
Оливер Твист — молодой и талантливый художник, который живет в Лондоне. Он занимается граффити. Однажды, убегая от полицейских, он знакомится с двумя людьми. Это Додж и Бэйтси, члены преступной банды, которую возглавляет некий Фэйджин. В прошлом он был арт-диллером, а сейчас понял, что проворачивать нелегальные дела гораздо выгоднее. Кроме них, в группировку входят девушка Рэд и ее бойфренд Сайкс. Теперь Твист становится частью банды, задумавшей похищение шедевра.
Сюжет
Это история молодого амбициозного художника по имени Оливер Твист. Он живет в Лондоне и занимается граффити. С самого детства Оливер обожал рисовать. Мать Молли всячески поощряла увлечение сына и водила его в музеи, где мальчик видел самые впечатляющие полотна, которые создало человечество. Но мать Оливера вскоре умерла, и мальчик остался совсем один.
Взрослый Оливер привык жить по законам улиц. Он знает, что его искусство всегда будет маргинальным и готов к тому, что ему всегда нужно будет скрываться от полиции. Однажды Оливеру приходится в очередной раз бежать от копов. Свидетелями погони становятся случайные парень и девушка. Впоследствии выясняется, что их зовут Бэйтси и Додж. Они — члены преступной группировки, которую возглавляет некий Фэйджин. Бэйтси и Додж знакомят Оливера и Фэйджина. Последний когда-то был успешным арт-диллером, но отошел от профессии. Теперь он и его банда занимаются тем, что воруют первоклассные произведения искусства. Додж рассказывает Фэйджину, как Оливер скрывался от полиции. Фэйджин предлагает Оливеру присоединиться к своей группировке. Оливер отказывается, говоря, что ему никто не нужен и он привык работать в одиночку. После этого парень покидает укрытие Фэйджина.
На выходе Оливер сталкивается с девушкой по имени Рэд, которая, как оказывается, тоже является частью банды Фэйджина. Между молодыми людьми завязывается разговор, и Оливер благодарит Рэд за то, что она помогла ему скрыться от полиции. Рэд приглашает Оливера на ужин к Фэйджину, и Оливер в конце концов соглашается.
За ужином Фэйджин посвящает Оливера в то, чем занимается его банда. Он говорит Оливеру, что они крадут только у преступников, поэтому им нечего стыдиться. Они лишь по справедливости обходятся с теми, кто когда-то плохо обошелся с ними. В планах у банды — новое ограбление, которое может стать самым громким в их истории. Фэйджин предлагает Оливеру принять участие в новом деле.
Причины посмотреть
▪ Классический сюжет английского писателя на современный и неожиданный манер.
▪ Звездный актерский состав: Рафф Лоу, Майкл Кейн, Лина Хиди, Рита Ора, Ноэль Кларк, Франц Драмех и другие.
▪ Захватывающие виды Лондона, открывающегося зрителю с новой стороны.
▪ Фильм от режиссера фильма «Клуб анонимных киллеров» (2019) Мартина Оуэна.
Интересные факты
▪ Фильм Мартина Оуэна является крайне волной экранизацией романа Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста». Это второй роман английского писателя, принесший ему мировую известность.
▪ Актеры Майкл Кейн и Лина Хиди уже работали вместе на съемочной площадке фильма «Актеры» Конора МакФерсона (2003).
Чабби Чекер (Chubby Checker) — история песен «The Twist» (1960) и «Let’s Twist Again» (1961)
Бывает так, что конкретная песня и конкретный танец образуют в нашей голове неразрывную связку, вроде «Маркс-Энгельс» или «Дольче-Габбана». Более того — иногда танец и вовсе придумывается с нуля — специально под песню. Хитам, существующим в тандеме с танцевальными «па», я и посвящаю свой небольшой цикл статей.
«Просто представьте, что вытираете салфеткой зад и одновременно обеими ногами давите окурок». Столь остроумная инструкция по обучению танцевать твист была придумана отнюдь не Моргуновым из к/ф «Кавказская пленница».
Истинного автора этой фразы да и самого танца звали Чабби Чекер и произнес он ее в 1960 году.
Впрочем, «по паспорту», изобретателя твиста звали иначе — Эрнест Эванс. Происходил он из бедной негритянской семьи, живущей в Южной Филадельфии. Как и многие молодые люди того времени, Эрнест бредил рок-н-роллом, и, как многие бедные молодые люди, работал в супермаркете. Правда, там он не только ощипывал кур, но еще и давал импровизированные концерты, пародируя то Элвиса Пресли, то Фэтса Домино.
Талантливый парнишка так очаровал своего босса — владельца магазина Генри Кольта — что тот свел его со своим влиятельным знакомым — телеведущим Дином Кларком. Дин Кларк помог Эрнесту заключить контракт со звукозаписывающей фирмой, а его жена придумала Эрнесту звучный псевдоним.
Первый сингл Чабби Чекера никто особо не заметил. Такая судьба могла ждать и второй сингл, на котором была записана знаменитая песенка «The Twist». Надо сказать песенка была чужая — год назад ее уже выпустил исполнитель Хэнк Баллард. Выпускающая компания, вопреки пожеланию Чабби Чекера, поместила ее на оборотную сторону пластинки (так называемый, b-side — «нагрузка» к основному хиту). Тогда Чекер решил «раскрутить» песню сам и стал активно исполнять ее на выступлениях и ТВ-шоу. Именно на ТВ-шоу, которое вел вышеупомянутый Дин Кларк и была произнесена знаменитая фраза и заявлен новый танец.
Chubby Checker — The Twist
Пишут, что Дин Кларк был довольно консервативных взглядов и крайне был недоволен рок-н-ролльным танцам, где девушек хватали, крутили и подкидывали, задирая пышные диоровские юбки. Само слово «Twist» в принципе тоже означало «кручение, верчение», но теперь партнер мог крутиться и вертеться сам. Такого демократического и самодостаточного танца свет ранее не видывал. Фигуры были простые — дергай туда-сюда руками, вихляй туда-сюда задом, топчи ногами окурки. Разве только запрещалось отрывать обе ноги от пола. Партнеры не обязательны, а если даже они есть, синхронизировать с ними движения совсем не обязательно. Особо рады были девушки. Теперь не надо было ждать чьего-либо приглашения, если хочется потанцевать.
Чекер старался недаром — говорят, во время продвижения своей песни он скинул дюжину килограммов. 19 сентября 1960 года — сингл с «The Twist» возглавил 1-ю строчку Billboard. В начале 1962 года он снова угодил на первое место. Тогда же был выпущен еще более убойный хит — «Let’s twist again» — как по мне, намного лучше и заводнее первого «Твиста».
Chubby Checker — Let’s Twist Again
Приведу перевод этой песенки, хотя, как вы поймете, он совсем не обязателен.
Станцуем снова твист
(перевод Олега Лобачева)
Эй, вы все!
Хлопайте в ладоши!
Вы хорошо выглядите!
Я спою свою песню.
Это не займет много времени!
Мы будем танцевать твист.
Вот так
Давай станцуем снова твист,
Как мы танцевали прошлым летом.
Станцуем снова твист,
Как мы танцевали в прошлом году.
Ты помнишь время, когда
Жизнь била ключом?
Станцуем снова твист,
Настало время для твиста!
Кружимся и так и сяк,
Мы танцуем снова!
О, детка, дай мне знать,
Что ты меня очень любишь,
И потом
Танцуй снова твист,
Как мы танцевали прошлым летом.
Давай станцуем снова твист,
Как мы танцевали в прошлом году.
Кто это летит там вверху?
Это птица? Нет!
Это самолет? Нет!
Это танцор твиста? Да!
Давай станцуем снова твист,
Настало время для твиста!
Весь мир охватила твистомания. Твист отплясывали и Виндзорские герцоги, и Грета Гарбо, и Жаклин Кеннеди. Чекер рекламировал с помощью твиста, что попало — от одежды до пирожных, которые предлагалось «повертеть в руках», прежде чем съесть. На волне успеха были выпущены и фильмы о твисте и с участием Чекера — например, «Twist Around The Clock» («Твист круглые сутки»), название которого открыто отсылало к нашумевшему фильму «Rock Around the Clock», открывшему эпоху рок-н-ролла.
к/ф Твист круглые сутки / Twist Around The Clock 1961
Добрался твист и до Советского Союза, и, как и всё новое, пришедшее с Запада, казался диковатым и подозрительным. впрочем, и на Западе он вызывал достаточно возмущений. Вот жалоба учителя танцев мистера Стетсона репортерам BBC : «Колени и таз используются так, что танцор производит очень неприличные движения. Также я решительно возражаю против непарности такого танца. Девушке не пристало выходить на танцплощадку без партнера и демонстрировать себя совершенно недостойным для британских танцевальных залов образом».
На одной шестой части суши ему в обычной своей манере вторил товарищ Хрущев: «А как тогда называется этот танец. Свист или вист? Твист? Ну а что это. Говорят, есть секта — трясуны. Да-да, есть такая. Трясуны. Я знаю это по произведениям чекистов. Они этим занимаются. Я их не видел, но они мне докладывали, что это за секта… Говорят, там так танцуют. То есть до исступления, понимаете ли. Потом падают, понимаете ли. И это танец. Почему мы должны отказаться от своего танца — народного? Я уж не говорю: русские, украинцы. Возьмите узбеков, казахов, любые народы — танец у них плавный, красивый. А это, слушайте, это же неприлично. Такие жесты делать определенными частями тела. Это неприлично в обществе. И это новое. Я считаю, товарищи, давайте все-таки постоим за старину. Да, за старину. Чтобы не поддаваться этому упадничеству. Я, черт, не знаю, какие тут слова употребить».
Всё новое и шокирующее постепенно становится привычным. Уж на что канкан — откровенно пошлый и неприличный танец — и то прижился, устаканился, уканканился. То же случилось и с твистом после ухода экспрессивного советского руководителя. На «Голубом огоньке» 1966 года юмористы Лившиц и Левенбук открыто высмеяли гонения на твист и сами, что называется, «зажгли» под музыку Арно Бабаджаняна. Ну а спустя год твист уже лихо отплясывали герои «Кавказской пленницы».
Из выступления Лившица и Левенбука, 1966 г.:
«Находятся такие администраторы, которые за твист могут вас удалить с площадки. Или написать в местком по месту работы. Или еще хуже: в витрине «Не проходите мимо!» повесят фотографию танцующего, а снизу подпись: «Помни! Тот кто танцует твист — тот тунеядец и империалист!». Что делать? Есть выход. Если к вам подходит такой администратор и запрещает танцевать твист, вы говорите: «Это не твист. Это новый студенческий танец, каждое движение которого символизирует славный труд нашего студента. Это движение символизирует натирку полов в общежитии по принципу самообслуживания. А вот так (делают пасы руками) изо дня в день за книгами сидят наши студенты. А так (другой пас руками) наши студенты работают на целине. А вот так (задирают головы) наши студенты следят за полетом спутника. А так (дергают ногами вперед) они относятся к тунеядцам».
Лившиц и Левенбук, «Голубой огонек» 1966
к/ф «Кавказская пленница». Твист.
А что же Чабби Чекер? Как и ожидалось, волна твистомании спала, уступив к 1964 году место «битломании». Однако, периодически твист то и дело всплывал из глубины забвения. В 1975 году переизданный сингл «Let’s twist again» снова попал в десятку британского хит-парада. В 1987 году Чабби Чекер снова оживил «The Twist», исполнив его вместе с… рэпперами из THE FAT BOYS.
Fat Boys & Chubby Checker — The Twist (1988)
В 1988 году он уже исполнил его на Суперкубке. В 1994 году о твисте вспомнили, благодаря к/ф «Криминальное чтиво», где его лихо отплясывали Джон Траволта и Ума Турман (правда, плясали они под «You Never Can tell» Чака Берри).
Кадры из к/ф «Кавказская пленница» (1967) и «Криминальное чтиво» (1994):
к/ф «Pulp Fiction». Твист.
В общем, твист жив. Жив и Чабби Чекер, который до сих пор «chubby», для чего, видимо, и содержит небольшой ресторан.
———————————
Автор: Сергей Курий
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Они зовут меня твист
Приключения Оливера Твиста
В свое время сочли грубым и непристойным, что я выбрал некоторых героев этого повествования из среды самых преступных и деградированных представителей лондонского населения.
Не видя никакой причины, в пору писания этой книги, почему подонки общества (поскольку их речь не оскорбляет слуха) не могут служить целям моральным в той же мере, как его пена и сливки, – я дерзнул верить, что это самое «свое время» может и не означать «во все времена» или даже «долгое время». У меня были веские причины избрать подобный путь. Я читал десятки книг о ворах: славные ребята (большей частью любезные), одеты безукоризненно, кошелек туго набит, знатоки лошадей, держат себя весьма самоуверенно, преуспевают в галантных интригах, мастера петь песни, распить бутылку, сыграть в карты или кости – прекрасное общество для самых достойных. Но я нигде не встречался (исключая – Хогарта) с жалкой действительностью. Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле, – вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и куда бы ни взглянули, везде маячит перед ними большая черная страшная виселица, – мне казалось, что это необходимо и что сослужит службу обществу. И я это исполнил в меру моих сил.
Во всех известных мне книгах, где изображены подобные типы, они всегда чем-то прельщают и соблазняют. Даже в «Опере нищего» жизнь воров изображена так, что, пожалуй, ей можно позавидовать: капитан Макхит, окруженный соблазнительным ореолом власти и завоевавший преданную любовь красивейшей девушки, единственной безупречной героини в пьесе, вызывает у слабовольных зрителей такое же восхищение и желание ему подражать, как и любой обходительный джентльмен в красном мундире, который, по словам Вольтера, купил право командовать двумя-тремя тысячами человек и так храбр, что не боится за их жизнь. Вопрос Джонсона, станет ли кто-нибудь вором, потому что смертный приговор Макхиту был отменен, – кажется мне не относящимся к делу. Я же спрашиваю себя, помешает ли кому-нибудь стать вором то обстоятельство, что Макхит был приговорен к смерти и что существуют Пичум и Локит. И, вспоминая бурную жизнь капитана, его великолепную внешность, огромный успех и великие достоинства, я чувствую уверенность, что ни одному человеку с подобными же наклонностями не послужит капитан предостережением и ни один человек не увидит в этой пьесе ничего, кроме усыпанной цветами дороги, хоть она с течением времени и приводит почтенного честолюбца к виселице.
В самом деле, Гэй высмеивал в своей остроумной сатире общество в целом и, занятый более важными вопросами, не заботился о том, какое впечатление произведет его герой. То же самое можно сказать и о превосходном, сильном романе сэра Эдуарда Бульвера «Поль Клиффорд», который никак нельзя считать произведением, имеющим отношение к затронутой мною теме, автор и сам не ставил перед собой подобной задачи.
Какова же изображенная на этих страницах жизнь, повседневная жизнь вора? В чем ее очарование для людей молодых и с дурными наклонностями, каковы ее соблазны для самых тупоумных юнцов? Нет здесь ни скачек галопом по вересковой степи, залитой лунным светом, ни веселых пирушек в уютной пещере, нет ни соблазнительных нарядов, ни галунов, ни кружев, ни ботфортов, ни малиновых жилетов и рукавчиков, нет ничего от того бахвальства и той вольности, какими с незапамятных времен приукрашивали «большую дорогу». Холодные, серые, ночные лондонские улицы, в которых не найти пристанища; грязные и вонючие логовища – обитель всех пороков; притоны голода и болезни; жалкие лохмотья, которые вот-вот рассыплются, – что в этом соблазнительного?
Однако иные люди столь утонченны от природы и столь деликатны, что не в силах созерцать подобные ужасы. Они не отворачиваются инстинктивно от преступления, нет, но преступник, чтобы прийтись им по вкусу, должен быть, подобно кушаньям, подан с деликатной приправой. Какой-нибудь Макарони в зеленом бархате – восхитительное созданье, ну а Сайкс в бумазейной рубахе невыносим! Какая-нибудь миссис Макарони – особа в короткой юбочке и маскарадном костюме – заслуживает того, чтобы ее изображали в живых картинах и на литографиях, украшающих популярные песенки; ну а Нэнси – существо в бумажном платье и дешевой шали – недопустима! Удивительно, как отворачивается Добродетель от грязных чулок и как Порок, сочетаясь с лентами и ярким нарядом, меняет, подобно замужним женщинам, свое имя и становится Романтикой.
Но одна из задач этой книги – показать суровую правду, даже когда она выступает в обличье тех людей, которые столь превознесены в романах, а посему я не утаил от своих читателей ни одной дырки в сюртуке Плута, ни одной папильотки в растрепанных волосах Нэнси. Я совсем не верил в деликатность тех, которым не под силу их созерцать. У меня не было ни малейшего желания завоевать сторонников среди подобных людей. Я не питал уважения к их мнению, хорошему или плохому, не добивался их одобрения и не для их развлечения писал.
О Нэнси говорили, что ее преданная любовь к свирепому грабителю кажется неестественной. И в то же время возражали против Сайкса, – довольно непоследовательно, как смею я думать, – утверждая, будто краски сгущены, ибо в нем нет и следа тех искупающих качеств, против которых возражали, находя их неестественными в его любовнице. В ответ на последнее возражение замечу только, что, как я опасаюсь, на свете все же есть такие бесчувственные и бессердечные натуры, которые окончательно и безнадежно испорчены. Как бы там ни было, я уверен в одном: такие люди, как Сайкс, существуют, и если пристально следить за ними на протяжении того же периода времени и при тех же обстоятельствах, что изображены в романе, они не обнаружат ни в одном своем поступке ни малейшего признака добрых чувств. То ли всякое, более мягкое человеческое чувство в них умерло, то ли заржавела струна, которой следовало коснуться, и трудно ее найти – об этом я не берусь судить, но я уверен, что дело обстоит именно так.
Бесполезно спорить о том, естественны или неестественны поведение и характер девушки, возможны или немыслимы, правильны или нет. Они – сама правда. Всякий, кто наблюдал эти печальные тени жизни, должен это знать. Начиная с первого появления этой жалкой несчастной девушки и кончая тем, как она опускает свою окровавленную голову на грудь грабителя, здесь нет ни малейшего преувеличения или натяжки. Это святая правда, ибо эту правду Бог оставляет в душах развращенных и несчастных; надежда еще тлеет в них; последняя чистая капля воды на дне заросшего тиной колодца. В ней заключены и лучшие, и худшие стороны нашей природы – множество самых уродливых ее свойств, но есть и самые прекрасные; это – противоречие, аномалия, кажущиеся невозможными, но это – правда. Я рад, что в ней усомнились, ибо, если бы я нуждался в подтверждении того, что эту правду нужно сказать, последнее обстоятельство вдохнуло бы в меня эту уверенность.
В тысяча восемьсот пятидесятом году один чудак-олдермен во всеуслышание заявил в Лондоне, что острова Джекоба нет и никогда не было. Но и в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году остров Джекоба (по-прежнему место незавидное) продолжает существовать, хотя значительно изменился к лучшему.
повествует о месте, где родился Оливер Твист, и обстоятельствах, сопутствовавших его рождению
Среди общественных зданий в некоем городе, который по многим причинам благоразумнее будет не называть и которому я не дам никакого вымышленного наименования, находится здание, издавна встречающееся почти во всех городах, больших и малых, именно – работный дом. И в этом работном доме родился, – я могу себя не утруждать указанием дня и числа, так как это не имеет никакого значения для читателя, во всяком случае, на данной стадии повествования, – родился смертный, чье имя предшествует началу этой главы.