обними меня мой хороший бесприютные мы с тобой стих автор
Вероника Тушнова
Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
. Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру.
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд.
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи.
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой.
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.
В лесу (Осенний пожар. )
Полнолуние
Стемнело. По тропинкам снежным
хозяйки с ведрами пошли.
Скрипят таинственно и нежно
колодезные журавли.
Смех, разговор вдоль длинных улиц,
но враз пропали голоса,
и словно бы плотней сомкнулись
кольцом дремучие леса.
Я прохожу пустой деревней,
я выхожу за крайний дом.
Мир обретает облик древний
в сиянье млечно-золотом.
А небо-то и вправду купол!
С непостижимой вышины
стекают медленно и скупо
лучи невидимой луны.
Они переполняют тучи,
просачиваются в снега,
они бесплотны, вездесущи,
они — веками. на века.
Нездешнее сиянье льется,
мерцают срубы в глыбах льда,
и смутно светится в колодцах
животворящая вода.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Вероника Тушнова. Одна сижу на пригорке.
Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
. Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру.
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд.
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи.
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой.
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Вероника Тушнова
Вероника Тушнова
Я ЖЕЛАЮ ТЕБЕ ДОБРА!
Биенье сердца моего,
тепло доверчивого тела.
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.
А есть тоска, как мёд сладка,
и вянущих черёмух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака.
Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый,
не переводимый
ни на какие языки.
Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада.
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо.
А знаешь ли ты,
что такое счастье?
Что-то мне недужится,
что-то трудно дышится.
В лугах цветет калужница,
в реке ветла колышется,
и птицы, птицы, птицы
на сто ладов поют,
и веселятся птицы,
и гнезда птицы вьют.
. Что-то неспокойно мне,
не легко, не просто.
Стремительные, стройные
вокруг поселка сосны,
и тучи, тучи, тучи
белы, как молоко,
и уплывают тучи
далёко-далеко.
Да и меня никто ведь
в плену не держит, нет.
Мне ничего не стоит
на поезд взять билет
и в полночь на разъезде
сойти в глуши лесной,
чтоб быть с тобою вместе,
чтоб стать весне весной.
И это так возможно.
И это так нельзя.
Летит гудок тревожно,
как филин голося,
и сердце, сердце, сердце
летит за ним сквозь мглу,
и горько плачет сердце:
Вероника Тушнова
Шкатулка заперта
Шкатулка заперта.
И ключ потерян.
И в общем в нем нужды особой нет:
союз двоих
испытан и проверен
и узаконен целым рядом лет.
Давно к листкам
никто не прикасается,
не беспокоит давнюю судьбу.
И спит любовь,
как спящая красавица,
в своем отполированном гробу.
Он уходил. Она молчала.
А ей хотелось закричать:
Он оглянулся у порога,
Свою решительность неся,
Хотел он крикнуть:
Не закричал. Не подошел.
Она молчала.
Он ушел.
Не боюсь, что ты меня оставишь
для какой-то женщины другой,
а боюсь я,
что однажды станешь
ты таким же,
как любой другой.
И пойму я, что одна в пустыне,-
в городе, огнями залитом,
и пойму, что нет тебя отныне
ни на этом свете,
ни на том.
Не охладела, нет,-
скрываю грусть.
Не разлюбила,-
просто прячу ревность.
Не огорчайся,-
скоро я вернусь.
Не беспокойся,-
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком.
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.
Вероника Тушнова
РАСКАЯНИЕ
Я не люблю себя такой,
не нравлюсь я себе, не нравлюсь!
Я потеряла свой покой,
с обидою никак не справлюсь.
Опамятуйся, просветлей,
душа! Вернись, былое зренье!
Земля, пошли мне исцеленье,
влей в тёмное моё смятенье
спокойствие твоих полей!
Дни белизны. чистейший свет.
живые искры снежной пыли.
.
и бора запах смоляной,
и как в песцовых шубах сучья,
и наводнённое луной
полночной горницы беззвучье.
ты мне такое счастье дал,
его не вычтешь и не сложишь,
и сколько б ты ни отнимал,
ты ничего отнять не сможешь.
Не слушай, что я говорю,
ревнуя, мучаясь, горюя.
Благодарю! Благодарю!
Вовек
не отблагодарю я!
Я стучусь в твое сердце:
— Отвори, отвори,
разреши мне
в глаза поглядеться твои,
оттого что забыла уже
о весне,
оттого, что давно не летала
во сне,
оттого, что давно молодой не была,
оттого, что
бессовестно лгут зеркала.
Я стучу в твое сердце:
— Отвори, отвори,
покажи мне меня,
возврати, подари!
Вероника Тушнова
ЛЮБЛЮ?
Терпеливой буду, стойкой,
молодой, назло судьбе!
Буду жить на свете столько,
сколько надобно тебе.
Правдой сердца, словом песни,
мне родной и дорогой,
даже если, даже если
ты отдашь ее другой.
Я давно спросить тебя хотела:
разве ты совсем уже забыл,
как любил мои глаза и тело,
сердце и слова мои любил.
Я тогда была твоей отрадой,
а теперь душа твоя пуста.
Так однажды с бронзового сада
облетает поутру листва.
Как мне горько, странно, одиноко,
в темноту протянута рука.
Между нами пролегла широко
жизни многоводная река.
Но сильна надежда в человеке,
я ищу твой равнодушный взгляд.
Всё-таки мне верится, что реки
могут поворачивать назад.
А у меня есть любимый, любимый,
с повадкой орлиной,
с душой голубиной,
с усмешкою дерзкой,
с улыбкою детской,
на всём белом свете
один-единый.
Он мне и воздух,
он мне и небо,
всё без него бездыханно
и немо.
Вовеки нам встретиться
не суждено.
А мне всё равно,
мне всё равно,
а у меня есть любимый, любимый!
я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,
и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,
Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?
Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?
Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет.
Кто сказал, что легко любить?
Море мое пустынно,
на море тишь да гладь.
Может быть, это стыдно
так безнадежно ждать.
Напрасный огонь лучится,
виден издалека.
Я не могу отлучиться
с забытого маяка.
Я не могу отлучиться
ни на единый час:
вдруг что-нибудь случится
с тобой.
А огонь погас!
Вероника Тушнова
НА РАССВЕТЕ
Здесь никто меня не накажет
за тягу к чужому добру.
Худого слова не скажет,-
хочу и беру!
Беру серебро и лебяжье перо,
и рафинад голубой,
бисер и бирюзу,-
всё увезу
с собой.
Всю красоту,
всю чистоту,
всю тишину возьму,
крыши в дыму,
морозной зари
малиновую тесьму.
Берёз кружева кручёные,
чёрное вороньё,
все купола золочёные
возьму я в сердце моё,-
пусто, пусто в нём, обворованном.
Всё я спрячу в нём, затаю,-
маленький город,
небо огромное,
молодость,
нежность,
душу твою.
Спор был бесплодным,
безысходным.
Потом я вышла на крыльцо
умыть безмолвием холодным
разгоряченное лицо.
Глаза опухшие горели,
отяжелела голова,
и жгли мне сердце, а не грели
твои запретные слова.
Все было тихо и студено,
мерцала инея слюда,
на мир глядела удивленно
большая синяя звезда.
Березы стыли в свете млечном,
как дым клубясь над головой,
и на руке моей
колечко
светилось смутной синевой.
Ни шороха не раздавалось,
глухая тишь была в дому.
А я сквозь слезы улыбалась,
сама не зная почему.
Светало небо, голубело,
дышало, на землю сойдя.
А сердце плакало и пело.
И пело.
Бог ему судья!
Вероника Тушнова
ЗВЕЗДА
Вероника Тушнова
УТРО (Вся ночь без сна. )
На рассветной поре
туча спит на горе,
залегла за хребтом
ватным серым жгутом.
На рассветной поре
ветер спит на горе,
дремлет, крылья сложа,
сном своим дорожа.
Я люблю эту гладь,
я люблю эту тишь,
дыма первую прядь
над уступами крыш,
первый блеск на волне,
первый плеск в тишине.
Буря сердца
слышнее в молчании мне!
Всё было до меня: десятилетья
того, что счастьем называем мы.
Цвели деревья,
вырастали дети,
чередовались степи и холмы,
за ветровым стеклом рождались зори
очередного праздничного дня,-
был ветер,
берег,
дуб у лукоморья,
пир у друзей,-
все это без меня.
Моря и реки шли тебе навстречу,
ручной жар-птицей
в руки жизнь плыла.
А я плутала далеко-далече,
а я тогда и ни к чему была.
Ты без меня сквозь годы пробивался,
запутывался и сплеча рубил,
старался, добивался, любовался,
отпировал, отплакал, отлюбил.
Ты отдал всё, что мог, любимой ради,
а я?-
всего глоток воды на дне,
сто скудных грамм в блокадном Ленинграде.
Завидуйте,
все любящие,
мне!
Принимают и не смущаются,
просто благодарят.
Или (и так случается!)
спасибо не говорят.
Горькое. Вековечное.
Не буду судьбу корить.
Жалею тех, кому нечего
или некому
подарить.
Сто часов счастья.
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки.
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала.
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило «спасибо».
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
С тобой я самая верная,
С тобой я самая лучшая,
С тобой я самая добрая,
Самая всемогущая.
Щедрые на пророчества
Твердят мне:
— Счастье кончается!
А мне им верить не хочется,
Мне их слушать не хочется,
Ну их всех!
Вот уеду, исчезну
на года, навсегда,
кану в снежную бездну,
пропаду без следа.
Час прощанья рисую,
гладкий след от саней.
Я ничем не рискую,
кроме жизни своей.
Вероника Тушнова
Молчание
А может, несравненно слаще даже.
Поверьте, это не в защиту кражи,
но просто я убеждена, что сытый
не представляет, сколько стоит ситный.
Как часто от себя мы правду прячем:
мол, так и так,- не знаю, что творю.
И ты вот притворяешься незрячим,
чтобы в ответе быть поводырю.
Что ж, ладно, друг,
спасибо за доверье,
в пути не брошу,
в топь не заведу.
Но всё тесней смыкаются деревья,
и вот уж скоро ночь, как на беду.
Я и сама лукавлю,- не отважусь
признаться, что измаялась в пути.
А если б на двоих нам
эту тяжесть,-
насколько легче было бы идти.
Вероника Тушнова
ОЖИДАНИЕ (Непреодолимый холод. )
Ты давно живешь в покое.
Что ж, и это благодать!
Ты не помнишь, что такое,
что такое значит ждать!
Как сидеть, сцепивши руки,
боль стараясь побороть.
Ты забыл уже, как звуки
могут жечься и колоть.
Звон дверных стеклянных створок,
чей-то близящийся шаг,
каждый шелест, каждый шорох
громом рушится в ушах!
Сто раз помочь тебе готова,
Любую ложь произнести,
Но нет же, нет такого слова,
Чтобы сгоревшее спасти.
Не раздобыть огня из пепла
И костерка не развести.
Всё так печально, так нелепо,-
Не отогреть, не увести.
Привыкла я к унынью ночи
И к плачу осени в трубе.
Чем ты суровей, чем жесточе,
Тем больше верю я тебе,
Быть хорошим другом обещался,
звёзды мне дарил и города.
И уехал,
и не попрощался.
И не возвратится никогда.
Я о нём потосковала в меру,
в меру слёз горючих пролила.
Прижилась обида,
присмирела,
люди обступили
и дела.
Снова поднимаюсь на рассвете,
пью с друзьями, к случаю, вино,
и никто не знает,
что на свете
нет меня уже давным-давно.
Вероника Тушнова
Золушка
Вот и город. Первая застава.
Первые трамваи на кругу.
Очень я, наверное, устала,
если улыбнуться не могу.
Вот и дом. Но смотрят незнакомо
стены за порогом дорогим.
Если сердце не узнало дома,
значит, сердце сделалось другим.
Значит, в сердце зажилась тревога,
значит, сердце одолела грусть.
Милый город, подожди немного,-
я смеяться снова научусь.
Неужели исчезнут
и эти ели,
и этот снег
навсегда растает?
Люди любимые,
неужели
вас
у меня не станет?
Вероника Тушнова
ЧЕРЕМУХА
Пусть друзья простят меня за то, что
повидаться с ними не спешу.
Пусть друзья не попрекают почту,-
это я им писем не пишу.
Пусть не сетуют, что рвутся нити,-
я их не по доброй воле рву.
Милые, хорошие, поймите:
я в другой галактике живу!
Вероника Тушнова
ПИСЬМО
Почему без миллионов можно?
Почему без одного нельзя?
Почему так медлила безбожно
почта, избавление неся?
Наконец-то отдохну немного.
Очень мы от горя устаём.
Почему ты не хотел так долго
вспомнить о могуществе своём?
Пусть он думал и любил иначе
и в столетьях мы не повстречались.
Если я от этих строчек плачу,
значит, мне они предназначались.
Туч взъерошенные перья.
Плотный воздух сыр и сер.
Снег, истыканный капелью,
по обочинам осел.
И упорный ветер с юга,
на реке дробящий льды,
входит медленно и туго
в прочерневшие сады.
Он охрипшей грудью дышит,
он проходит напролом,
по гремящей жестью крыше
тяжко хлопает крылом.
И кипит волна крутая
с каждой ночью тяжелей,
сок тягучий нагнетая
в сердцевины тополей.
Третьи сутки дует ветер,
третьи сутки стонут льды,
третьи сутки в целом свете
ни просвета, ни звезды.
Краю нет тоске несносной.
Третьи сутки в сердце мрак.
Может быть, и в жизни весны
наступают тоже так?
Всё приняло в оправе круглой
Нелицемерное стекло:
Ресницы, слепленные вьюгой,
Волос намокшее крыло,
Прозрачное свеченье кожи,
Лица изменчивый овал,
Глаза счастливые. Всё то же,
что только что ты целовал.
И с жадностью неутомимой,
Признательности не тая,
Любуюсь я твоей любимой.
И странно мне, что это. я.
Вчерашний дождь
последний лист багряный
сорвал с деревьев, рощи оголя.
Я вышла через заросли бурьяна
в осенние пустынные поля.
Все шло своим положенным порядком,
заранее известным для меня:
ботва чернела по разрытым грядкам,
рыжела мокрой щеткою стерня,
блестели позолоченные утром
весенне-свежей озими ростки.
Их ветер трогал с нежностью,
как будто
на голове ребенка волоски.
А журавли,
печальные немного,
на языке гортанном говоря,
летели синей ветреной дорогой
в далекий край,
на теплые моря.
Ну, вот и все!
И нету больше лета,
когда друг друга отыскали мы.
Но мне впервые не страшны приметы
недальней неминуемой зимы.
Зимы, грозящей и садам и людям.
Ну, что она отнимет у меня?
Ведь мы с тобою
вместе греться будем
у зимнего веселого огня!
В. Тушнова
ТРОПИНКА
Ночами такая стоит тишина,
стеклянная, хрупкая, ломкая.
Очерчена радужным кругом луна,
и поле дымится поземкою.
Ночами такое молчанье кругом,
что слово доносится всякое,
и скрипы калиток, и как за бугром
у проруби ведрами звякают.
В. Тушнова
В ЛЕСУ (Осенний пожар. )
Резкие гудки автомобиля,
сердца замирающий полет.
В облаках белесой крымской пыли
прячется нежданный поворот.
Ветер все прохладнее. Все ближе
дальних гор скалистое кольцо.
Я еще до сумерек увижу
ваше загорелое лицо.
Но когда б в моей то было власти,
вечно путь я длила б, оттого
что минуты приближенья к счастью
много лучше счастья самого.
Я поднимаюсь по колючим склонам,
я мну в ладонях пыльный полынок,
пылает бухта синим и зеленым,
кузнечики взлетают из-под ног.
В скользящих бликах света голубого,
на обожженном темени горы,
лепечут листья в рощице дубовой,
жужжат шмели и плачут комары.
Она ликует и пощады просит,
и нет ее смятению конца.
Так, вероятно, света не выносят
глаза у исцеленного слепца.
О, эти ночные прогулки,
уходы тайком со двора,
дремучей души закоулки,
внезапных открытий пора.
И все растворяется в мире
кипящих лесов и снегов,
и счастье все шире и шире,
и вот уже нет берегов!
В. Тушнова
ОЖИДАНИЕ (От фонаря щемящий свет. )
Твои дороги далеки,
неумолимы расстоянья,
а я, рассудку вопреки,
всё жду случайного свиданья.
Чернеет глубина ворот,
И холод облегает плечи.
Мне кажется: кто так вот ждёт,
когда-нибудь дождётся встречи.
В. Тушнова
ПРИДЁШЬ. ТЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРИДЁШЬ
Вернёшь. Ты обязательно вернёшь
Со мною вместе наши все потери.
Расплесканное счастье в полной мере
Из родниковых губ в меня вольёшь.
Вернёшь!
Возьмёшь. Ты обязательно возьмёшь
Слова прощенья, сладкий шёпот страсти;
И в них, чтобы нам снова не расстаться,
Сгорят непонимание и ложь.
Возьмёшь!
Пускай лучше ты не впустишь меня,
чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
чем я тебе не поверю.
Пускай лучше я в тебе ошибусь,
чем ты ошибешься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
чем ты по моей вине.
Пять минут
качались облака.
Всегда так было
и всегда так будет:
ты забываешь обо мне порой,
твой скучный взгляд
порой мне сердце студит.
Но у тебя ведь нет такой второй!
Несвойственна любви красноречивость,
боюсь я слов красивых как огня.
Я от тебя молчанью научилась,
и ты к терпенью
приучил меня.
Нет, не к тому, что родственно бессилью,
что вызвано покорностью судьбе,
нет, не к тому, что сломанные крылья
даруют в утешение тебе.
Ты научил меня терпенью поля,
когда земля суха и горяча,
терпенью трав, томящихся в неволе
до первого весеннего луча,
ты научил меня терпенью птицы,
готовящейся в дальний перелет,
терпенью всех, кто знает,
что случится,
и молча неминуемого ждет.
Прости, любовь моя ссыльная,
прости за то, что молчу,
прости за то, что не сильная
и сильной быть не хочу.
Смеясь и щуря сморщенные веки,
седой старик немыслимо давно
нам подавал хрустящие чуреки
и молодое мутное вино.
Мы пили все из одного стакана
в пронзительно холодном погребке,
и влага, пенясь через край, стекала
и на землю струилась по руке.
Мы шли домой, когда уже стемнело
и свежей мглою потянуло с гор.
И встал до неба полукругом белым
морскою солью пахнущий простор.
От звезд текли серебряные нити,
и на изгибе медленной волны
дрожал блестящим столбиком Юпитер,
как отраженье крохотной Луны.
Проклятый стук, назойливый, как Морзе!
Тире и точки. точки и тире.
Окно во льду, и ночь к стеклу примерзла,
и сердце тоже в ледяной коре.
Как трудно мне поверить, что когда-то
сюда вино звенящее текло,
что знало зной и пенные раскаты
замасленное, мутное стекло!
Наверно, так, взглянув теперь в глаза мне,
хотел бы ты и все-таки не смог
увидеть снова девочку на камне
в лучах и пене с головы до ног.
Но я все та же, та же, что бывало.
Пройдет война, и кончится зима.
И если бы я этого не знала,
давно бы ночь свела меня с ума.
В. Тушнова
У ИСТОЧНИКА
Тягучий жар на землю льется,
томят извилины пути.
К артезианскому колодцу
бежит ребенок лет шести.
На цыпочки на камне белом
приподымаясь на краю,
губами ловит неумело
тугую, круглую струю.
Она дугой взлетает звонко,
спеша в орешник молодой,
и пересохший рот ребенка
едва целуется с водой.
И у меня судьба такая:
и я к источнику бегу.
Мне счастье бьет в лицо, сверкая,
а я напиться не могу!
Спокойный вечер пасмурен и мглист.
Не слышно птиц среди древесных кружев.
Пустынна улица. Последний ржавый лист
в морозном воздухе легчайший ветер кружит.
Как лживо все: и эта тишина,
и мягкий полог облачных волокон.
Как пристально в глаза людей война
глядит пустыми впадинами окон.
В. Тушнова
СТАРЫЙ ДОМ
Другая хмуро-неотзывчива,
другая каменно-глуха
для света звезд,
для пенья птичьего,
для музыки
и для стиха.
Она почти недосягаема,
пока не вторгнутся в нее
любви тревога и отчаянье,
сердечной боли острие.
В. Тушнова
ТВОЙ ВРАГ
В. Тушнова
О СЧАСТЬЕ
Ты когда-нибудь плыл по широкой воде,
обнимающей плотно и бережно тело,
и чтоб чайка в то время над морем летела,
чтобы облако таяло в высоте?
Ты когда-нибудь в зной
добредал до ключа,
что коряги и камни
обегает журча,
что висящие корни толкает и лижет
и на мох серебристые шарики нижет?
Ты ложился и пил этот холод взахлёб,
обжигая им пыльные щёки и лоб?
Ты когда-нибудь после
очень долгой разлуки
согревал своё сердце
о милые руки?
Ты когда-нибудь слышал,
в полутьме, в полусне,
дребезжащий по крышам
первый дождь по весне?
И ребячья ручонка тебя обнимала?
И удача большая в работе бывала?
В. Тушнова
Не отрекаются, любя
Музыка: М. Минков
А ты придёшь, когда темно,
Когда в окно ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно
Не согревали мы друг друга.
А ты придёшь, когда темно.
И так захочешь теплоты,
Не полюбившейся когда-то,
Что переждать не сможешь ты
Трёх человек у автомата.
И так захочешь теплоты.
За это можно всё отдать,
И до того я в это верю,
Что трудно мне тебя не ждать,
Весь день не отходя от двери.
За это можно всё отдать.
Не отрекаются, любя.
пение4 умеренно4 ((#д4
,.щ_ххидж!фмз шvу щееефедмёь ёждvу
щдедёждфе вvщ!ххх %+vщёггх гфv
щеееееемз _юvу(к
В. Тушнова
А знаешь, всё ещё будет!
Музыка: М. Минков
А знаешь, всё ещё будет!
Южный ветер ещё подует,
и весну ещё наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и ещё меня на рассвете
губы твои разбудят.
Я его не запру безжалостно,
крыльев не искалечу.
Улетаешь?
Лети, пожалуйста.
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!
А знаешь, всё ещё будет!
Южный ветер ещё подует,
И весну ещё наколдует,
И память перелистает,
И встретиться нас заставит,
И встретиться нас заставит,
И меня ещё на рассвете
Губы твои разбудят.
В. Тушнова
Ну, пожалуйста.
Музыка: А. Дулов
Ну, пожалуйста, пожалуйста,
в самолет меня возьми,
на усталость мне пожалуйся,
на плече моем усни.
Руку дай, сводя по лесенке,
на другом краю земли,
где встают, как счастья вестники,
горы дымные вдали.
Ну, пожалуйста, в угоду мне,
не тревожься ни о чем,
тихой ночью сердце города
отопри своим ключом.
Хорошо, наверно, ночью там,-
темнота и тишина.
Мы с тобой в подвале сводчатом
выпьем местного вина.
Выпьем мы за счастье трудное,
за дорогу без конца,
за слепые, безрассудные,
неподсудные сердца.
Побредем по сонным дворикам,
по безлюдным площадям,
улыбаться будем дворникам,
будто найденным друзьям.
Под платанами поблекшими
будем листьями шуршать,
будем добрыми, хорошими,
будем слушать осень позднюю,
радоваться и дышать!
В. Тушнова
ПЕСЕНКА О СЧАСТЬЕ
Музыка: А. Васин
Дождик сеет, сеет, сеет,
С полуночи моросит,
Словно занавес кисейный
За окошками висит.
А в лесу кричат кукушки,
Обещая долгий век.
Мне не грустно и не скучно,
Я счастливый человек.
Так прожить, чтоб все, что снится,
Все сбывалось наяву;
Так прожить, чтоб петь, как птица,
Так прожить, как я живу.
И чего мы тревожимся, плачем и спорим,
о любимых грустим до того, что невмочь.
Большеглазые добрые звёзды над морем,
шелковистая гладь упирается в ночь.
Спят прогретые за день сутулые скалы,
спит распластанный берег, безлюден и тих.
Если ты тишины и покоя искала,
вот они! Только нет, ты искала не их.
Спят деревья, мои бессловесные братья.
Их зелёные руки нежны и легки.
До чего мне сейчас не хватает пожатья
человеческой, сильной, горячей руки!