о рыбе и рыбной мафии
О дрифтере, ученых и рыбной мафии…
Отечественный дрифтерный промысел организовывала отечественная же рыбохозяйственная наука.
Пионерами этого промысла от науки были сотрудники КамчатНИРО (Камчатского научного института рыбного хозяйства и океанографии) Анатолий Борисович Декштейн и Вячеслав Петрович Смородин.
Кстати, ни один из этих молодых и перспективных ученых не защитился по своей научной теме. Как ни один из них и не задержался в КамчатНИРО: Анатолий Борисович ушел работать во Всемирный фонд дикой природы (WWF) и стал одним из создателей коалиции «Сохраним лососей ВМЕСТЕ!» и одним из главнейших экспертов в движении по запрету крупномасштабного дрифтерного промысла, а его товарищ — Вячеслав Петрович Смородин — работал в это же время начальником отдела в органах рыбоохраны (Северо-Восточного территориального управления Росрыболовства).
При этом сегодня один из них — Анатолий Борисович Декштейн — по-прежнему стоит на позициях самого ярого противника крупномасштабного дрифтерного промысла, а Вячеслав Петрович Смородин — наоборот, на позициях, его защитника… (именно его комментарий стоит под публикацией «Дрифтерная триада»).
И это вовсе не случайно.
Дело в том, что научная составляющая отечественного дрифтерного промысла была (и, по мнению науки, остается!) очень важной (если не самой важной) для корректировки научных прогнозов подходов лососей на нерест и определения ОДУ — объемов допустимого улова (в недавнем времени одной из важнейших составляющих лососевого промысла).
Все бы ничего — и вполне вероятно, что научный дрифтерный промысел осуществлялся бы и по сей день и приносил науке заслуженную ею славу, если бы…
Вот эти «если бы», да «кабы» в истории капиталистической России постоянно меняют полюса с «плюса» на «минус» и превращают благое в ее полную противоположность, как случилось и с научным дрифтерным промыслом.
Не нами ведь сказано о том, что именно благими намерениями вымощена дорога в ад.
Не будем вдаваться в подробности, но первоначальные объемы научного дрифтерного вылова были просто смешными — двести-триста тонн. Скажем больше — собственно для науки такие ОГРОМНЫЕ — в тоннах! — объемы были и не нужны. Научная выборка была, если я не ошибаюсь, вообще в штуках, а не в килограммах, центнерах и тоннах.
Центнеры и тонны нужны были совершенно для других целей — для материализации стоимости аренды промысловых судов, которые нанимались для производства научных работ в различных коммерческих рыбодобывающих предприятиях.
И вот именно на этой стадии — разделения научных и коммерческих интересов — и стала происходить смена «полюсов» истинных целей дрифтерного промысла, когда наука ушла на задний план и стала прикрытием для все более и более процветающего коммерческого дрифтерного промысла.
И вот тогда наши молодые ученые, со своими научными амбициями, стали, как это водится, лишними звеньями в цепочке все нарастающих коммерческих интересов использования дрифтерного промысла. Возможно, я ошибаюсь… Но тем не менее, факт остается фактом — оба (и Декштейн, и Смородин оказались за бортом рыбохозяйственной науки).
А в это самое время и рыбохозяйственная наука России превращалась в активного рыботорговца. Рыбохозяйственной науке для проведения научных исследований были выделены колоссальные квоты водных биологических ресурсов. Но еще выгоднее оказалось торговать «научными» прогнозами будущих выловов, от которых зависела судьба коммерческих рыбопромышленных предприятий.
Мне кажется (специалисты поправят) именно в это время коммерческого взлета рыбохозяйственных научных институтов (России, а не только Камчатки), собственно наука (в том числе и ее духовная составляющая) стала подобной шагреневой кожи — исчезать на глазах…
И в этот же период коммерциализация рыбохозяйственной науки начал меняться облик научного дрифтерного промысла — появились новые объемы вылова, новые суда, новые компании, новые хозяева…
Я не хочу вдаваться в подробности — об этом не просто писано-переписано, а издана книга «Хроника неоконченной войны. Дрифтерному промыслу — НЕТ!», в которой рассказана вся история борьбы против крупномасштабного дрифтерного промысла и приведены все доводы «за» и «против».
Сейчас о роли рыбохозяйственной науки в той самой рыбной мафии, о которой с таким знанием дела рассказывал радиослушателям бывший дважды директор КамчатНИРО Сергей Анатольевич Синяков.
Рыбная мафия без участия рыбохозяйственной науки НЕВОЗМОЖНА!
Я не хочу и не могу сказать, что это мозговой центр рыбной мафии. По одной простой причине — мозги (как научный аппарат) рыбной мафии не нужны. Мафия заточена именно на противоположное — получить во имя своих корыстных интересов данные, которые напрямую вступают в противоречие с научной истиной.
И когда эта научная истина говорит о том, что необходимо снижать уловы, снимать ставные морские невода, сокращать количество рыбопромысловых участков, торговцы от науки (члены мафии) дают «научные» данные, которые вступают в полное противоречие с научной истиной.
Так было и с крупномасштабным дрифтерным промыслом, за который сотоварищи экс-директора КамчатНИРО С.А. Синякова вкупе с сотрудниками московского ВНИРО стояли, что называется, грудью, забыв про научную совесть и честь.
Я сейчас говорю об обидных для представителей науки вещах. В свое время я писал о корифеях камчатской рыбохозяйственной науки — Иване Ивановиче Лагунове, Игоре Ивановиче Куренкове…
Иван Иванович Лагунов еще в 1950-х годах писал о вероятных последствиях крупномасштабного дрифтерного промысла для экономики Камчатской области. А затем последовала дрифтерная лососевая катастрофа, уничтожившая 9/10 береговой рыбоперерабатывающей и рыбодобывающей инфраструктуры Камчатской области.
Камчатские ученые неоднократно выступали и за прекращение крупномасштабного промысла в северной части Тихого океана и не без их прямого участия была подписана Конвенция о запрещении любого специализированного промысла лососей в открытой части Северной Пацифики.
И японский дрифтерный промысел должен был прекратить свое существование в 1995 году. Именно по этой причине (чтобы постепенно «погасить» этот промысел) Советский Союз пошел на беспрецедентный шаг — разрешил японцам вести крупномасштабный промысел в нашей исключительной экономической зоне. Чтобы под нашим контролем этот промысел ПРЕКРАТИТЬ.
Но произошла революция. В России, в том числе и в рыбохозяйственной науке, победил капитализм, и теперь уже товарно-денежные интересы легли в основу «научных поисков».
И лежат до сих пор.
Но вернемся к дрифтерному промыслу.
Безусловно, этот жирнейший кусок отечественного рыбного пирога (когда первая дрифтерная нерка в Японии шла, как рассказывают, по цене чуть ли не сто долларов за килограмм) привлек «мух» со всех сторон. В том числе и камчатских рыбаков.
Да-да, в дрифтерном (тогда еще научном!) промысле принимали участие и те, кто ловил ту же нерку в ее родных реках — в реке Камчатке и в реке Озерной. Это были Борис Александрович Невзоров, хозяин «Устькамчатрыбы» и Олег Николаевич Кожемяко, хозяин «РКЗ-55», выдававшие себя за правопреемников бывших советских производств.
Конечно, никакими правопреемниками, скупив активы этих предприятий и бросив все, что было связано с их же долгами, они не были. Это были «новые русские» — или обычные капиталисты, для которых существовало и существует (уверен!) до сих пор одно только практическое понятие — личная выгода. Как и для всех других капиталистов современной России.
И в том, что они оба ринулись в дрифтерный промысел, с этой точки зрения нет ничего ни удивительного, ни странного — дрифтерный промысел приносил НЕМЫСЛИМЫЕ барыши.
Как нет ничего удивительного и странного в дальнейшем поведении Невзорова, которого конкуренты вытеснили из своего «дрифтерного круга».
Но Невзоров и не мог вписаться в этот «круг» — потому что развитие отечественного коммерческого дрифтерного промысла становилось прямой угрозой для его СОБСТВЕННОГО бизнеса в реке Камчатка, где воспроизводится та самая нерка, с которой и начинается крупномасштабный дрифтерный промысел и, собственно, на изъятие которой этот промысел и нацелен.
Первая нерка приходит на нерест в озера бассейна реки Камчатка. То есть в хозяйство Невзорова.
И вопрос «быть или не быть» в дрифтерном промысле был поставлен очень остро. Быть — значит рубить сук, на котором сидишь. Не быть — значит вступить в борьбу с той самой рыбной мафией, которая к этому времени своей липкой паутиной опутала и Росрыболовство, и ВНИРО, и КамчатНИРО, и дрифтерный бизнес, который начал приносить просто баснословные доходы.
А кто в это время был на стороне Невзорова?
Так из каких же, составляющих состояла та рыбная антидрифтерная мафия Невзорова, о которой сегодня нам рассказывает экс-директор КамчатНИРО Сергей Анатольевич Синяков?
Наука горой стояла за дрифтер. И этому есть множество подтверждений. В том числе горой стоял и стоит за дрифтерный промысел сам Синяков.
Росрыболовство не принимало ни слова критики в адрес дрифтероловов, получая через небезызвестного БАКСА взятки от дрифтерного бизнеса.
Так что Невзоров начал антидрифтерную кампанию с НУЛЯ. Точнее, с самого себя, ПЕРЕОСМЫСЛИВ собственную роль и собственное участие в дрифтерном промысле.
Да, безусловно, главным действующим мотивом его дальнейших действий и поступков стала защита СОБСТВЕННОГО БИЗНЕСА. Но кто же с этим спорит? Это аксиома.
И он начал искать сторонников, единомышленников, противников дрифтерного бизнеса.
Ни в России, ни на самой Камчатке по большому счету никто просто-напросто и не знал о существовании какого-то там дрифтерного промысла. Никто его не видел, никто «дарами» этого промысла не пользовался, кроме тех, кто имел с него свои прибыли и возможности для щедрых подношений в тех структурах, от которых зависела судьба и перспективы этого вида промысла.
Поэтому мы с Анатолием Декштейном в тот период оказались ЕДИНСТВЕННЫМИ, кто мог посочувствовать Невзорову.
Декштейн — понятно, знал, что это такое на самом деле.
Я, как бывший инспектор рыбоохраны, знал о дрифтерном промысле во всех его губительных подробностях от своего верного товарища и сотрудника нашей газеты «Тихоокеанский вестник», в недавнем начальника отдела конвенционного рыболовства Александра Николаевича Санеева, который курировал этот промысел еще со времен Советского Союза.
И мы с Анатолием Борисовичем начали создавать антидрифтерную коалицию из общественных организаций, собирать подписи, писать разоблачающие дрифтерный бизнес статьи…
То есть вот он — первый состав той самой антидрифтерной «мафии», с которыми объединился Борис Александрович Невзоров. И нам с Анатолием Борисовичем приходилось выступать в различных ролях и в Счетной Палате Российской Федерации, и в Государственной Думе, и в Совете Федерации…
Это мою книгу, о которой я говорил выше, вручали депутатам Государственной Думы, сенаторам, руководителям партийных фракций, чтобы объяснить, что такое дрифтерный промысел, какая от него польза и какой вред нашей стране.
Возможно, первоначально наш голос был слабее писка комаров. Но постепенно в антидрифтерную «мафию» подключались все новые и новые сторонники — начиная с депутатов Законодательного Собрания Камчатского края, депутата Государственной Думы России Ирины Анатольевны Яровой и наш — уже общий голос — был услышан Валентиной Ивановной Матвиенко, а затем и Президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным.
Так что сложилась даже не дрифтерная «триада» из трех государственных «мужей», а мощная общественная сила, подкрепленная фактами и доказательствами того ущерба, который принес Советскому Союзу и России крупномасштабный дрифтерный промысел.
Но при этом действующая рыбная мафия ведь не исчезла, не испарилась — и доказательством тому неустанная деятельность экс-директора КамчатНИРО Сергея Анатольевича Синякова, как бывшего завлаба ВНИРО, в поисках новых и новых обманок, чтобы под новым названием или новой промысловой концепцией запустить в дело все те же дрифтерные сети. Росрыболовство и ВНИРО грудью стоят сегодня на защите ставных сетей (которые на самом деле постоянно превращаются в дрифтерные) на Северных Курилах, нацеленных на добычу транзитного лосося Камчатки, Магаданской области и Хабаровского края…
Есть такая замечательная русская пословица: «В чужом глазу соринку видишь, а в своем — бревна не замечаешь…».
Я согласен с тем, что научный дрифтерный промысел имеет очень важное значение для уточнения прогнозов будущего лососевого промысла и с тем, как этот промысел был организован в самый начальный его период.
Но кто сегодня поверит и доверит рыбохозяйственной науке возродить то, что она уничтожила своими собственными руками?
Икра престолов В России идет война с рыбной мафией. Она прячет деликатесы в гробах и мусоре
Икорная мафия — одна из самых молодых в России. Впервые о ней заговорили еще в советские времена, в начале 80-х годов XX века. С тех пор почти 40 лет теневые торговцы деликатесом, ради наживы уничтожающие и без того редкие виды рыб, делают огромные деньги на икре. Чтобы избежать поимки, члены икорной мафии постоянно идут на хитрости и не брезгуют возить свой товар в гробах и мусорных контейнерах. В нынешнем году войну им и другим рыбным браконьерам всех мастей объявила Генеральная прокуратура России. В ведомстве намерены навсегда покончить с теми, кто наживается на исчезающей рыбе. Подробности о том, как силовики бьются за икру и рыбу, выясняла «Лента.ру».
Деликатес из катафалков
О том, как остро обстоит в России дело с икорной мафией и браконьерами, говорит простой факт: именно теме борьбы с ними Генпрокуратура посвятила эксклюзивный сюжет, опубликованный 1 октября — в день запуска стримингового сервиса ведомства «Эфир». В самом деле, те, кто делает огромные деньги на деликатесах, в своей жажде наживы не останавливаются ни перед чем и порой удивляют даже видавших виды стражей порядка.
. 26 октября 2015 года около часа ночи на 34-м километре трассы Хабаровск — Находка сотрудники ДПС за превышение скорости остановили автобус Nissan Civilian одного из ритуальных агентств. Водитель объяснил: он перевозит тело умершей женщины из поселка Маяк Нанайского района в Хабаровск. И даже показал фотографию покойной — она с траурной лентой была закреплена на лобовом стекле.
Но гаишников насторожили две вещи: водитель явно нервничал, а в салоне почему-то пахло рыбой. Они попросили снять крышку с гроба и вместо тела обнаружили внутри пластиковые контейнеры, наполненные черной икрой. Как позже установят эксперты, стандартный гроб вмещает ровно полтонны дорогого деликатеса. Его стоимость (посчитанная по специальной методике Росрыболовства) составила 4,3 миллиона рублей, или около 8,6 тысячи рублей за килограмм.
Для сравнения: на черном рынке в Москве килограмм икры тогда стоил около 35 тысяч рублей. Это задержание стало первым шагом на пути разоблачения организованной группы, которая два месяца вылавливала в Амуре местного осетра, идущего на нерест. Подсчеты показывают: чтобы собрать полтонны черной икры, браконьеры убили и выбросили в реку порядка 625 самок амурского осетра. А этот вид с 1956 года занесен в Красную книгу, его добыча строго запрещена.
Самка амурского осетра приобретает способность метать икру к 11 годам. К этому возрасту она достигает длины 1-1,2 метра и весит около пяти килограммов. Одна идущая на нерест особь несет в себе от 700 до 900 граммов икры. Браконьеры, как правило, вспарывают рыбе живот, вынимают полный икры ястык (мешок из пленки), а тушку выбрасывают — она занимает много места и стоит значительно меньше; связываться с ней просто не хотят. Кстати, на легальных осетровых фермах рыб зачастую «доят», оставляя живыми и способными к новому метанию.
Кадры оперативной съемки
Кадр: GuberniaTV / YouTube
Схожая ситуация — с красной икрой. Правда, рыбы лососевых пород гораздо мельче и икры в них не 10-15 процентов от массы тела, а меньше. Получается, что тонна браконьерской красной икры — это 3-4 тысячи рыб, убитых и выброшенных за борт. Впрочем, оборот красной икры гораздо больше, чем черной, — только на прошлой неделе на Камчатке в ходе спецоперации у браконьеров изъяли сразу 14 тонн этого продукта. А всего, по данным правоохранительных органов, с начала нереста 2018 года выявлено свыше 27 тонн браконьерской икры и более 127 тонн различных морепродуктов «вне закона».
Мусоровоз с подвохом
Через несколько дней в Хабаровске с поличным были задержаны организаторы этой группировки. Сыщики установили, что задержанные круглый год скупали у браконьеров туши и складировали их в тайниках — в основном в снегу на склонах сопок. Так рыба промерзала естественным путем. Когда скапливалось несколько сотен килограммов, теневые дельцы готовили специальные ящики — фанера, целлофан, пенопласт. Такие емкости, во-первых, долго держали холод, а во-вторых, не пропускали запах. Получив конкретный заказ, товар забирали (к тайникам подъезжали на джипах-пикапах), на обочине перегружали в грузовики и под видом товаров народного потребления отправляли в Москву.
Именно на этом этапе — доставке груза из тайников к железнодорожникам — браконьеров поймали сотрудники правоохранительных органов. Кстати, на этот случай грузовики, которые везли уже закамуфлированные под другой груз ящики, всегда сопровождала разведка — впереди ехал легковой автомобиль, который по рации предупреждал о передвижных патрулях и пикетах. В случае опасности грузовики с рыбой сворачивали в лес, где просто вываливали ее в снег.
Мафия родом из Союза
Еще в конце XX века во время нереста тихоокеанского лосося на реках Камчатки собака могла перейти с одного берега реки на другой, не замочив лап. Эта присказка до сих пор в ходу и на полуострове, и даже на островах Сахалинской гряды. Но к реальности сейчас она отношения не имеет: последние годы на нерест приходит в разы меньше рыбы, чем раньше. И, как говорят ихтиологи, скоро в природе нерестовой рыбы не останется — найти ее можно будет только в искусственных водоемах. А на Дальнем Востоке, Камчатке и Сахалине уже ходят невеселые разговоры: мол, о существовании лосося и кеты наши внуки узнают на уроках истории.
Сказать спасибо за то, что Дальний Восток лишается рыбы, в основном нужно икорной мафии. Еще в середине XX века о ней в СССР не знали ничего, но уже в начале 80-х годов заговорили всерьез. Тогда по приговору суда был расстрелян замминистра рыбного хозяйства СССР Владимир Рытов. В определенных кругах — правда, не криминальных, а номенклатурных — его знали под кличкой Боцман. Именно Рытов был идеологом сети фирменных магазинов «Океан» и, параллельно, создателем идеи контрабанды ценных пород рыбы и икры за рубеж.
Боцмана сдали собственные подчиненные и ближайшие товарищи: глава сети фирменных магазинов «Океан» Фельдман и директор одного из московских магазинов Фишман. Они попали в поле зрения оперативников КГБ при попытке вывезти за рубеж наличные рубли, поскольку собирались эмигрировать. На первом же допросе задержанные стали сотрудничать со следствием — так вскрылась крупнейшая в СССР система взяток.
Замминистра рыбного хозяйства СССР Владимир Рытов (Боцман)
Вообще говоря, сам механизм хищений был банален — икру и рыбу взвешивали на борту траулера и передавали на плавучие перерабатывающие заводы. Но на практике правильно взвесить продукцию в условиях даже минимальной качки было нереально. Поэтому возникали (или, что вероятнее, искусственно создавались) излишки, до 1,5-2 килограммов икры и рыбы с каждой десятикилограммовой емкости. Именно эти излишки и создавали базу для хищений и взяточничества. Проще говоря, икорная мафия начинала работать не в момент вылова, а в момент начала переработки продукции.
Тогда, в 1980 году, руководство сети «Океан» и министерства рыбной промышленности было посажено — но сама мафия осталась, ведь пострадала лишь ее верхушка. В том или ином виде она действует и по сей день. Сегодня, как и десятилетия назад, икорная и рыбная мафия паразитирует на производстве и переработке, а не на добыче. А все потому, что стоимость добычи (в эквиваленте) не меняется и составляет примерно один доллар за килограмм рыбы. В эту цену входит и зарплата добытчиков, и налоги, и судно, и топливо, и 10 процентов маржи (прибыли). После всех накруток посредников стоимость морепродуктов возрастает примерно на 500 процентов.
— Квоты на вылов дают рыбакам: производитель их получить не может, — рассказывает в беседе с «Лентой.ру» высокопоставленный сотрудник одного из контролирующих ведомств, знакомый с ситуацией не понаслышке. — А добытчик может сдать улов или государству, или нелегалу. Но с нелегалом попроще — меньше бумажной волокиты. Да и заплатить он может чуть-чуть больше. Плюс надо учитывать давние неформальные связи между теми, кто ходит в море, и теми, кто стоит у станков. Я уже не говорю про те случаи, когда добытая нашими судами рыба прямо в море перегружается на иностранные плавучие заводы: в этом случае стоимость килограмма резко возрастает до 3,5 доллара. Причем деньги могут передать наличными, а могут перевести на счет.
Впрочем, если рыбаков, отдающих уловы налево, еще можно отследить и приструнить, то с браконьерами ситуация крайне сложная — ведь они зачастую действуют вообще без квот. Помешать именно их деятельности и ударить по незаконному обороту икры и рыбы — главная задача сотрудников Генпрокуратуры России на сегодня.
Объявленная война
— Прокуроры постоянно мониторят интернет в поисках сайтов, на которых предлагают приобретать нелегально добытые водные биологические ресурсы, — говорит в беседе с «Лентой.ру» старший советник юстиции Александр Куренной, руководитель управления взаимодействия со СМИ Генеральной прокуратуры России. — В мае 2018 года в УК РФ были внесены поправки, дающие нам среди прочего право пресекать такую деятельность. Первые результаты уже есть: подобные сайты блокируются, а законность работы их создателей тщательно проверяют.
Выемка икры из туши горбуши. Фото: РИА Новости
По словам Куренного, в Магаданской области были обнаружены поддельные сертификаты соответствия на икру: прокуроры установили, что фальшивки использовали для легализации перемещения контрабандной икры. По материалам прокурорских проверок были возбуждены пять уголовных дел по части 3 статьи 327 УК РФ «Использование заведомо подложных документов». А в Башкирии поймали черных торговцев, пытавшихся торговать стерлядью, занесенной в Красную книгу.
Преступление и наказание
Согласно статистике Верховного суда России, за пять лет (с 2013 по 2017 год) за незаконный оборот водных биологических ресурсов (статья 256 УК РФ) в стране были осуждены 18 005 человек. Еще 991 человек в 2017 году заплатили судебный штраф — относительно новый вид наказания, при котором формально судимости нет. Фактически же число уголовных дел по статье 256 УК РФ, к сожалению, растет год от года. Абсолютное большинство осужденных по ней приговорено к штрафу от 300 тысяч до полумиллиона рублей. Кроме того, им приходится возмещать нанесенный природе страны ущерб. К лишению свободы за все четыре года приговорены всего 166 человек — злостных браконьеров. Однако, наказывая тех, кто незаконно добывает рыбу и икру, прокуроры сталкиваются с рядом проблем.
— Свыше 60 процентов осужденных являются безработными, проживающими в сельской местности, — говорит Александр Куренной. — Они просто не в состоянии возмещать назначаемые им штрафы. А альтернативное наказание — исправительные работы — применяются судами очень редко, только в 10 процентах случаев. Причина проста: официально трудоустроить таких осужденных органам местного самоуправления некуда. В связи с этим Генеральная прокуратура вышла в правительство России с инициативой дополнить санкцию статьи 256 обязательными работами, которые выполняются в свободное время в виде общественно полезных работ. По нашему мнению, это позволит реализовать принцип неотвратимости наказания.
Фото: SeaTops / imagebroker / Globallookpress.com
Официальный представитель Генпрокуратуры отмечает: еще одна сложность в том, что нередко орудия незаконного лова возвращают хозяевам. Даже тогда, когда браконьер пойман с поличным.
— Простой пример: браконьер задержан возле реки, в лодке и в машине изъята нелегально выловленная рыба — но и лодка, и мотор на ней, и автомобиль по документам принадлежат его отцу, — отмечает Куренной. — Сейчас закон категорически запрещает конфискацию этого имущества, хотя мы-то прекрасно понимаем, что оно лишь записано на третьих лиц, а фактически его использует преступник.
Именно поэтому Генеральная прокуратура уже внесла в правительство предложение об изменении статьи 104 УК РФ и статьи 3.7 КоАП РФ: которые запрещают конфисковать в пользу государства предметы, изъятые у виновных лиц и не принадлежащие им на праве собственности.
Чиновников — к ответу
В вопросах борьбы с водными видами браконьерства есть и еще одна острая проблема. Это, по данным Генпрокуратуры, — грубейшие нарушения рыбоохранного законодательства местными властями. К примеру, Волго-Каспийское управление Росрыболовства за короткий срок незаконно выдало девять разрешений на добычу водно-биологических ресурсов: их получили предприятия, которые «забыли» уплатить штрафы за нарушения природоохранного законодательства. В Башкортостане, Марий Эл, Татарстане, Чувашии, на Камчатке, в Пермском крае и во многих других областях надзорные органы вообще не контролировали объемы добычи рыбы, чем пользовались некоторые фирмы, формально имеющие безупречную репутацию.
А в Хабаровском крае прокуроры смогли разгадать тайну, над которой несколько лет бились и местные власти, и научные институты: «Почему мы все правильно делаем, а популяция лосося быстро сокращается?» Ответ оказался прост: все правильно делали только на бумаге. Ловля лосося в устьях рек строго запрещена — и по отчетам Росрыболовства за этим внимательно следили. Но в то же время это же ведомство организовало в Николаевском районе один рыбопромысловый участок так, что он находился в устьях сразу четырех впадающих в Амур рек. Само собой, это очень рыбные места. Участок функционировал пять лет — за это время только по бумагам там добыли свыше пяти тысяч тонн кеты и горбуши.
Фото: Алексей Мальгавко / РИА Новости
В Ульчинском районе того же Хабаровского края 29 рыбопромысловых участков создали так, что они заходили в запретные для любого лова зоны. Причем один из таких участков протяженностью более 15 километров на две трети заходил в заповедную зону. Бумаги говорят, что здесь официально выловили десятки тысяч тонн тихоокеанского лосося, идущего на нерест.
— Только в прошлом, 2017 году органами прокуратуры было вскрыто более 14 тысяч нарушений рыбного законодательства, — рассказывает Куренной. — Для их устранения вынесено свыше 600 протестов, в суды предъявлено более 4,3 тысячи исков на общую сумму в полмиллиарда рублей. Кроме того, возбуждено почти тысяча административных производств и 212 уголовных дел. Еще десятки материалов находятся в стадии доследственных проверок и оперативных разработок.
Конечно, объясняя все эти преступные факты, должностные лица говорят о «случайностях» и «ошибках». И можно было бы в это поверить, если бы не одно но — информация о крупных рейдах, которые готовят в обстановке строжайшей секретности, очень быстро попадает к браконьерам, и те получают шанс уйти от наказания. Однако Генеральная прокуратура намерена раз и навсегда покончить с этой порочной практикой, чтобы самые рыбные регионы России не остались без своих водных богатств.