ну здравствуй курица читать книгу
Ну здравствуй курица читать книгу
Я нашел жену под елкой
Ненавижу Новый год…И каждый год мне приходится переживать этот ад снова и снова.
Все началось еще в детском доме. Я всегда была слишком активным ребенком, поэтому со мной никто не хотел дружить. И когда на Новый год все ребята собирались в круг, держась за руки и загадывая желания, я стояла в сторонке и с тоской наблюдала за этим.
А потом…В какой-то миг я поняла, что терпеть не могу этот праздник. И я старалась пакостить, чтобы Новый год стал разочарованием и для других детей. Однажды выбросила наряженную елку из окна — она была искусственной, поэтому поднять ее не составило труда.
В другой раз спрятала все подарки, которые лежали под елкой, потом воспитателям пришлось их еще долго искать…За это меня наказывали, но я не унималась и продолжала так себя вести.
Правда, ситуация немного изменилась, когда к нам попала семнадцатилетняя Таня. Девушка была старше меня на 2 года. Очень спокойная, застенчивая, притом еще и красавица…Таких у нас не любили. Поэтому Таню сразу возненавидели.
Однажды девочки решили устроить ей «темную». Я вовремя вышла в туалет. Увидев, как эти дуры издеваются над Таней, я, не думая, налетела на них. Со мной никто не дружил, но меня все боялись…
Вот так началась наша дружба с Таней. Эта встреча для меня стала судьбоносной. Мы встретили один Новый год вместе. А потом девушке исполнилось 18, и она покинула меня, стала самостоятельной. Но общаться мы не перестали.
Когда мне исполнилось 18, Таня забрала меня к себе. Помогла добиться положенной мне квартиры, помогла устроиться в Университет. В общем, Таня помогла мне встать на ноги. Я не знаю, как сложилась бы моя судьба, если бы не она.
Прожили мы так чуть больше года, а потом девушка познакомилась с Артемом. Меня никто не выгонял, но я сама решила съехать. Потом опять этот дурацкий праздник. Таня приглашала меня встретить его втроем. Но я ведь все понимаю, что влюбленным хочется побыть вдвоем.
С тех пор я опять одна встречаю Новый год. Хотя, «встречаю» — это громко сказано. Обычно завешиваю окна простынями, врубаю музыку на всю громкость (желательно тяжелый рок) и жду, когда этот день, наконец, закончится.
Ситуация усугубилась год назад. Таня с Аней стали мамами с разницей в несколько месяцев. Тогда они встречали этот праздник не просто со вторыми половинками, а со своей маленькой семьей. Только я была одна. Нет, подруги у меня замечательные…Но я им завидую, правда, белой завистью. Мне не хватает любви, я хочу иметь свою семью.
И вот через 10 дней очередной Новый год. Повсюду предпраздничная мишура, которая заставляет невольно ожидать этого праздника. Появляется маленький лучик надежды на счастье в новом году. Но какое там счастье, когда ты — маленькое, низенькое, несуразное НЕЧТО. Ни один мужчина по доброй воле не решится завести со мной хоть какие-то отношения. Вот так я и живу — в полном одиночестве…
Эта зима выдалась особенно снежной. Я люблю снег за его мягкость и невесомость. Именно благодаря снегу я люблю зиму. Поэтому я с радостью выхожу играть с соседскими детьми в снежки. Они принимают меня такой, какая я есть. Им все равно, что я страшненькая…
Володя, мальчик лет восьми, меня спрашивает:
— Теть Кать, а Вы уже купили елку?
— Елку? — удивляюсь. У меня никогда не было елки…Даже искусственной. Я никогда не создавала атмосферы праздника в своей квартире.
— Ну да, елку — это такое дерево, с иголками, — рассмеялся мальчишка. — Без елки Новый год — не Новый год…Вот мой папа завтра собирается покупать. Если хотите, он и Вам купит.
Я задумалась, нужна ли мне елка? Да нет, зачем? Елку ставят те, у кого есть маленькие дети, чтобы было под что подарки от деда Мороза положить.
— Если что, позвоните нам. Вы же знаете наш домашний номер?
— Знаю, — произнесла я, подготавливая очередной снежный ком. Мы продолжили играть, надрывая до боли животы от смеха.
Потом я вернулась в свою двухкомнатную квартиру на втором этаже. Пятничный вечер решила провести за любимым фильмом и чашкой горячего чая. Хорошо, что существуют фильмы о любви. Хоть они вносят в мою жизнь частичку романтики. В какой-то момент я нажала на паузу и быстро набрала номер соседа:
— Здравствуйте Степан. Вова говорил, что Вы завтра елку будете покупать…Не могли бы Вы купить и мне — любую, на свой выбор? Я заплачу…
Мужчина согласился, а я сбросила вызов. Минутный порыв, желание праздника. И я сразу сделала звонок, без раздумий. Ведь если бы я опять стала думать, осталась бы без елки и в этом году.
На следующий день примерно в 2 часа дня раздался звонок в дверь. Я спешно открыла. Передо мной стоял Степан с пышной двухметровой красавицей в руках. Я расплатилась и затащила деревце в квартиру.
Сразу же от елки стал исходить потрясающий аромат. Я кое-как разместила ее в вертикальном положении, обложив по кругу табуретками. Стала кружиться и танцевать вокруг нее, словно индейцы во время своих ритуалов.
Вот на самом деле — стоило мне купить елку, и предновогоднее настроение сразу появилось где-то внутри меня. Довольная, я отправилась в магазин покупать украшения для пышной красавицы. Я выбрала разноцветные игрушки в форме шаров, кучу дождика, пластиковые снежинки, фигурки деда Мороза, большую звезду. Это будет первый Новый год, которого я жду.
Вернулась в квартиру, переоделась в домашнюю одежду. Подом подошла к елке и ахнула! На полу нашла много осыпавшихся иголок. От жары в квартире моя елочка начала осыпаться. Я нежно потрогала ее веточки:
— Похоже, тебе не нравится у меня? Наверное, сама Вселенная против, чтобы я отмечала этот праздник…
Быстро убрала табуретки в сторону и потащила пышное дерево на балкон.
— Здесь тебе будет лучше! — констатировала я и без того очевидную вещь. — Посиди здесь пару дней, а потом я тебя занесу в комнату и украшу…Ты будешь самой красивой елкой!
Я еще какое-то время с грустью смотрела на дерево, а потом, изрядно прозябши, решила вернуться в свою квартиру. Но не тут-то было. Прошлой ночью был сильный снег. Балкон немного замело, поэтому одно неправильное движение, и я поскользнулась. Меня перекинуло через перила.
Я судорожно рыскала пальцами по ним, стараясь удержаться и не упасть. Одной рукой схватилась за елку. Под тяжестью тела она прогнулась. Одно мгновение, и мы обе полетели вниз — я упала первой, а бедное деревце свалилось сверху на меня…После падения ощутила резкую боль в затылке — видимо, наткнулась на что-то твердое.
— Повезло, что всего второй этаж! — подумала я перед тем, как отключиться.
— Васька, ты уже решила, что попросишь у Деда Мороза в этом году? — спросил свою семилетнюю дочь. До Нового Года всего две недели, нужно заранее узнать, чтобы вовремя прикупить подарок…
— Секрет? — что-то новенькое…Обычно мы вместе писали письмо Деду Морозу…А потом я сам «относил его на почту». На самом деле просто прятал в шкафу. А после моя любимая дочь получала свой подарок. — Разве в этом году не будет письма деду Морозу?
— Конечно, будет…Я уже все сама написала…Пап, я ведь уже в первый класс хожу. Поэтому умею сама писать почти без ошибок…
— Ну паааап, я же говорю, это секрет, — обиделась моя Василиса Прекрасная.
— Ну ладно…Но ведь письмо нужно еще отправить…Ты доверишь мне эту важную миссию? — серьезно спросил я, надеясь на положительный ответ.
— Нет, не могу…Я должна лично убедиться, что письмо отправят, и дед Мороз его получит…Это очень важно, — заинтриговала…Что же моя девочка могла попросить, о чем я не должен знать…
— Ладно, завтра вместе отнесем, после школы…А сейчас — бегом спать…
Ну здравствуй, курица!
Аннотация к книге «Ну здравствуй, курица!» БЕСПЛАТНО В ПРОЦЕССЕ!
-Привет, цыпа! Нам поговорить надо. У меня к тебе деловое предложение! – как же он меня бесит.
-Завтра на работе поговорим. Мне некогда! – хотела было закрыть дверь, но он просунул свою здоровенную ручищу.
-Варя, не переживай, твой бульон не остынет! – приподняла брови.
-Какой еще бульон?
-Тот, в котором ты только что мыла свои ножки! – закатила глаза. Ну что он столько не унимается. Скотина!
-Да пошел ты! Проваливай! – пыталась закрыть дверь, но край моего полотенца зацепился за ключ. Егор толкнул дверь на меня, и мое левое бедро оказалось полностью оголенным.
-Твою ж….Окорочка у тебя, что надо! Прикройся, а то во мне проснется хищник. И тогда я за себя не ручаюсь!
Вторая книга цикла
Прочитать можно на:
Аннотация к книге «Ну здравствуй, курица!» БЕСПЛАТНО В ПРОЦЕССЕ!
-Привет, цыпа! Нам поговорить надо. У меня к тебе деловое предложение! – как же он меня бесит.
-Завтра на работе поговорим. Мне некогда! – хотела было закрыть дверь, но он просунул свою здоровенную ручищу.
-Варя, не переживай, твой бульон не остынет! – приподняла брови.
-Какой еще бульон?
-Тот, в котором ты только что мыла свои ножки! – закатила глаза. Ну что он столько не унимается. Скотина!
-Да пошел ты! Проваливай! – пыталась закрыть дверь, но край моего полотенца зацепился за ключ. Егор толкнул дверь на меня, и мое левое бедро оказалось полностью оголенным.
-Твою ж….Окорочка у тебя, что надо! Прикройся, а то во мне проснется хищник. И тогда я за себя не ручаюсь!
Вторая книга цикла
Ну здравствуй курица читать книгу
Обычно я забирала ее из школы на машине. Мне казалось, это больше соответствует поведению современной матери-подруги, чем пеший вельветовый силуэт у железного забора. Была вроде бы среда, и я заканчивала с обедом. Я рассчитала, что в среду у нее шесть уроков, и прикидывала, успею ли накрыть на стол? Крошу себе укроп в закипающий грибной суп, и вдруг по радио начали передавать новости, главная из которых состояла для меня в том, что сегодня — четверг. Идиотка! По четвергам занятия заканчиваются в 12:50 — быстренько снимаю фартук, причесываюсь и бегу из дома. Если бы была среда, я бы успела заехать на заправку, а теперь решила идти пешком. Ничего, подождет. Я заперла взгляд под темными очками — ненавижу, когда на меня смотрят чужие, — и поспешила к школе. Это недалеко: пара кварталов и три светофора.
Успела вовремя, даже пришлось ждать. Но вот она выбежала, отдала мне свой тяжеленный рюкзак и стала рассказывать, как Уткин весь урок пукал. Видимо, расстройство.
— Потеплело, да? — сказала я.
— А меня не спрашивали. — Она хотела перевести разговор на что-нибудь другое, ну хоть на Уткина, и мне вдруг тоже показалось чересчур материнским убеждать ее тянуть на каждом уроке руку.
Мы перешли дорогу, и я подумала, отчего не заглянуть на рынок, холодильник-то почти пустой.
— Ты не очень проголодалась? — спросила я.
— Зайдем на минуточку на рынок?
— Давай. — Не знаю, о чем она думала, но отвечала рассеянно.
А потом муж мой напился. Раз в месяц он напивается, сколько ему ни говори. В какой день — неизвестно, но уже пять лет это продолжается. Я с ним рядом сплю, и сама просыпаюсь, как с похмелья, и всегда в такие дни начинаю вспоминать свою жизнь. И в тот раз тоже. Встала по будильнику, отвезла ее в школу, потом домой — обед готовить. Я против всех этих булочек и полдников. Есть надо три раза в день (в моем возрасте — уже два) без всяких булочек. Я ей это всегда говорю: «Хочешь иметь такое же брюхо, как у твоего папочки?» — и она меня понимает, мороженого не требует. Муж мой еле встал и приперся на кухню воду из чайника пить. Бесит меня эта манера страшно, но что ему говорить, и так все ясно. Я с ним стараюсь поменьше говорить. Он с бодуна как-то обостряется в ненависти ко мне и все плачет, какие добрые и умные женщины в него влюблены. Я говорю:
— Да это они влюблены, пока в постели с тобой не лежали. Я посмотрю, что ты им там покажешь, импотент сраный.
Ну и понеслось. В прошлый раз он до того разошелся, что начал сигареты у меня над головой разламывать и на волосы сыпать. Причем, сволочь, так подгадать старается, чтобы она либо дома была, либо вот-вот вернуться должна. Разница между нами в одном: я хочу, чтобы она ничего не знала, а он, по-видимому, хочет психику ребенку сломать. И после ссор этих я стою на балконе и думаю, как я с ним разведусь, квартиру разменяю и буду жить с ней вдвоем. И, кажется, ничего лучше придумать нельзя, но потом как-то все сминается, забывается и — до следующего раза…
Когда я за него вышла, готовить ненавидела. Ничего не умела, даже хлеб нарезать. Страшно вспомнить, как я борщ варила: свеклу рубила на четыре части — и в кастрюлю. А он, бедный, ел. Я даже старалась пораньше на работу убежать, чтобы завтраком его не кормить, и попозже вернуться. Вот он и сидел, борщ этот жуткий ел и черную буханку с луком. По выходным я брала себя в руки и тушила мясо. Кидала на большую сковородку, туда же — лук, чеснок, морковку, а потом, как закипит, и картошку. Ничего иногда получалось. Ну а потом ребенок, семья, хозяйство, вот я и втянулась, привыкла.
Черт побери, до чего же мерзкая погода! А кто-то уверял, что начало октября в Европе чуть ли не лучшее время. Мелкий холодный дождь, и ветер пробирает до костей. А я, идиот, поверил. Завтра же куплю теплую куртку, знать бы еще, где ее купить… Сволочи, пригласили на ярмарку — и запихнули в эту дыру!
И никто меня теперь не убедит, что Висбаден не дыра! Знаменитый курорт, чтоб ему пропасть! А завтра с утра надо тащиться на вокзал и сесть на нужный поезд, тоже задача не из легких, особенно когда по-немецки ни в зуб ногой. И совершенно никому нет до меня дела. А почему, собственно, кому-то должно быть до меня дело? Что я за персона такая?
Писатель? Ну и что? Писателей тут как собак нерезаных, вон одно наше издательство привезло сюда человек тридцать, если не больше, и все считаются писателями. Какие-то неведомые люди. Впрочем, для них и я, наверное, неведомый. Даже наверняка! Так что вес правильно, Федор Васильевич, все правильно.
А Висбаден все равно дыра, и гостиница… Даже поужинать нельзя, видите ли, у них только завтраки…
Воображаю эти завтраки! И телефона в номере нет, и вообще он больше похож на келью, хорошо, хоть сортир и душ имеются. Тоска смертная. Нормальный человек, наверное, пошел бы в казино, разыскал бы хороший ресторан, не может же быть, что тут нет хороших ресторанов. Я почему-то сразу невзлюбил этот город и не хочу ничего искать, я бы и сам не поверил, что в первый вечер в Висбадене буду ужинать в каком-то занюханном кебаб-хаузе… Впрочем, надо признать, эта турецкая шамовка довольно вкусная, но все равно противно и наверняка заболит печень. А завтра еще предстоит какое-то мероприятие, где главным действующим лицом буду я. И в издательстве никто не объяснил, что именно это будет. Интервью? Выступление? На мой вопрос директор издательства рассмеялся и ответил беспечно: «Не волнуйтесь, Федор Васильевич, ну зададут вам пару вопросов, вот и все. Гуляйте себе, получайте удовольствие!» Легко сказать! Я ведь тут первый раз… Вот перед Лейпцигской ярмаркой мне все четко и заранее объяснили: такого-то числа — круглый стол, такого-то — вечер в кафе и надо прочитать по-русски отрывок из романа, потом переводчик прочтет тот же отрывок по-немецки, а потом будут вопросы посетителей кафе. Я думал, ни одна собака не задаст мне вопроса, но, как ни странно, вопросов было немало. Приятно, что ни говори; там вообще было приятно, в Лейпциге. Отлично все организовано, прекрасная гостиница в центре города, а тут… Никто не встречал, никто даже не предупредил, что жить я буду в Висбадене… До сих пор противно вспомнить, как страшновато было ехать по темному шоссе неведомо куда… Перетрухали, Федор Васильевич, признайтесь? Стареете, голубчик, дорожите своим комфортом, разбаловались, разнежились… Занимался бы этими гостиничными проблемами мужик, я бы с ним поговорил по-своему, а тут девица. красивая, надо заметить, и у нее таких, как я — тридцать пять человек… Хотя предупредить, что эта чертова гостиница находится не во Франкфурте, она могла бы… Но бог с ней, пусть живет. Интересно, она с кем-то из приехавших живет? Эффектная, сексуальная. Может, приударить за ней? Да ну, не хочу я ни за кем приударять. Надоело. И вообще, надо пойти и лечь спать. Утро вечера мудренее. Может, завтра и Висбаден не покажется такой уж дырой… Тут вроде бы и Тургенев бывал, и Достоевский. А вот теперь и вы, Федор Васильевич, сподобились.
Он открыл выданным ему ключом дверь маленькой провинциальной гостиницы. Вероятно, подразумевалось, что это семейный отель, но его все безумно здесь раздражало. Он стал подниматься к себе на четвертый этаж. Он был в неплохой физической форме, и ему не составляло труда подняться наверх, но он помнил, как в момент его водворения здесь приехала весьма упитанная, немолодая дама с огромным, неподъемным чемоданом и ее, разумеется, поселили на последний этаж, а в гостинице ни лифта, ни боя, и он просто не мог оставить даму в беде… Она так его благодарила… Тоже писательница, как выяснилось, пишет дамские романы. Интересно, чем они думали, запихивая ее на верхний этаж?
Свет на лестнице был неяркий, но он вдруг увидел, как на ступеньке что-то блеснуло. Пригляделся.
Какое-то дамское украшение. Сережка, что ли? Да, сережка. Полукруг с меленькими темно-красными камушками и штырьком на изнанке. Гранаты, сразу определил он. Надо бы отдать портье, но там, похоже, уже никого нет, во всяком случае, когда он проходил мимо двери, ведущей в маленький зал, где была стойка портье и где утром подают завтраки, свет уже не горел. Ничего, утром отдам. Должно быть, владелица гранатов обрадуется. Интересно, какая она? Странно, раздражения и злости как не бывало. Черт побери, а это неплохой сюжетный ход, наверняка старый как мир, но… Герой гадает по найденному украшению, какая она, женщина, потерявшая его? Молодая? Вероятно. Красивая? Неизвестно.
Наверняка небогатая, украшение скромное, в серебре, но изящное, хорошего вкуса. Гранаты… Его мать обожала купринский «Гранатовый браслет», а ему эта вещь всегда представлялась пошлостью… Вероятно, она невысокая кареглазая блондинка, с хорошей фигурой, но с пышными формами, веселая и привлекательная. Но раз в воображении возник именно такой образ, то, скорее всего, она длинная, тощая брюнетка. А может, рыжая, среднего роста, лет двадцати трех, почему-то возраст определялся только у рыжей… И зовут ее… Впрочем, какая разница, как ее зовут. В любом случае найденная сережка — отличный повод для знакомства. А что, если сережку потеряла та полная дамская писательница? Она милая, с хорошим чувством юмора, но для романа безнадежно стара… Нет, у нее в ушах были серьги с бирюзой, сейчас он отчетливо это вспомнил. Вот и хорошо. У Светланы, той красотки, которая в издательстве ведала расселением, в ушах были длинные цыганские серьги, — значит, не она. Что ж, тем лучше, тем интереснее. А может, пусть Андрей — он имел в виду героя своей новой повести — тоже найдет серьгу… Это очень кстати… Ему вдруг безумно захотелось домой, в свою маленькую квартиру, к компьютеру… Он не любил тусовку, а тут предстояла, как он понял, именно мощная тусовка, как в анекдоте… К черту, буду лучше думать о незнакомке. И он уснул.
Когда утром он спустился к завтраку, никого из издательских там уже не было. Он без всякого удовольствия позавтракал, но тут же вспомнил чеховскую Мерчуткину: «Нынче кофей пила без всякого удовольствия!» — и рассмеялся. Поднявшись к себе, позвонил по мобильнику приятелю, живущему ныне в Дюссельдорфе:
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Лакина Ирина
Книга «Ну здравствуй, Питер! И прощай…»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Ну здравствуй, Питер! И прощай…
Жанр романа можно сравнить с марафоном.
Восхищен тем, как Вам удается сохранять грациозную легкостью на такой длинной дистанции с таким количеством глав!
С удовольствием вступаю в ряды Ваших читателей.
Ирина, с очень большим удовольствием прочитала Ваш роман. Он очень трогательный, пронзительный – и прозрачный, как воздух теплым майским вечером.
Очень важно то, что Ваше произведение надолго запоминается, о нем думаешь и после того, как прочитал. Может быть, это даже самое главное.
Я в восторге…нет, даже больше чем в восторге. Не могла оторваться пока не прочитала до последней точки. Продолжайте писать и ни за что не сдавайтесь!
Прочитала на одном дыхании. Н-да, подумалось мне, пока принца встретишь, столько симпатичных жаб перецелуешь. Бывает, встречаются и вполне нормальные, да вот сердце молчит…Удачи вам в творчестве. Буду вас читать с удовольствием!
Роман решительно кликнул мышкой, наведя курсор на экране компьютера. Увидев сообщение «Ваш запрос на добавление в друзья отправлен», расслаблено выдохнул, как будто совершил какой-то подвиг или разгрузил вагон. Он все еще не мог поверить, что спустя столько лет он нашел ее. Сомнений не было, это она! Другая фамилия, другой город, но глаза… Ее глаза он не забудет никогда.
Поток его мыслей прервал звук нового сообщения. Он округлил от удивления глаза. Она была в сети. Не прошло и нескольких секунд, как он отправил ей свой запрос, а она уже что-то ответила.
Пальцы начали дрожать, он никак не мог попасть мышкой на конвертик сообщения. Наконец, ему это удалось. То, что он увидел, заставило его сердце разогнаться до бешеной скорости. К лицу прилила кровь, щеки побагровели, дыхание стало поверхностным и частым. Но это были вовсе не симптомы болезни или недомогания. Эти симптомы он узнал сразу. Ни с чем не сравнимое ощущение ее! Он снова ее чувствует! Снова его душа замирает от взгляда, пусть не на оригинал, а только на фото.
«Я знала, что ты меня найдешь, только не знала, как скоро… Я не дождалась. Сейчас я сама не могу понять, какие чувства меня переполняют. Мне страшно и радостно одновременно… Неужели еще не конец?»
Стук колес поезда действовал на Алису успокаивающе. Облокотившись на раскладную столешницу в плацкартном купе, она внимательно рассматривала пейзажи, проносящиеся за окном. Поля, просеки, фонарные столбы, аккуратные домики небольших придорожных деревень, одинокие полуразвалившиеся халупы, стоящие посреди степи. В голове проносились тысячи счастливых и в то же время тревожных мыслей. Какие сюрпризы преподнесет ей это путешествие, какие впечатления подарит?
Алиса, погруженная целиком и полностью в свои мечты, не слышала происходящего в ее купе, равно, как и во всем вагоне. А вагон бурлил, кипел, взрывался от безудержного веселья студентов. Где-то звучала гитара, где-то раскатистый смех, где-то отчаявшийся уже что-либо сделать проводник тихим голосом пытался привести в чувство обезумевшую от вина компанию парней. Студенты истфака всем курсом отмечали отправку на музейную практику в одном из прекраснейших городов мира. Наверное, это действительно стоило отметить.
В купе у Алисы происходило то же самое, что и в остальном вагоне: откуда-то постоянно появлялось новое вино, звучал смех и пошлые анекдоты. На ее полке чудесном образом уместилось 8 однокурсников, зажав ее в самый угол, чему она в душе обрадовалась, так как спокойно могла мечтать, глядя в окно.
– Алис, держи! – перед носом замечтавшейся девушки появился белый пластиковый бокал, до краев наполненный красной жидкостью с резким запахом.
– Убери, Паш. Не хочу, – она с брезгливостью отодвинула мужскую руку.
– Ну-у-у, так не интересно. Чего ты от коллектива отбиваешься? – купе загудело.
Дружный громкий хор мужских и женских голосов начал скандировать: «Давай, давай, давай»…
Алиса сделала глоток, потом еще, потом залпом выпила стакан кисловатого и крепкого вина. Затем неуклюже, периодически приземляясь на колени однокурсников, отбив себе локоть об поручни верхней полки, она вышла из купе и направилась в тамбур.
– Сделайте, пожалуйста, чай с лимоном, – девушка подошла к купе проводника.
– Вы бы там поугомонились, ребят. А то мне придется на следующей станции милицию в вагон вызвать, – ответил пожилой мужчина, на вид очень добродушный, круглолицый, с седыми усами, подкрученными, как в старинных фильмах.
– Угу… – кивнула Алиса, забрала чай и вышла со стаканом в тамбур.
В тамбуре было прохладно, накурено, его сильно качало, и негде было присесть. Зато там было тихо… Тишина – вот что требовалось в данную минуту Алисе. В 21 год в ее маленькой белокурой голове роилось несметное количество мыслей. Скорее даже не мыслей, а мечтаний. О том, какие чудесные мужчины живут в других городах, какие они романтичные, смелые и порядочные. Они дарят цветы, носят на руках, достают луну с неба. Таковых не было в ее родном городе. Даже не так. Они наверняка были. Но Алисе фатально не везло. За 4 года студенческой жизни у нее не было ни одного более или менее продолжительного романа. В то время как подруги выходили замуж, встречались, строили планы.
Алиса не понимала, что с ней не так. В душе копилась обида на весь белый свет, а в голове поселились комплексы.
Отражение в зеркале демонстрировало ей молодую привлекательную девушку. Красивый овал лица, нежный бледный цвет кожи, серо-голубые искрящиеся глаза, губки бантиком и горделиво вздернутый аккуратный носик. Лицо обрамляла кипа шелковых, струящихся белокурых волос и небрежная челка, которая кокетливо ниспадала на лоб. Исключительной гордостью Алисы была шея. Длинная, тонкая, со светящейся белой кожей, у самого основания соблазнительно пульсировала вена. Фигура была женственной, волнующей и зовущей. При каждом ее вздохе томно вздымалась молодая красивая грудь. Тонкая талия подчеркивала красоту округлых бедер. Идеально стройные ноги заканчивали этот портрет.
Казалось бы, ничего не мешало стать роковой женщиной и сводить с ума мужчин. Но… Постепенно Алиса перестала замечать красоту, и, наблюдая за собой в зеркале, с завидным старанием находила в себе все новые и новые изъяны. Красивая фигура казалась полной, ноги слишком короткими, а волосы блеклыми. Рот казался огромным, а нос кривым. Раздражало все. А комплименты воспринимались как насмешка.
Алиса сторонилась своих сверстников противоположного пола. Долгими одинокими вечерами в своей маленькой съемной квартирке она бесконечно писала стихи. О нем! О том далеком и единственном, о самом лучшем, о самом близком. О том, кого в ее жизни еще не было.
Громкий грохот двери вырвал Алису из ее мрачных мыслей. От неожиданности она вздрогнула. Кипяток из стакана с чаем пролился на руку. Она сморщилась от боли. Рука выпустила опустевший наполовину стакан, и он со звоном бьющегося стекла упал на пол.
– О, красавица! – все тот же назойливый Пашка, уже изрядно набравшийся вина, без смущения подхватил Алису за талию.
– Ну что ж ты такая дикая? Не сопротивляйся, ты же знаешь, как мне нравишься. Уже давно. С первого курса! – его влажные огромные руки начали шариться по телу, прижимая к себе обескураженную девушку.
– Паша, убери руки, а то закричу. – Алиса с силой, несмотря на резкую боль в обожженной ладони, оттолкнула опьяневшего нахала и быстрой походкой зашла в вагон.
«Боже, ну куда же мне податься?» – подумала девушка, на секунду остановившись возле своего купе. На ее полке, свернувшись в калач, спали трое ее сокурсников. На противоположной полке двое других о чем-то оживленно спорили. Разобрать было невозможно. У них заплетался язык. Лучшая подруга мирно посапывала наверху. За окном мягкий вечерний свет сменила яркая луна, которая, казалось, ехала в этом же вагоне, прямо в оконной раме. И это была самая удачливая пассажирка, так как никто не мог занять ее место.