никто здесь не смеет меня бить великолепный век
Никто здесь не смеет меня бить великолепный век
Muhteşem yüzyıl 44.Bölüm
— Александра умерла, Хюррем живёт!
— Хюррем! Змея Хюррем! Гадюка!
— Постарайся вести себя сдержанно! Конечно очень важно получить комнату в своё владение! Но если хочешь в ней подольше остаться, то будь умнее! Здесь немало конкуренток! Они любят устраивать ловушки! Будь на чеку! Не ссорься с ними! Кому я это говорю! Ничего не слышит! Ну довольно, хватит играть!
— Давай танцевать!
— Хюррем!
Muhteşem yüzyıl 2.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 126.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 94.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 47.Bölüm
— Я думала, ты живёшь в гареме. Выходит, тебе дали отдельные покои.
— Это лучшие покои гарема, в своё время их занимала Махидевран Султан.
— Вот и прекрасно, я буду жить здесь! А тебе придётся переселиться, на те дни пока я не уеду!
— Не забывайся, Валерия! Я тоже госпожа! К тому же я мальчика родила!
— Я так тебе сочувствую Сесилия! Спустись с облаков на землю! Пора наконец объясниться! Ты всего лишь женщина шехзаде! А вот я женщина Падишаха! Помни об этом и не заносись! Не то пожалеешь о том, что на свет родилась! Я буду на балконе есть! А пока хочу прогуляться по дворцу!
— Как прикажете, Госпожа!
— Нурбану, о чём мы говорили?! Не вздумай с ней связываться!
— Как Хюррем Султан дала такому свершиться?! Она не должна была её сюда отпускать!
Muhteşem yüzyıl 114.Bölüm
— Даже не поздороваешься, Хюррем?
— Значит ты здесь. Если, бы знала, то не пришла.
— Я слышала, что ты очень несчастна, каждую ночь рыдаешь от тоски.
— Махидевран, не ищи неприятностей на свою голову.
— Я скажу тебе, как зовут неприятность. Надя!
Ты говорила, что она никто, но как видишь, наш Повелитель очень ценит её. Да так ценит, что перед отъездом в последнюю очередь навестил её.
— Значит, ты таким способом успокаиваешь себя?
— Тебя постигнет такая же участь, будешь гореть в огне, как я!
— Махидевран, меня не сожжет ни один огонь. Знаешь почему? Потому что я и есть огонь!
Muhteşem yüzyıl 67.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 17.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 121.Bölüm
— Я совсем не знаю, что Вы переживаете, пожалуйста, расскажите мне, как рассказывают в песнях, как говорят в цветах. Что значит потерять любовь всей своей жизни и радость души.
— Были цвета, Гюльфем, голоса, песни были. Иногда были такие моменты, когда огонь капал с её волос, а в глазах сверкали звёзды, весь мир наполнялся светом, весь мир в одном сердце растекался по нашим венам, а сейчас нет ни одного цвета.
Muhteşem yüzyıl 135.Bölüm
— Тебе стыдно должно быть, мы тебя на руках носили и вот чем ты нас отблагодарила!
— Нет вины за мной! Ложь всё это! Никогда я Шехзаде не предавала!
— Скажи мне это правда?
— Клевета Валиде! Разве я посмела бы так поступить?! О таком подумать страшно, не то что совершить это.
— Как говорят, не бывает дыма без огня!
— Ты помолчи! Айбиге выйди, подожди в моей комнате. Почему мне сразу не сообщили?!
— Повелитель хотел сам всё уладить!
— Айбиге принадлежит к моему роду! Как ты смеешь обвинять её?! Да и пристало ли тебе с неё спрашивать!
— Она обручена с моим сыном! Я имею право.
— Помнишь как-то ты спросила меня, в чём разница между тобой и Хюррем? Так вот я могу теперь тебе ответить! В том, что она своим умом живёт, а ты чужим!
Muhteşem yüzyıl 55.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 139.Bölüm
— Ты должна их покинуть!
— Нет, я останусь здесь!
Как я не должна распоряжаться в твоих покоях, так и ты не можешь вмешиваться в дела гарема!
— Знай свое место, Хюррем! Не забывай, с кем ты разговариваешь!
— Ты тоже, Сулейман! Если прогонишь меня отсюда, из гарема тоже выгнать придётся!
— Вот и прогоню.
Muhteşem yüzyıl 65.Bölüm
— А где Назенин Хатун, Локман?
— К сожалению, произошел несчастный случай, Султанша. Такое вот несчастье. Упала с веранды она и предстала перед Аллахом.
— Хюррем, ты вовсе не удивлена. Дай Аллах, ты непричастна к этому.
— Разве Вы не слышали, Султанша? Локман Ага ведь сказал, что это несчастный случай. К тому же, какое отношение может иметь моя Валиде к этому инциденту, который случился так далеко?!
— Хюррем любит совать свой нос в дела, которые её не касаются! Разве не по этой причине Повелитель взял с собой в Манису не её, а покойную?
— В этом дворце самым близким её человеком были Вы. Ваша утрата велика. Что говорят в таком случае? «Да простит Аллах её грехи».
Muhteşem yüzyıl 114.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 97.Bölüm
— Шехзаде Мустафа Хазретлери!
— Не думала, что доживу до такого дня! Я горжусь тобой, мой Воин!
— Я благодарю Вас и возношу молитвы за Ваше здоровье, Валиде Султан!
— Аллах да защитит тебя и убережет от дурного глаза, Мустафа!
— Аминь!
— Мустафа, пусть принесёт этот радостный день счастье и удачу, ИншаАллах!
— Благодарю тётя.
— Госпожа!
— Мустафа, ты стал таким красивым и мужественным! Похоже что не одно сердце разобьёшь!
— Где мои братья и сестрёнка? Я по ним соскучился!
— И они тоже очень скучали! Позже они придут сюда!
Muhteşem yüzyıl 46.Bölüm
— Никто здесь не смеет меня бить! Никто и в том числе ты, Хатидже! Сейчас не рабыня перед тобой, это в прошлом! Только Повелитель мне указ и только он один! Никогда этого не забывай!
Muhteşem yüzyıl 68.Bölüm
Muhteşem yüzyıl 71.Bölüm
— Госпожа!
— Ибрагим Паша! С возвращением! Как я рада Вас видеть!
— Уверен так оно и есть, я хотел передать Вам приветствие от Почтенного Искандера Челеби! Сам он к сожалению не смог приехать! Его судили на военном совете и тотчас казнили!
— Сколько ещё подобных бессовестных советов нас ожидает в будущем, Паша? Сколько ещё голов полетит?
— Вы правы, но эти советы собираю я! Я и головы с плеч сношу! Вы этого ещё не поняли, разве?
— Какие громкие слова для того, чья жизнь зависит от
слова женщины! Вы очень уязвимы!
— Мы оба знаем, что это не так, Госпожа! Я ни у кого прощения не просил, на коленях не ползал, я ни перед, кем кроме Повелителя, не отчитываюсь! Ведь судьба моя, как и Ваша, находится только в руках Государя, Вы забыли?
— Вечно так продолжаться не будет, не думайте что Вы такой уж незаменимый!
— Другого Великого Визиря нет! А вот других женщин всегда предостаточно! И говорят, одна из них уже начала раскачивать Ваш трон!
— Значит птички Вам уже о ней напели.
— Верно, хорошие новости разносятся быстро!
— Тогда и о Нигяр Вы уже слышали? Как жаль, что именно я защищаю её, хотя это Ваше дело! Сейчас Хатидже Султан просит её смерти! Нигяр казнят, даже не успеете опомниться! Что будете делать, Паша? Скажите!
Muhteşem yüzyıl 69.Bölüm
— За этой Гюльшах послали уже кого-нибудь?
— Я Перчему Аге сказала, он отправил за ней стражника!
— Госпожа! Шехзаде! Доброе утро!
— Ты сегодня рано, а я слышала ты спишь целыми днями, не выходишь из комнаты.
— Да, знаете, я прихворнула немножко!
— Да и что у тебя было?
— Ничего серьезного! Как Вы приказывали для Шехзаде Мехмета покои уже почти готовы!
— Мама!
— О храбрый сын мой! Вот и настал час, отныне у тебя будут свои покои!
— Дорогой братик, поздравляю!
«Никто здесь не смеет меня бить, Никто!»Особенно ты Хатидже!»
Никто не смеет меня бить. // meme//Подробнее
«Никто здесь не смеет меня бить, Никто!»Особенно ты Хатидже!»Подробнее
Хюррем Защищает Нигара От Хатидже Султана! | Великолепный векПодробнее
Хюррем Султан Напала На Дворец Хатидже Султан | Великолепный векПодробнее
Хюррем:»Никто не смеет меня здесь бить».Подробнее
Ссора Хюррем и Хатидже | Великолепный векПодробнее
Хатидже и Махидевран Против Хюррем | Великолепный векПодробнее
Хатидже Султан Напала На Хюррем | Великолепный векПодробнее
|Никто не смеет меня бить|Подробнее
Хатидже Разозлился На Султана Паргали! | Великолепный векПодробнее
Повстанцы Взяли Хатидже Султана В Заложники | Великолепный векПодробнее
Хатидже Султан Напала На Хюррем! | Великолепный векПодробнее
Незаканчивающаяся Война Хатидже и Хюррем! | Великолепный векПодробнее
Никто не смеет бить великую госпажу🔥🔥🔥Подробнее
Не смей меня трогать/Хатидже подняла руку на ХюрремПодробнее
Валиде Султан и Хатидже Против Хюррем! | Великолепный векПодробнее
Хатидже султан хочет защитить Шехзадов! | Великолепный векПодробнее
Махидевран подняла руку на Хюррем | Ссора Сулеймана и Мустафы [48]Подробнее
Никто не смеет меня бить! Я больше не рабыня!Подробнее
Хюррем, Хатидже Сводит Султана С Ума | Великолепный векПодробнее
Никто не смеет меня бить. // meme//
Меме | Гача Лайф | Никто не смеет меня битьПодробнее
Хюррем Защищает Нигара От Хатидже Султана! | Великолепный векПодробнее
Ссора Хюррем и Хатидже | Великолепный векПодробнее
Хюррем Султан Напала На Дворец Хатидже Султан | Великолепный векПодробнее
❤Лю(бить) meme🗿 по розьбе шиперов/gacha clad/ Виктор могучий / Для Кошки и Йоши👉👈Подробнее
|| На Меня Наезжать ОПАСНО! || Meme || Кошка Лана, Крошка Ева и Стелла ||Подробнее
<ТОП 5 МЕМЕ >[не кто не смеет трогать мою дочь]Подробнее
| ❌Никто, не смеет трогать мою дочь. 💢 | meme / gacha lifeПодробнее
🗿🥀||Meme|| Никто не тронет мою дочь! || Vendi || Gacha Life ||🗿🥀Подробнее
меме никто не смеет бить мою дочь чит опПодробнее
[meme]никто не смеет трогать моего сына (чит опис)Подробнее
«Маринетт хватит. » Леди Баг и Супер Кот- 🌼Гача Клуб🌼Подробнее
Губка Боб Квадратные Штаны | Слабакам вход воспрещён! | Полный эпизод | Nickelodeon РоссияПодробнее
meme (НИКТО НЕ СМЕЕТ ТРОГАТЬ МОЕГО СЫНА. )Подробнее
Горе от ума (Грибоедов А. С., 1824)
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтем. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь;
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. — На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй — ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день… Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают,
Кузьма Петрович! Мир ему! —
Что за тузы в Москве живут и умирают! —
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может, в пятницу, а может, и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить.
Фамусов, Слуга, Чацкий.
А! Александр Андреич, просим,
Да, разные дела на память в книгу вносим,
Забудется того гляди.
Вы что-то не весёлы стали;
Скажите, отчего? Приезд не в пору мой?
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?
У вас в лице, в движеньях суета.
Ах! батюшка, нашел загадку,
Не весел я. В мои лета
Не можно же пускаться мне вприсядку!
Никто не приглашает вас;
Я только что спросил два слова
Об Софье Павловне, быть может, нездорова?
Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
Меня не худо бы спроситься,
Ведь я ей несколько сродни;
По крайней мере искони
Отцом недаром называли.
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Сказал бы я: во-первых, не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи.
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд…
Раскланяйся — тупеем не кивнут.
Вельможа в случае — тем паче:
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На ку́ртаге ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Старик заохал, голос хрипкой;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдруго́рядь — уж нарочно,
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по-вашему? по-нашему — смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние, — ну-ка!
И точно, начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом,
Стучали об пол не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть как кружево плели.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай, приговаривал: — Ах! если бы мне тоже!
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит, и держит стыд в узде;
Недаром жалуют их скупо государи.
Ах! боже мой! он карбонари!
Нет, нынче свет уж не таков.
Вольнее всякий дышит
И не торопится вписаться в полк шутов.
Что говорит! и говорит, как пишет!
У покровителей зевать на потолок,
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
Подставить стул, поднять платок.
Он вольность хочет проповедать!
Кто путешествует, в деревне кто живет…
Да он властей не признает!
Кто служит делу, а не лицам…
Строжайше б запретил я этим господам
На выстрел подъезжать к столицам.
Я наконец вам отдых дам…
Терпенья, мочи нет, досадно.
Ваш век бранил я беспощадно,
Предоставляю вам во власть:
Хоть нашим временам в придачу;
Уж так и быть, я не поплачу.
И знать вас не хочу, разврата не терплю.
Добро, заткнул я уши.
На что ж? я их не оскорблю.
Вот рыскают по свету, бьют баклуши,
Воротятся, от них порядка жди.
Длить споры не мое желанье.
Хоть душу отпусти на покаянье!
(ничего не видит и не слышит)
Под суд, как пить дадут.
Пожаловал к вам кто-то на́ дом.
К вам человек с докладом.
Не слушаю, под суд! под суд!
Да обернитесь, вас зовут.
А? бунт? ну так и жду содома.
Полковник Скалозуб. Прикажете принять?
Ослы! сто раз вам повторять?
Принять его, позвать, просить, сказать, что дома,
Что очень рад. Пошел же, торопись.
Пожало-ста, сударь, при нем остерегись:
Известный человек, солидный,
И знаков тьму отличья нахватал;
Не по летам и чин завидный,
Не нынче завтра генерал.
Пожало-ста при нем веди себя скромненько…
Эх! Александр Андреич, дурно, брат!
Ко мне он жалует частенько;
Я всякому, ты знаешь, рад;
В Москве прибавят вечно втрое:
Вот будто женится на Сонюшке. Пустое!
Он, может быть, и рад бы был душой,
Да надобности сам не вижу я большой
Дочь выдавать ни завтра, ни сегодня;
Ведь Софья молода. А впрочем, власть господня.
Пожало-ста при нем не спорь ты вкривь и вкось
И завиральные идеи эти брось.
Однако нет его! какую бы причину…
А! знать, ко мне пошел в другую половину.
Как суетится! что за прыть!
А Софья? — Нет ли впрямь тут жениха какого?
С которых пор меня дичатся как чужого!
Как здесь бы ей не быть.
Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит,
А может быть не только, что отец…
Ах! тот скажи любви конец,
Кто на три года вдаль уедет.
Чацкий, Фамусов, Скалозуб.
Сергей Сергеич, к нам сюда-с.
Прошу покорно, здесь теплее;
Прозябли вы, согреем вас;
Отдушничек отве́рнем поскорее.
Скалозуб (густым басом)
Зачем же лазить, например,
Самим. Мне совестно, как честный офицер.
Неужто для друзей не делать мне ни шагу,
Сергей Сергеич, дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Вот вам софа, раскиньтесь на покой.
Куда прикажете, лишь только бы усесться.
(Садятся все трое, Чацкий поодаль.)
Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:
Позвольте нам своими счесться,
Хоть дальними, — наследства не делить;
Не знали вы, а я подавно, —
Спасибо научил двоюродный ваш брат, —
Как вам доводится Настасья Николавна?
Мы с нею вместе не служили,
Сергей Сергеич, это вы ли!
Нет! я перед родней, где встретится, ползком;
Сыщу ее на дне морском.
При мне служа́щие чужие очень редки;
Всё больше сестрины, свояченицы детки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.
Как станешь представлять к крестишку ли,
Ну как не порадеть родному человечку.
Однако братец ваш мне друг и говорил,
Что вами выгод тьму по службе получил.
В тринадцатом году мы отличались с братом
В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.
Да, счастье, у кого есть эдакий сынок!
Имеет, кажется, в петличке орденок?
За третье августа; засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею.
Любезный человек, и посмотреть — так хват,
Прекрасный человек двоюродный ваш брат.
Но крепко набрался каких-то новых правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,
В деревне книги стал читать.
Вот молодость. — читать. а после хвать.
Вы повели себя исправно,
Давно полковники, а служите недавно.
Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты;
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
Да, чем кого господь поищет, вознесет!
Бывает, моего счастливее везет.
У нас в пятнадцатой дивизии, не дале,
Об нашем хоть сказать бригадном генерале.
Помилуйте, а вам чего недостает?
Не жалуюсь, не обходили,
Однако за полком два года поводили.
В погонь ли за полком?
Зато, конечно, в чем другом
За вами далеко тянуться.
Нет-с, ста́рее меня по корпусу найдутся,
Я с восемьсот девятого служу;
Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
Об них как истинный философ я сужу:
Мне только бы досталось в генералы.
И славно судите, дай бог здоровье вам
И генеральский чин; а там
Зачем откладывать бы дальше
Речь завести об генеральше?
Жениться? Я ничуть не прочь.
Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;
В Москве ведь нет невестам перевода;
Чего? плодятся год от года;
А, батюшка, признайтесь, что едва
Где сыщется столица, как Москва.
Дистанции огромного размера.
Вкус, батюшка, отменная манера;
На всё свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых, —
Другой хоть прытче будь, надутый всяким
Пускай себе разумником слыви,
А в се́мью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать, — изволь;
Дверь отперта для званых и незваных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнёхонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей — сынков и вну́чат,
Журим мы их, а, если разберешь, —
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички?? — Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово — приговор, —
Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что если б кто подслушал их… беда!
Не то чтоб новизны вводили, — никогда,
Спаси нас боже! Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят и… разойдутся.
Прямые канцлеры в отставке — по уму!
Я вам скажу, знать, время не приспело,
Но что без них не обойдется дело. —
А дамы? — сунься кто, попробуй, овладей;
Судьи́ всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай бог терпение, — ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал, — всяк голову повесь…
Его величество король был прусский здесь,
Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам;
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица как Москва.
Пожар способствовал ей много к украшенью.
Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!
С тех пор дороги, тротуары,
Дома и всё на новый лад.
Дома новы́, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.
Эй, завяжи на память узелок;
Просил я помолчать, не велика услуга.
Позвольте, батюшка. Вот-с — Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти — так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
И похвалы мне ваши досаждают.
Не я один, все так же осуждают.
А судьи кто? — За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забыты́х газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли вы, к кому меня еще с пелён,
Для замыслов каких-то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки.
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Вот те, которые дожи́ли до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется — враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!! —
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях — к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!