николас фламель рецепт философского камня

Имя этого французского алхимика-эзотерика, посвятившего себя поискам тайны бессмертия и способа добычи золота из неблагородных металлов, окутано густой пеленой легенд и мистической тайны. И неудивительно, что многие историки сомневаются даже в самом факте его существовании.

Другие исследователи доказывают, что такой человек действительно существовал, создал философский камень и остался жить вечно — могила Фламеля, на которой были начертаны странные письмена, оказалась пустой. А про несметное богатство этого знаменитого француза говорили едва ли не больше, чем про его мистическое появление в Парижской опере вместе с женой и сыном через 300 лет после смерти в 1417г.

Тысячи лет философский камень тревожил умы ученых — уж больно заманчива была перспектива решить все жизненные проблемы одним махом. До Фламеля в течение нескольких веков многие бились над решением этой задачи, но получали в награду лишь разочарования и отчаяние.

И вот в XIV ст. Николя (или Николас на латинский манер) Фламель заявил, что достиг цели. Он не только не разорился на опытах по превращению в золото неблагородных металлов, а даже напротив — его скромное состояние почти мгновенно умножилось и превратилось в настоящее богатство.

Парижский переписчик книг (по другим данным — нотариус, коллекционер книг) Никола Фламель родился, возможно, в 1330 г., а умер в 1417 или 1418 г. Довольно долгое время он трудился целыми днями, но все равно едва сводил концы с концами.

Среди книг, проходивших через его руки, наверное, попадалось и множество алхимических трактатов, но ни один из них не привлек внимания Фламеля. Однажды какой-то полунищий старик прямо на улице продал ему трактат с позолотой без переплета.

Редкая, очень старинная и объемная книга была сделана не из бумаги или пергамента, а из восхитительных пластинок коры, снятой с молодых деревьев. Чутье коллекционера подсказало Николасу, что она стоит той солидной суммы, какую за нее запросил нищий — два флорина.

Будущему алхимику удалось лишь установить название старинного манускрипта — «Книга еврея Авраама», — написанного «Авраамом, патриархом, евреем, князем, философом, левитом, каббалистом и магом, жрецом и астрологом». А вот прочесть трактат оказалось невозможно — он был написан древнеиудейскими символами, не ведомыми никому в Париже. (Евреи волею Филиппа II были изгнаны из Франции.) Причем на первой же странице содержалось проклятие в адрес любого, кто осмелится читать дальше, кроме священников и писарей.

Много лет Фламель пытался найти ключ к тексту, в котором в зашифрованной форме объяснялось, как превращать неблагородные металлы в золото, но знаки и символы оставались ему непонятными. Алхимик стал советоваться со знающими людьми по всей Европе, предусмотрительно показывая им не манускрипт, а лишь некоторые фразы и знаки, выписанные из книги.

Эти упорные, но безуспешные поиски продолжались 20 лет, пока Никола не отправился в Испанию, в Сантьяго-де-Компостела, но и там не нашел ответа. Однако на обратном пути в Леоне он встретил некоего мастера Канчеса, знатока древнеиудейской символики и мистики, адепта той же магии, которой владели библейские волхвы. Едва услышав о книге, ученый раввин оставил дом и все свои дела и вместе с французом отправился в дальний путь.

«Наше путешествие, — писал позднее сам Фламель, — было благополучным и счастливым. Он открыл мне зашифрованное описание Великого Делания, истинное значение большей части символов и знаков, в которых даже точки и черточки имели величайший тайный смысл. »

Однако, не доезжая до Парижа, в Орлеане Канчес заболел и вскоре умер, так и не увидев великого трактата, ради которого он отправился во Францию.

И все же парижскому алхимику с помощью этой книги и благодаря советам еврейского доктора удалось, по его собственному признанию, открыть секрет философского камня — тайну превращения обычных металлов в золото и секрет бессмертия.

В своих записках Фламель рассказал, что 17 января 1382 г. он получил чудодейственную жидкость, превращающую ртуть в серебро, и что он «близок к решению великой задачи — получению золота. » Еще три месяца спустя алхимик раскрыл тайну трансмутации золота.

Николас так описывает памятное событие: «Случилось это в понедельник, 17 января, около полудня, в моем доме, в присутствии одной лишь моей супруги Пернелл, в год возрождения человечества 1382-й. Затем, неукоснительно следуя словам книги, я произвел проекцию этого красного камня на такое же количество ртути. »

Символично, что Николас по-гречески значит «победитель камня», а фамилия Фламель происходит от латинского Flamma, то есть «пламя», «огонь».

Итак, Фламель сказочно разбогател, что документально подтверждено многими французскими историками, обзавелся колоссальной собственностью, а потом просто исчез вместе со своей женой. Молва о Никола Фламеле, как о самом удачливом алхимике Парижа, разнеслась далеко за пределы Франции.

Произошло это еще и благодаря его четырем весьма интересным и необычным книгам, одна из которых называлась «Иероглифические фигуры». В ее первой части Фламель описывал свою жизнь и нахождение алхимической «Книги еврея Авраама», изучая которую, он с женой постиг тайну философского камня — Великого Делания.

Во второй части автор привел интерпретацию своих же барельефов или гравюр (он называл их иероглифами), выполненных на арке кладбища Невинных в Париже в начале XV ст. (т.е. за 200 лет до издания трактата) в алхимическом и теологическом аспектах.

Текст «Книги еврея Авраама» знаменитый парижанин отказался приводить «. потому, что Бог наказал бы меня, если бы я совершил великое зло, сделав так, чтобы весь род людской имел одну голову, которую можно было бы снести одним ударом». Впервые «Иероглифические фигуры» были опубликованы в 1612 г.

Между тем историки утверждают, что из четырех известных текстов, приписываемых Фламелю, два — роман «Иероглифические фигуры» и «Завещание» — были написаны явно не им, а кем-то другим. Подлинность его авторства «Книги Прачки» и «Краткого изложения философии» тоже ставится под сомнение.

Кроме того, алхимическая интерпретация теологических фигур, размещенных на четвертой арке кладбища Невинных, построена на анализе работ таких алхимиков как Гермес, Халид, Пифагор, Разес, Орфей, Мориен и др., а не на мифической «Книге еврея Авраама».

Как бы там ни было, но после внезапной смерти супруги Фламель ударился в благотворительность и много денег тратил на строительство храмов, больниц и приютов для бедняков в Париже и других городах Франции. В каждой из церквей он распорядился «отобразить знаки из «Книги еврея Авраама»».

Надгробный камень с могилы Фламеля

Надгробие французского алхимика и его жены Пернелл существовало в парижской церкви Невинных еще в XVI ст. Когда могилу алхимика вскрыли, то она оказалась пустой. Ведь нельзя забывать, что поговаривали: вместе с секретом получения золота из обычных металлов Никола и его жена открыли и эликсир молодости, научившись удлинять жизнь.

По словам исследователей, существует множество свидетельств о том, что парижский алхимик не умер. Например, в XVIII ст. аббат Вилен писал, что Фламель посетил французского посла в Турции Дезалью — почти через четыре столетия после своей якобы смерти!

В 1700 г. французский врач Поль Лука (Люка?), путешествовавший по Востоку, встретил в турецком монастыре в Бруссе дервиша, которому на вид было 30 лет, а на самом деле — более ста. Этот пилигрим поведал французу, что он пришел из отдаленной обители мудрецов и остается молодым благодаря философскому камню, который дал ему Никола Фламель, встретившийся ему в Восточной Индии.

Некоторые исследователи полагают, что этого индийского дервиша, графа Сен-Жермена и Жана Жюльена Фулканелли никогда не существовало, а был один человек — Никола Фламель, человек, нашедший путь к вечной жизни.

И, возможно, Фламель — это всего лишь один из псевдонимов таинственной личности, живущей на свете уже бесчисленное количество лет. Открыв тайны алхимии, француз обрел бессмертие и продолжает практиковать алхимические опыты и в наши дни.

Имя Фламеля упоминает Виктор Гюго в «Соборе Парижской Богоматери» и Джоанна Роулинг в книге «Гарри Поттер и философский камень».

Интересна судьба «Книги еврея Авраама». После смерти парижского алхимика наследники ее не нашли. Но два века спустя Пьер Борелли, составляя свой «Каталог тайных философских книг», обнаружил, что кардинал Ришелье после кончины Фламеля немедля приказал учинить обыск не только в его доме, но и в церквах, им построенных. Поиски, скорее всего, увенчались успехом, т.к. позднее кардинала видели за изучением «Книги еврея Авраама» с пометками Фламеля на полях.

И тут историки подчеркивают странные совпадения: те, кто занимался алхимией, через некоторое время становились баснословно богатыми. Например, Джордж Рипли, английский алхимик XV ст., пожертвовал ордену св. Иоанна Иерусалимского на о. Родос 100 тыс. фунтов стерлингов. По сегодняшнему курсу это около одного миллиарда долларов США.

Император Рудольф II (1552—1612) тоже страстно желал заполучить философский камень, для чего создал в Праге целое поселение алхимиков (ныне — «Злата уличка»). Папа Иоанн XXII тайно решил познакомиться с содержимым конфискованных вредных книг. И спустя некоторое время в своей секретной лаборатории гонитель алхимиков сам начал заниматься трансмутацией металлов.

Позже он получил 200 слитков золота по 100 кг каждый. В 1648 г. император «Священной Римской империи германской нации», австрийский эрцгерцог Фердинанд III при помощи порошка, полученного от алхимика Рихтгаузена, как утверждали, собственноручно получил из ртути золото. «Золотая лихорадка» заразила даже знаменитого датского астронома Тихо Браге: рядом со своей обсерваторией он воздвиг алхимическую лабораторию.

В начале XVII ст. знаменитый шотландский адепт (т.е. посвященный в тайны какого-либо учения) Александр Сетон узнал секрет трансмутации золота от некоего голландца Джеймса Хауссена, которого приютил у себя в доме после кораблекрушения.

Шотландец в присутствии профессора Фрейбургского университета Вольфганга Динхайма и профессора медицины из Базельского университета, автора «Истории немецкой медицины» Цвингера расплавил в тигле свинец и серу, затем бросил туда немного какого-то желтого порошка. После этого он 15 минут перемешивал смесь железными прутьями, затем погасил огонь, и в сосуде оказалось чистое золото.

В 1602 г. Александра схватили по приказу курфюрста Саксонии Христиана II и пытали, но шотландец так и не открыл своей тайны. В конце концов ему удалось бежать с помощью другого адепта, польского дворянина Сендивогия. Оказавшись на свободе, Сетон вскоре умер, а перед смертью передал остатки философского камня своему освободителю.

Совершив множество трансмутаций, польский алхимик прославился не меньше, чем его покойный учитель.

За ним послал император Рудольф II. В Праге Сендивогия приняли весьма любезно и с большими почестями, и адепт счел за благо вручить императору некую толику философского камня.

С помощью нескольких крупиц этого желтого порошка Рудольф II успешно добыл золото из неблагородного металла, а поляк получил титул советника Его Величества и медаль с портретом императора.

В 1604 г. польского алхимика пригласил к себе в штудгартский замок Фридрих, герцог Вюртембергский. Там Сендивогий совершил несколько эффектных трансмутаций, что весьма обеспокоило придворного алхимика, графа Мюлленфельса, который приказал слугам ограбить поляка. Те под покровом ночи отняли у него все ценности и философский камень.

В 1705 г. алхимик Пейкюль в присутствии ученого-химика Гирна и многих свидетелей также якобы совершил несколько превращений неблагородных металлов в золото. В память о Великом Делании из полученного золота была выбита медаль.

В 1901 г. английский физик Резерфорд со своим коллегой Фредериком Содди открыл трансмутацию элементов (превращение тория в радий), при этом Содди,увлекавшийся историей алхимии, чуть не лишился чувств. Ходили слухи, что Резерфорд просил друга не упоминать алхимию в описании этого опыта, иначе бы ученые точно подняли их на смех.

Исследователь-китаист Джон Блофельд в книге «Тайны мистерии и магии даосизма» пишет, что первая книга по алхимии появилась около 2600 г. до н.э., т. е. почти пять тысяч лет назад.

Если тогда был известен рецепт эликсира вечной молодости, то можно представить, какими могуществом и познаниями могли обладать представители древнейшей цивилизации, нашедшие путь к вечному бытию и дожившие до наших дней. Не исключено, что и сейчас где-то живет человек, которому несколько десятков веков.

Источник

Николас фламель рецепт философского камня

© ООО «ТД Алгоритм», 2016

Фламель, алхимия и колесо истории

В мире алхимической литературы, как в кэрроловском Зазеркалье, вещи никогда не являются тем, что о них говорят персонажи, – притом, что автор трактата, как правило, оказывается одним из них. Наиболее правдоподобные истории, представленные в этих текстах, служат не более чем символом, призванным передать подлинную фабулу тем, кто имеет уши и способность видеть за пределами привычных рационализаций – там, где время и последовательность событий сворачиваются в кусающую свой хвост змею. Как лучше всего представить современному читателю эту странную стилистику, много столетий назад ставшую одним из sine qua non герметической традиции? Очевидно, лишь следуя ей. Именно поэтому в названии данного эссе упомянуты понятия, кои кажутся на первый взгляд неразрывно связанными, но на поверку оказываются разделенными глубокой, если не бездонной, пропастью… Но об этом позднее. Для начала посмотрим на объект нашего исследования тем самым первым взглядом.

Итак, Николя Фламель. Французский герметический философ, которого Гюго ставил в один ряд с Аверроэсом и Гийомом Парижским; безусловно, удачливый алхимик, так как, будучи скромным клерком, стяжал богатство, вызывавшее зависть коронованных особ; несомненно, историческое лицо, оставившее после себя многочисленные документальные свидетельства своей благотворительной деятельности, недвижимость и даже надгробную плиту. История его жизни, изложенная им самим в предисловии к «Иероглифическим фигурам», многократно переписывалась и пересказывалась целой армией исследователей и биографов, начиная с семнадцатого века и заканчивая двадцатым, следы железных пальцев коего еще видны на шее человечества. Какова же его, в высшей степени правдоподобная, история?

В 1330 году, в семье небогатых, но, как отмечает сам Фламель, очень достойных и честных людей, родился мальчик Николя. Произошло это в городке Понтуаз, в двадцати пяти километрах на север от Парижа. Несмотря на скромный достаток, семья Фламелей дала ребенку приличное образование, хоть он и не слишком хорошо овладел латынью, на что сетовал впоследствии. Приобретя необходимые знания, Николя отправился в столицу зарабатывать на жизнь профессией общественного писаря и нотариуса. Поначалу он обосновался вместе с собратьями по цеху неподалеку от Кладбища невинных [младенцев], а затем, когда гильдия писарей переселилась в район церкви Сен-Жак де ля Бушери, переехал туда вместе со всеми. Его скромная контора, а точнее деревянная пристройка, ничем не отличалась от остальных; ее площадь была около полутора квадратных метров, то есть ровно столько, сколько нужно, чтобы разместить малюсенький стол и стул. Располагалась она на улице Писарей; в английских переводах Фламеля ее часто называют улицей Нотариусов, а в русском переводе «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго даже «улицей Писателей», что уже слишком, потому что трудившиеся на ней écrivains, конечно же, не были писателями – они были общественными писарями, нотариусами, каллиграфами и переписчиками книг, часто совмещая все эти профессии в одном лице. В частности, Фламель был известен как искусный «издатель»; книгопечатание еще не было изобретено, и создание рукописных копий было единственным способом тиражирования. Кроме того, он пользовался уважением среди парижской знати, потому что некоторые особенно оригинальничающие вельможи брали у него уроки письма, чтобы научиться писать на бумаге свое имя (размеры невежества в то время трудно себе представить). Жил Фламель фактически напротив своей конторы, на углу улиц Писарей и Мариво[1]; дом его был известен как «дом под Королевскими лилиями», так как над входом красовался барельеф с их изображением. У Фламеля в дневные часы всегда было много народу – его ученики и подмастерья старательно выполняли задание по переписыванию книг и копированию иллюстраций; там же радушный Фламель кормил их обедом.

Как-то раз, когда Николя стукнуло уже сорок, миловидная вдова, оформлявшая в конторе Фламеля документы на собственность, дала ему понять, что совсем не прочь снова выйти замуж и господин нотариус ей очень приглянулся. Хотя мадам Пернелль Летà – так ее звали – была старше Николя, она выглядела довольно молодо и была обаятельна; желание оказалось взаимным. Свадьба не заставила себя ждать, так что вскоре в доме под лилиями зажила молодая семья. Новая хозяйка, имея некоторые сбережения, доставшиеся ей от покойного мужа, наняла кухарку и горничную; не то чтобы она была ленива или избегала домашней работы, но прокормить все увеличивающуюся ораву подмастерьев, столовавшихся в доме, и убирать за ними было не под силу одной женщине, а Фламели всегда с заботой относились к своим работникам и потчевали их от души. Сами же хозяева жили скромно, носили недорогую одежду и ели на глиняной посуде, зато качество блюд было хорошо известно за пределами дома… Но тут следует заметить, что в этой идиллии все же был один изъян.

Много лет назад, задолго до знакомства Фламеля с мадам Лета, его посетил удивительный сон. С неба к нему спустился ангел, держащий в руках большую старинную книгу, богато инкрустированную золотом. «Фламель, – сказал ангел, – посмотри на эту книгу. Ты не поймешь в ней ничего, равно как и все другие люди. Но настанет день, и ты увидишь в ней то, что больше никому видеть не дано». Николя протянул руку к книге, но в этот момент ангел вместе с ней стал быстро удаляться и в итоге растворился в золотистой дымке. Фламель не придал значения этому сну, пока с ним не произошел один интересный случай. Надо сказать, что, постепенно расширяя свое «книгоиздательское» дело, он занялся перепродажей редких книг, так что его дом отчасти принял на себя функции букинистической лавки. И вот в один из дней 1357 года по цене два флорина им была приобретена красивая старинная книга, написанная не на бумаге или пергаменте, а на чем-то очень плотном, напоминавшем кору молодого дерева. Фламелю часто попадались алхимические труды, он даже переписывал их по заказу, но особого интереса у него этот предмет не вызывал; и все-таки эта книга была точь-в-точь похожа на ту, которую ему показал во сне ангел. На первой странице ее значилось: «АВРААМ ЕВРЕЙ, ПРИНЦ, СВЯЩЕННИК, ЛЕВИТ, АСТРОЛОГ И ФИЛОСОФ, ПРИВЕТСТВУЕТ ЕВРЕЙСКИЙ НАРОД, ГНЕВОМ БОЖЬИМ РАССЕЯННЫЙ СРЕДИ ГАЛЛОВ». Книга содержала прекрасные цветные иллюстрации и текст на латыни, а также слова на «неизвестном древнем языке», который Фламель принял за греческий, хотя, скорее всего, это был иврит. Николя был столь заинтригован, что день и ночь проводил за изучением этого труда, суть которого состояла в обучении еврейского народа искусству трансмутации металлов и получения алхимического золота, которым автор рекомендовал платить подать Римскому императору. Несмотря на то что, казалось бы, Фламель уже начал разгадывать смысл некоторых символических иллюстраций и понимать modus operandi[2], он нигде не находил намека на то, с какой же материей изначально следует работать; немудрено, ведь адепты никогда не могли себе позволить в письменной форме открыто называть это вещество, заключающее в себе главную герметическую тайну. Но у кого же искать помощи в этом деле? Как получить разгадку первоматерии? Снедаемый такими мыслями и сомнениями, молодой супруг часто уединялся у себя в комнате, был весьма рассеян и вздыхал без видимой причины, чем вызвал серьезное беспокойство мадам Фламель. Однажды Николя сдался и уступил настойчивым расспросам супруги. Он поделился с ней своей тайной, и – весьма неожиданно – загадочная книга настолько заинтересовала Пернелль, что основным вечерним времяпровождением обоих молодоженов с того момента стало совместное рассматривание прекрасных иллюстраций и высказывание предположений касательно их символического смысла. В этом месте мы с вами, уважаемый читатель, незаметно и вполне в духе постмодернизма вплываем в русло основного повествования книги, известной как «Иероглифические фигуры»; нам не помешает проплыть еще немного дальше, по воле волн фламелевского сюжета.

Источник

Николас фламель рецепт философского камня

Как принято теперь считать, текст «Завещания» не принадлежит перу Николя Фламеля; он был написан гораздо позднее, предположительно во второй половине XVIII века. И тем не менее, его нельзя назвать фальсификацией в полном смысле этого слова, так как написан он, несомненно, адептом, следовавшим путем Фламеля, и скрывшим свое имя за подписью старого Мастера, что вполне отвечает Традиции. Как гласит легенда, первоначальный текст был написан Фламелем на полях карманной псалтыри в виде шифра, ключ к которому он передал своему племяннику. Каждая буква имела четыре варианта написания, так что общее число знаков, составлявших код, было 96. Дом Антуан Жозеф Пернети и господин Сен-Марк, обладатели текста (или его копии), потратили очень много времени на расшифровку кода, но безрезультатно, и Сен-Марк уже был готов отказаться от этой затеи, когда Пернети сумел определить знаки, обозначавшие гласные, и вскоре они вдвоем расшифровали все «Завещание»; произошло это в 1758 году. Четыре года спустя Пернети сообщил о существовании неизвестного произведения Фламеля широкой публике в «Литературном Ежегоднике». Однако оригиналы текста (и французский, и закодированный) были объявлены утраченными. В 1806 г. в Лондоне появился английский перевод «Завещания», изданный J. and E. Hodson (см. http://www.levity.com/alchemy/testment.html) — очевидно, на основе цитат Пернети, так как текст значительно сокращен; кроме того, английская версия содержит неточности. Чем же мы обладаем сегодя? Эжен Канселье, ученик Фулканелли и неутомимый исследователь, в 1958 году обнаружил искомый текст в коллекции манускриптов Национальной библиотеки в Париже (MS 14765, р. 197–220). Автором рукописной копии, созданной в конце восемнадцатого века, был шевалье Дени Молинье, любитель Герметического искусства, как он себя представил. На основе этой наиболее полной версии и выполнен предлагаемый вашему вниманию перевод. Поскольку оригинал обладает лексическими и грамматическими особенностями, характерными для французского языка пятнадцатого века (если это и мистификация, то выполненная по всем законам жанра), при переводе я столкнулся с определенными трудностями, и я не отрицаю, что в нем могут содержаться неточности, не имеющие принципиального характера. Я также хотел бы обратить внимание читателя на различие субстанций, называемых Фламелем сатурном и сатурнией, ртутью и меркурием, луной и серебром; в этих различиях спрятаны ключи ко многим тайнам, а также ловушки для легковерных и невнимательных. Что касается текста «Завещания» в целом, то по мнению многих (иногда не сходящихся ни в чем другом) современных последователей великого Мастера, ценность текста «Завещания» не вызывает ни малейших сомнений.

ФЛАМЕЛЬ, АЛХИМИЯ И КОЛЕСО ИСТОРИИ

В парижском издании Медико-психологических Анналов (ноябрь 1901 г., т. 14) русский психиатр П.Б. Ганнушкин опубликовал небольшой труд под названием «Сладострастие, жестокость и религия». В нем он кратко и доказательно продемонстрировал сущностную связь трех упомянутых в названии понятий, на первый взгляд, далеких друг от друга. Заглавие данного эссе напоминает название работы Ганнушкина, но с одним существенным отличием: входящие в него понятия, хотя и кажутся на первый взгляд неразрывно связанными, на поверку оказываются разделенными глубокой, если не бездонной, пропастью. Но об этом позднее.

Для начала посмотрим на объект нашего исследования тем самым первым взглядом. Итак, Николя Фламель. Французский герметический философ, которого Гюго ставил в один ряд с Аверроэсом и Гийомом Парижским; безусловно, удачливый алхимик, так как, будучи скромным клерком, стяжал богатство, вызывавшее зависть коронованных особ; несомненно, историческое лицо, оставившее после себя многочисленные документальные свидетельства своей благотоворительной деятельности, недвижимость, и даже надгробную плиту. История его жизни, изложенная им самим в предисловии к «Иероглифическим Фигурам», многократно переписывалась и пересказывалась целой армией исследователей и биографов, начиная с семнадцатого века и заканчивая двадцатым, следы железных пальцев которого еще видны на шее человечества. Какова же его, в высшей степени правдоподобная, история?

В 1330 году, в семье небогатых, но, как отмечает сам Фламель, очень достойных и честных людей, родился мальчик Николя. Произошло это в городке Понтуаз, в двадцати пяти километрах на север от Парижа. Несмотря на скромный достаток, семья Фламелей дала ребенку приличное образование, хоть он и не слишком хорошо овладел латынью, на что сетовал впоследствии. Приобретя необходимые знания, Николя отправился в соседний Париж зарабатывать на жизнь профессией общественного писаря и нотариуса. Поначалу он обосновался вместе с собратьями по цеху неподалеку от Кладбища Невинных [Младенцев], а затем, когда гильдия писарей переселилась в район церкви Сен-Жак-деля-Бушери, переехал туда в месте со всеми. Его скромная контора, а точнее, деревянная пристройка, ничем не отличалась от остальных; ее площадь была около полутора квадратных метров, то есть ровно столько, сколько нужно, чтобы разместитить малюсенький стол и стул. Располагалась она на улице Писарей; в английских переводах Фламеля ее часто называют улицей Нотариусов, а в русском переводе «Собора Парижской Богоматери» Гюго даже улицей Писателей, что уже слишком, потому что трудившиеся на ней йcrivains, конечно же, не были писателями — они были общественными писарями, нотариусами, каллиграфами и переписчиками книг, часто совмещая все эти профессии в одном лице. В частности, Фламель был известен как искусный «издатель»; книгопечатание еще не было изобретено, и создание рукописных копий было единственным способом тиражирования. Кроме того, он пользовался уважением среди парижской знати, потому что некоторые особенно оригинальничающие вельможи брали у него уроки письма, чтобы научиться писать на бумаге свое имя (размеры невежества в то время трудно себе представить). Жил Фламель фактически напротив своей конторы, на углу улиц Писарей и Мариво[1]; дом его был известен как «дом под Королевскими лилиями», так как над входом красовался барельеф с их изображением. У Фламеля в дневные часы всегда было много народу — его ученики и подмастерья старательно выполняли задание по переписыванию книг и копированию иллюстраций; там же радушный Фламель кормил их обедом.

Как-то раз, когда Николя стукнуло уже сорок, миловидная вдова, оформлявшая в конторе Фламеля документы на собственность, дала ему понять, что совсем не прочь снова выйти замуж, и господин нотариус ей очень приглянулся. Хотя мадам Пернелль Лета — так ее звали — была старше Николя, она выглядела довольно молодо, и была обаятельна; желание оказалось взаимным. Свадьба не заставила себя ждать, так что вскоре в доме под лилиями зажила молодая семья. Новая хозяйка, имея некоторые сбережения, доставшиеся ей от покойного мужа, наняла кухарку и горничную; не то чтобы она была ленива или избегала домашней работы, но прокормить все увеличивающуюся ораву подмастерьев, столовавшихся в доме, и убирать за ними, было не под силу одной женщине, а Фламели всегда с заботой относились к своим работникам, и угощали их от души. Сами же хозяева жили скромно, носили недорогую одежду и ели на глиняной посуде, зато качество блюд было хорошо известно за пределами дома… Но тут следует заметить, что в этой идиллии все же был один изъян.

Много лет назад, задолго до знакомства Фламеля с мадам Лета, его посетил удивительный сон. С неба к нему спустился ангел, держащий в руках большую старинную книгу, богато инкрустированную золотом. «Фламель, — сказал ангел, — посмотри на эту книгу. Ты не поймешь в ней ничего, равно как и все другие люди. Но настанет день, и ты увидишь в ней то, что больше никому видеть не дано». Николя протянул руку к книге, но ангел вместе с ней стал быстро удаляться, и в конце концов растворился в золотистой дымке. Фламель не придал значения этому сну, пока с ним не произошел интересный случай. Надо сказать, что постепенно расширяя свое «книгоиздательское» дело, он занялся перепродажей редких книг, так что его дом отчасти принял на себя функции букинистической лавки. И вот в один из дней 1357 года по цене два флорина им была приобретена красивая старинная книга, написанная не на бумаге или пергаменте, а на чем-то очень плотном, напоминавшем кору молодого дерева. Фламелю часто попадались алхимические труды, он даже переписывал их по заказу, но особого интереса у него этот предмет не вызывал; и все-таки, эта книга была точь-в-точь похожа на ту, которую ему показал во сне ангел. На первой странице ее значилось: АВРААМ ЕВРЕЙ, ПРИНЦ, СВЯЩЕННИК, ЛЕВИТ, АСТРОЛОГ, И ФИЛОСОФ, ПРИВЕТСТВУЕТ ЕВРЕЙСКИЙ НАРОД, ГНЕВОМ БОЖЬИМ РАССЕЯННЫЙ СРЕДИ ГАЛЛОВ. Книга содержала прекрасные цветные иллюстрации и текст на латыни, а также слова на «неизвестном древнем языке», который Фламель принял за греческий, хотя, скорее всего, это был иврит. Николя был столь заинтригован, что день и ночь проводил за изучением этого труда, суть которого состояла в обучении Еврейского народа искусству трансмутации металлов и получения алхимического золота, которым автор рекомендовал платить подать Римскому Императору. Несмотря на то, что, казалось бы, Фламель уже начал разгадывать смысл некоторых символических иллюстраций и понимать modus operandi[2], он нигде не находил намека на то, с какой же материей изначально следует работать; немудрено, ведь адепты никогда не могли себе позволить в письменной форме открыто называть это вещество, заключающее в себе главную герметическую тайну. Но у кого же искать помощи в этом деле? Как получить разгадку первоматерии? Снедаемый такими мыслями и сомнениями, молодой супруг часто уединялся у себя в комнате, был весьма рассеян и вздыхал без видимой причины, чем вызвал серьезное беспокойство мадам Фламель. Однажды Николя сдался, и уступил настойчивым расспросам супруги. Он поделился с ней своей тайной, и, — весьма неожиданно, — загадочная книга настолько заинтересовала Пернелль, что основным вечерним времяпровождением обоих молодоженов с того момента стало совместное рассматривание прекрасных иллюстраций и высказывание предположений касательно их символического смысла. В этом месте мы с вами, уважаемый читатель, незаметно и вполне в духе постмодернизма, вплываем в русло основного повествования книги «Иероглифические Фигуры»; есть смысл проплыть еще немного дальше, по воле волн фламелевского сюжета.

Название происходит от le petit marais, то есть «болотце». В наши дни эта улица носит имя Николя Фламеля.

Источник