ничтожество меня за гробом ожидает
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны, —
Клянусь! давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,
Где мысль одна плывет в небесной чистоте…
Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;
Мой ум упорствует, надежду презирает…
Ничтожество меня за гробом ожидает…
Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мне страшно… И на жизнь гляжу печален вновь,
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.
Анализ стихотворения Пушкина Надеждой сладостной младенчески дыша
В своём стихотворении «Надеждой сладостной младенчески дыша…» А.С. Пушкин рассуждает на тему бессмертия человеческой души. Он разбивает представления о том идеальном мире без страданий и мучений, о той стране «свободы, наслаждений», которые отчаянно описывает в первой строфе своего произведения.
Автор под властью разума не может искренне, по-детски поверить, что где-то там после смерти есть жизнь. Если бы смог, то без раздумья «сокрушил бы жизнь», которую считает лишь «уродливым кумиром» той бессмертной и свободной жизни. Многочисленные эпитеты («надеждой сладостной», «пучины бесконечны», «небесной чистоте»), метафоры («младенчески дыша») и «высокие» обороты речи («от тленья убежав», «плывет в небесной чистоте») прельщают воображение, будоража детские, полные надежды души, мечтающие о стране, «где смерти нет, где нет предрассуждений».
Во второй же строфе стихотворения Александр Сергеевич противопоставляет младенческим надеждам, несбыточным мечтам «ничтожество». Но что он имеет в виду под этим словом? Небытие. Вот смысл, который был изначально заложен поэтом. Из чего следует, что Пушкин говорит о бессмертии души не с религиозной точки, а с материальной. Как может быть бессмертным то, что пребывает в «ничтожестве»? Как можно назвать бессмертием иную жизнь без былых ощущений? Этим произведением поэт не отрицает возможность существования посмертной жизни, он лишь говорит о том, что этот мир будет другой, скорей всего не тот, о котором мечтают, о котором рассказывают детям, в который верят всем сердцем. Как раз по этой причине А.С. Пушкин не хочет покидать привычный мир, земной. «И долго жить хочу, чтоб долго образ милый таился и пылал в душе моей унылой». Этот образ пылает в душе героя, полного романтических представлений и любви к настоящему, всеми силами он хочет сохранить ту жизнь, которую любит. В каком-то смысле побеждает здравый смысл и холодный рассудок над светлой, но, к сожалению, слепой верой в лучшее.
Таким образом, тема бессмертия плавно переходит в тему любви. Ведь так важно любить, любить свою жизнь, любить то, что тебя окружает, то, что тебе дано именно сейчас.
А.С. Пушкин посвятил целую серию произведений теме бессмертия, в которой одно стихотворение дополняет другое. Автор будто ведёт личный дневник блуждающей, запутавшейся души, рассказывает читателям одну историю, которую нужно соединить воедино.
Надеждой сладостной младенчески дыша
Стихотворение отражающее социальную позицию великого русского поэта Некрасова было издано в 1864 году, через несколько лет после начала проведения реформы крепостного права
Знаменитая эпопея в лице её автора – Михаила Шолохова, гласит о непростой ситуации, сложившейся в царской, а затем и большевистской России. Основной сюжет разворачивается вокруг казацких поселений, сложившихся на Дону. Произведение считается
Я думаю, что практически каждый житель нашей страны бывал на Черном море. Легко представить каким оно бывает в хорошую погоду: морская гладь блистает всеми оттенками голубого и синего цветов,
Мир, в котором мы живем необходимо беречь. Сейчас, когда работают заводы и фабрики и много химических веществ атмосфера планеты загрязняется. Проблема смога постигла уже Китай.
Крамской Иван Николаевич – замечательный художник девятнадцатого века, очень любивший рисовать портреты и исторические сюжеты. Перу этого талантливого человека принадлежат портреты таких великих людей как Толстой,
Ничтожество меня за гробом ожидает
3.1. Как бы вы сформулировали основную мысль этого стихотворения?
3.2. Мысль в этом стихотворении выражается не спокойно и отстранение, а эмоционально и напряженно. Какую роль в формировании этого эмоционального фона стихотворения играют знаки препинания?
Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задание 3.1 или 3.2, а также задание 4.
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны, —
Клянусь! давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,
Где мысль одна плывет в небесной чистоте.
Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;
Мой ум упорствует, надежду презирает.
Ничтожество меня за гробом ожидает.
Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мне страшно. И на жизнь гляжу печален вновь,
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.
Сопоставьте стихотворение А. С. Пушкина со стихотворением шведского поэта Тумаса Транстрёмера — лауреата Нобелевской премии по литературе 2011 года. К каким выводам привело вас это сопоставление?
Жизнь бесконечна, потому что она продолжается в каждом из нас, — утверждает Тумас Транстрёмер:
В глубине тебя открывается свод за сводом,
уходя в бесконечность.
Ты никогда не будешь окончен — иначе и быть не может…
Эта же мысль звучит и у Пушкина:
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.
3.1. Основная мысль стихотворения — жизнь со всеми ее радостями и печалями, успехами и неудачами прекрасна; жить стоит, чтобы познать все эти победы и разочарования, которыми наполнено земное бытие.
3.2. Использование восклицательных предложений помогает передать напряжение лирического героя. «Клянусь!» — восклицает герой, подчеркивая свою убежденность, что в жизни земной есть свои прелести и покидать ее ради призрачного рая не стоит. «Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!» — протестует поэт против ничтожества смерти, еще раз призывая жить, чтобы познать все эти победы и разочарования, которыми наполнено земное бытие.
И/ИЛИ допущены одна-две фактические ошибки
И/ИЛИ допущено три или более фактические ошибки
1 Под искажением авторской позиции понимается грубое искажение наиболее важных
Ничтожество меня за гробом ожидает
Ничтожество меня за гробом ожидает
/ в поисках истины /
К уже сказанным размышлениям о жизни после смерти хочу добавить спонтанно написанный очерк, как ответ на категорическое утверждение Константина Николаевича Скорупского, которого для краткости я буду называть Конискор, подобно Викниксору ( Виктор Николаевич Сорокин) основателю школы имени Достоевского ( ШКИД) в надежде, что он без обиды воспримет такое обращение и только в формате этого очерка. Итак, мой друг и оппонент Конискор, личность в полном смысле не заурядная, в одном импровизированном, но дружеском споре на тему, отчасти инициированной мной,- о боге, духовности и смысле жизни, в качестве не опровержимого довода об отсутствии чего-либо после смерти и всякой там посмертной жизни, сослался на авторитет Александра Сергеевича Пушкина, зачитав по памяти строку из его стихотворения:
-Надеждой сладостной младенчески дыша. ничтожество меня за гробом ожидает.
Мне следовало догадаться, что Пушкин и,соответственно, Конискор, под «ничтожеством» понимали «небытие», второе, устаревшее значение «ничтожества», которое редко, но все ещё было в обиходе во время Пушкина.В 1863 году, Владимир Иванович Даль, в первом издании своего » Толкового словаря русского Языка», первого словаря в России, дал слову «ничтожество» новое толкование,как «крайней незначительности,бессодержательности,крайнего убожества кого либо и т.д.», которое и стало основным до настоящего времени.
Кстати, В.И.Даль был знаком и даже дружен с А.С.Пушкиным, но вряд ли консультировал его по этимологии «ничтожества». На хитровато-победной улыбке Коникскора тот спор был закончен. Однако, я не спешил признать себя побеждённым и предпринял небольшое исследование, которое предлагаю вниманию читателя. Разумеется, оно началось с поиска и прочтения самого стихотворения. Привожу его полностью:
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны,—
Клянусь! давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
В страну, где смерти нет, где нет
предрассуждений.
Где мысль одна плывёт в небесной чистоте.
Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;
Мой ум упорствует, надежду презирает.
Ничтожество меня за гробом ожидает.
Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мне страшно. И на жизнь гляжу печален вновь,
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.
Я не большой знаток поэзии, и в частности поэзии Пушкина, хотя для меня он был и остаётся самым любимым поэтом, наряду с М.Ю. Лермонтовым. Посему я не могу решиться полностью на самостоятельный анализ стихотворений, тем более его лирических творений, к которым относится стихотворение «Надеждой сладостной младенчески дыша». Но поскольку в нашем диспуте с моим другом Конискором без анализа размышлений Пушкина о жизни земной и смерти не обойтись, я привлеку на помощь пушкиноведа С.А.Кибальника и приведу выдержки из его статьи в которой дан анализ рассматриваемого нами стихотворения, написанного в Одессе в 1823г, когда поэту было 24 года.
Слово Кибальнику:
» Поэтическая мысль во всех стихотворениях (в том числе и в «надежде сладостной. прим моё), вращается вокруг темы бессмертия человеческой души. «Пушкин начинает с темы посмертного бытия, или точнее, с темы небытия:
Ты сердцу непонятный мрак,
Приют отчаянья слепого,
Ничтожество! пустой призрак,
Не жажду твоего покрова.
Эта тема небытия («ничтожества») получает свое развитие в дальнейших стихах и вызывает противоположную тему, которую Пушкин рассматривает не как религиозный догмат, а как создание поэтической фантазии.
Пушкин развивал романтическое представление о победе любви над смертью, о том, что бессмертная душа и за гробом сохранит «память милой».
Наиболее пессимистический вариант темы получил развитие в стихотворении «Надеждой сладостной младенчески дыша». Иное бытие рисуется в романтическом плане, как идеальный мир «свободы, наслаждений», но разум лирического героя подсказывает, что за гробом его ожидает «ничтожество»; это рождает в герое желание жить, чтобы сохранить в себе образ любимой.
Но уже в стихотворении «Надеждой сладостной младенчески дыша» поэт отказывается верить в бессмертие души: «мой ум упорствует, надежду презирает». Но главным оказывается даже не само бессмертие, а сохранение душой ее прежних, земных ощущений, без которых бессмертие не имеет смысла.
Близкий к пушкинскому ход мыслей представлен даже в знаменитом монологе Гамлета из шекспировской трагедии, начинающемся словами «Быть или не быть.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
Кто бы согласился кряхтя под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться.
У Шекспира также речь идёт о снятии «покрова земного чувства в смертном сне», но далее следует мысль о том, что только страх перед этой неизвестностью останавливает многих «мириться» со своей земной долей».
Я благодарю Кибальника за его, сокращенный мной, анализ и подведу его итоги применительно к контексту темы моей работы. Первый вывод, который, как я думаю, с удовлетворением отметит мой друг Конискор, тот, что Пушкин действительно говоря о «ничтожестве» имеет ввиду «небытие» и, как отмечает Кибальник, развивает его в дальнейших стихах. Однако, о чем не говорит пушкиновед: попытки поэта заглянуть в небытие,то с надеждой,то с отчаянием,отнюдь не означают того, что Пушкин, также, как и его гениальные собратья по перу Гёте и Шекспир, начисто отрицают возможность существования посмертного мира. Другое дело, что они все, в образах лирических героев своих поэтических творений, как правило, молодых влюблённых романтиков, испытывают сильную привязанность к земле, на которой живут их возлюбленные, где «где вечный свет горит, где счастье верно, непреложно. «, и в то же время, не имея представления о том, как выглядит тот мир «небытия» боятся его. Об этом хорошо сказал Гёте устами Фауста, который, как и безымянный герой у Пушкина, полон устремления в «мир новой жизни неизвестной»:
Но две души живут во мне,
И обе не в ладах друг с другом
Одна, как страсть любви, пылка
И жадно льнёт к земле всецело,
Другая вся за облака
Так и рванулась бы из тела.
О, если бы не в царстве грёз,
А в самом деле вихрь небесный
Меня куда-нибудь унёс
В мир новой жизни неизвестной!
В то же время Фауст сознает свою связанность только с земным миром: лишь в нем он способен испытывать какие-либо чувства:
-Но я к загробной жизни равнодушен.
В тот час, как будет этот свет разрушен, с тем светом я не заведу родства.
Я сын земли. Отрады и кручины
Испытываю я на ней единой.
В тот горький час, как я ее покину,
Мне все равно, хоть не расти трава,
И до иного света мне нет дела,
Как тамошние б чувства ни звались,
Не любопытно, где его пределы
И есть ли там, в том царстве, верх и низ.-
Верно подметил Шекспир-страх перед неизвестностью посмертного мира, неопределённостью небытия останавливает многих «мириться» со своей земной долей.
Другой гениальный собрат и преемник Пушкина тоже говорит о «ничтожестве», и я не могу отказать себе в искушении привлечь к нашему литературно-интерактивному дискурсу Мишу Лермонтова в качестве альтернативного эксперта в нашем исследовании. Не спешите обвинять меня в фамильярности по отношению к Михаилу Юрьевичу Лермонтову, родившемуся в 1814г и пережившего А.С.Пушкина всего на четыре года. В то время (1829г),в которое Лермонтов участвует в нашем исследовании в качестве самого себя, ему было всего лишь 15 лет отроду. В этом возрасте совсем ещё юный отрок написал стихотворение » Монолог», которое я предлагаю вниманию читателя, вместе с приложенной к нему выдержкой из анализа стихотворения (автор анализа не указан).
Далее, я вновь беру слово и, наконец, перехожу к заключению. Итог этого импровизированного исследования в том, что Пушкин и Лермонтов употребляли слово «ничтожество» в том значении,которое указано в словарях Даля. Поскольку оба стихотворения Пушкина написаны им от первого лица, есть все основания полагать, что поэт говорит о себе, и его страшит поджидающее за гробом «ничтожество», в котором нет ни мысли, ни любви. Но он также боится возвращения в жизнь, появления, по словам Лермонтова, в «здешнем свете», который представляется ему «уродливым кумиром». Но в отличие от Лермонтова, который с юношеским максимализмом, с горькой иронией даёт описание ничтожества этого света, через перечисление его «благодеяний», «источённых ядом злобы», Пушкин не столь категоричен, он осторожен в выражениях и, употребляя дважды, в обоих стихах, одно и тоже слово «ничтожество» он делает так, что стихотворения не теряют смысла от понимания его в устаревшем значении, «небытия». Такое двойственное толкование не даёт мне морального права считать себя победителем в нашем виртуальном споре с Константином Николаевичем, но и нет оснований считать себя побеждённым, тем более, что я имею косвенное подтверждение своей правоты от самого Александра Сергеевича Пушкина, сказавшего:
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Я написал этот очерк не для того, чтобы переубедить или доказать свою правоту в споре, которого не было, но для того, чтобы руководствуясь идеей, овладевшей мной в последнее время, использовать материал «исследования», положенный в его основу, для развития этой идеи, состоящей, как сказано в подзаголовке всей работы в целом,- «в поисках истины». Познав её человек обретет способность выбора своего жизненного пути в жизни и, тем самым, фактически определит область посмертного существование своей духовной сущности(души). От правильности выбора во многом будет зависеть попадет ли его душа в «ничтожество»,где будет обречена на полное забвение в трясине «небытия», которое не только лингвистически, но и физически выражают сущность двух определений одного понятия. Либо его «душа от тленья убежав, унесёт мысли, память, и любовь в пучины бесконечны,—в область бессмертия, в обитель вечного бытия.
Роза Мира и новое религиозное сознание
Воздушный Замок
Культурный поиск
Библиотека и фонотека
Последние поступления
Поиск в Замке
241. Мой ум упорствует, надежду презирает… (Иннокентий Анненский, Александр Пушкин)
Часы не свершили урока,
А маятник точно уснул,
Тогда распахнул я широко
Футляр их – и лиру качнул.
И, грубо лишённая мира,
Которого столько ждала,
Опять по тюрьме своей лира,
Дрожа и шатаясь, пошла.
Но вот уже ходит ровнее,
Вот найден и прежний размах.
О сердце! Когда, леденея,
Ты смертный почувствуешь страх,
Найдётся ль рука, чтобы лиру
В тебе так же тихо качнуть,
И миру, желанному миру,
Тебя, мое сердце, вернуть.
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны, –
Клянусь! давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,
Где мысль одна плывёт в небесной чистоте…
Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;
Мой ум упорствует, надежду презирает…
Ничтожество меня за гробом ожидает…
Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мне страшно… И на жизнь гляжу печален вновь,
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.
Пушкин Александр Сергеевич — cтихи 1823
Александр Сергеевич Пушкин
Стихотворения 1823
1823
ПТИЧКА
В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал доступен утешенью;
За что на бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!
ЦАРСКОЕ СЕЛО
Хранитель милых чувств и прошлых наслаждений,
О ты, певцу дубрав давно знакомый гений,
Воспоминание, рисуй передо мной
Волшебные места, где я живу душой,
Леса, где я любил, где чувство развивалось,
Где с первой юностью младенчество сливалось
И где, взлелеянный природой и мечтой,
Я знал поэзию, веселость и покой…
Веди, веди меня под липовые сени,
Всегда любезные моей свободной лени,
На берег озера, на тихий скат холмов.
Да вновь увижу я ковры густых лугов,
И дряхлый пук дерев, и светлую долину,
И злачных берегов знакомую картину,
И в тихом озере, средь блещущих зыбей,
Станицу гордую спокойных лебедей.
Кто, волны, вас остановил…
Кто, волны, вас остановил,
Кто оковал ваш бег могучий,
Кто в пруд безмолвный и дремучий
Поток мятежный обратил?
Чей жезл волшебный поразил
Во мне надежду, скорбь и радость
И душу бурную
Дремотой лени усыпил?
Взыграйте, ветры, взройте воды,
Разрушьте гибельный оплот!
Где ты, гроза — символ свободы?
Промчись поверх невольных вод.
Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит поздное молчанье ночи темной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит; мои стихи, сливаясь и журча,
Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.
Во тьме твои глаза блистают предо мною,
Мне улыбаются, и звуки слышу я:
Мой друг, мой нежный друг… люблю… твоя… твоя.
Завидую тебе, питомец моря смелый…
Завидую тебе, питомец моря смелый,
Под сенью парусов и в бурях поседелый!
Спокойной пристани давно ли ты достиг —
Давно ли тишины вкусил отрадный миг —
И вновь тебя зовут заманчивые волны.
Дай руку — в нас сердца единой страстью полны.
Для неба дального, для отдаленных стран
Оставим берега Европы обветшалой;
Ищу стихий других, земли жилец усталый;
Приветствую тебя, свободный океан.
Надеждой сладостной младенчески дыша…
Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны, —
Клянусь! давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,
Где мысль одна плывет в небесной чистоте…
Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;
Мой ум упорствует, надежду презирает…
Ничтожество меня за гробом ожидает…
Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мне страшно… И на жизнь гляжу печален вновь,
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.
ДЕМОН
Простишь ли мне ревнивые мечты…
Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать мое воображенье?
Окружена поклонников толпой,
Зачем для всех казаться хочешь милой,
И всех дарит надеждою пустой
Твой чудный взор, то нежный, то унылый?
Мной овладев, мне разум омрачив,
Уверена в любви моей несчастной,
Не видишь ты, когда, в толпе их страстной,
Беседы чужд, один и молчалив,
Терзаюсь я досадой одинокой;
Ни слова мне, ни взгляда… друг жестокой!
Хочу ль бежать: с боязнью и мольбой
Твои глаза не следуют за мной.
Заводит ли красавица другая
Двусмысленный со мною разговор —
Спокойна ты; веселый твой укор
Меня мертвит, любви не выражая.
Скажи еще: соперник вечный мой,
Наедине застав меня с тобой,
Зачем тебя приветствует лукаво.
Что ж он тебе? Скажи, какое право
Имеет он бледнеть и ревновать.
В нескромный час меж вечера и света,
Без матери, одна, полуодета,
Зачем его должна ты принимать.
Но я любим… Наедине со мною
Ты так нежна! Лобзания твои
Так пламенны! Слова твоей любви
Так искренно полны твоей душою!
Тебе смешны мучения мои;
Но я любим, тебя я понимаю.
Мой милый друг, не мучь меня, молю:
Не знаешь ты, как сильно я люблю,
Не знаешь ты, как тяжко я страдаю.
Изыде сеятель сеяти семена своя.
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
Кн. М. А. ГОЛИЦЫНОЙ
Давно об ней воспоминанье
Ношу в сердечной глубине,
Ее минутное вниманье
Отрадой долго было мне.
Твердил я стих обвороженный,
Мой стих, унынья звук живой,
Так мило ею повторенный,
Замечанный ее душой.
Вновь лире слез и тайной муки
Она с участием вняла —
И ныне ей передала
Свои пленительные звуки…
Довольно! в гордости моей
Я мыслить буду с умиленьем:
Я славой был обязан ей —
А может быть и вдохновеньем.
ТЕЛЕГА ЖИЗНИ
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И, дремля, едем до ночлега —
А время гонит лошадей.
ЖАЛОБА
Ваш дед портной, ваш дядя повар,
А вы, вы модный господин, —
Таков об вас народный говор,
И дива нет — не вы один.
Потомку предков благородных,
Увы, никто в моей родне
Не шьет мне даром фраков модных
И не варит обеда мне.
(Государственное издательство Художественной Литературы. Москва, 1959)
Собрание сочинений в десяти томах. Том второй