не надо называть меня нимфадорой

Не называй меня по имени!

TV Tropes Для англоязычных и желающих ещё глубже ознакомиться с темой в проекте TV Tropes есть статья Do not Call Me Paul. Вы также можете помочь нашему проекту и перенести ценную информацию оттуда в эту статью.

Каждый раз, когда кто-то пытается обратиться к этому персонажу по имени, тот просит, чтобы его так не называли. Якобы фамилия, прозвище или сокращение этого самого имени лучше звучит. Возможно, всё потому, что его имя неловкое или длинное. Или герой его сменил и мечтает, чтобы его называли по-другому. Или для него имя имеет какое-то значение, из-за чего он не хочет, чтобы его использовал кто попало.

А может, просто персонаж не желает, чтобы чужие уши знали, кто он и как его зовут. Например, заглянул в злачное место и не хочет, чтобы сомнительные личности прознали, кто он такой. Или напротив — сам, к примеру, грабит банк.

К его несчастью, всегда найдётся человек, который будет игнорировать все его возгласы, и продолжит называть его не как нужно. Часто, чтобы поддразнить или обидеть героя.

Источник

Не надо называть меня нимфадорой

*включает информацию из Википедии

— Не смей называть меня Нимфадорой, Ремус! — вскинулась молодая волшебница. — Просто Тонкс.

— Нимфадора Тонкс, которая предпочитает, чтобы её называли только по фамилии, — закончил Люпин.

— Ты бы тоже предпочитал, если бы дура-мамаша дала тебе такое имя, — пробормотала Тонкс.

— Гарри Потттер и Орден Феникса

Имя «Нимфадора» дословно означает «Дар нимф». В греческой мифологии нимфы — духи природы, которые управляют деревьями, священными рощами, ручьями, океаном. В эпоху Возрождения северные европейцы в своих легендах приравнивали классических нимф к эльфам. Если рассматривать в этом ключе «Дар нимф» как «Дар эльфов», то тогда это перекликается с древним мифом об украденных эльфами младенцах, которые были подменены отвратительными монстрами, называемые «подмёнышами». Метафорически имя Нимфадора может означать «Подмена».

А теперь давайте поговорим вот о чем: вспомните имена, которые носли представители семьи Блэк. Друэлла, Вальбурга, Орион, Сириус и Регулус, Беллатрикс, Андромеда и Нарцисса. Величие звезд, вот, что подразумевают эти имена. Даже некоторый пафос. И вот, Андромда Блэк, которая вышла замуж за маглорожденного Тэда Тонкса, за что ее выжгли с родового гобелена, называет свою дочь-метаморфа пафосным именем «Нимфадора».

Что-то тут не вяжется, правда?

Ладно, оставим это. У вас никогда не было споров в детстве на тему «Чье имя лучше»? Нет? А ведь у Доры с ее необычным королевским именем были все шансы растоптать магловскую ребятню, с которой она наверняка проводила много времени. И ласковое мамино «Дорочка» или «Нимфочка». И папино злое «Нимфадора!». Где же причины для ненависти?

А вот мое воображение рисует мне такую картину.

1 сентября 1984 года, платформа 9 и 3/4

Маленькая розоволосая девочка уверенно толкает перед собой тележку в чемоданами, успевая что-то рассказывать своей матери, красивой черноволосой женщине.

Источник

Нимфадора (гет)

Нимфадора

Тонкс ненавидела Хэллоуин, сколько себя помнила. В детстве она боялась жутких светящихся глаз «Джека», в школе терпеть не могла этот праздник из-за невозможности поесть что-то не тыквенное. Она никогда не могла понять Чарли, обожавшего тыквенный суп или Мэридит, пьющую за завтраком только тыквенный сок.

Но больше всего Тонкс не любила Хэллоуин, потому что слова «Но ведь Нимфадора — красивое имя» уютной чернильной нитью расположились под ключицей именно в чёртову ночь Дня всех святых, когда ей было всего одиннадцать.

В разных книгах, которые она потом долго штудировала, утверждали, что метка появляется в поворотный момент судьбы — либо для тебя, либо для твоей родственной души. Наверное, её соулмейт в ту ночь чуть не умер: Тонкс проснулась от того, что кожу жгло огнём. Она чуть ли не выла от боли и перебудила всех однокурсниц, пока фраза, буква за буквой, медленно проступала.

А весь следующий день соседки по комнате поздравляли её с таким же восторгом, с каким в газетах писали о бедном Гарри Поттере, победившем Тёмного Лорда, но лишившемся родителей, которые вместе с её двоюродным дядей Сириусом раньше так часто навещали Тонкс.

Тогда на долю секунду Тонкс даже подумалось: а если они и есть родственные души? Но она очень быстро выкинула это из головы: обрести своего соулмейта не было целью жизни Тонкс тогда, не стало и после.

Ей вообще не нравилось, что эти метки определяли дальнейшую жизнь, как какие-то пророчества. Тонкс всегда хотелось быть хозяйкой своей судьбы и решать, кого любить, а кого ненавидеть, безо всяких знаков. Поэтому она завидовала Чарли белой завистью: его кожа до сих пор оставалась абсолютно чистой.

Мама на все её длинные тирады про метки только улыбалась и качала головой: она считала это подростковым бунтом и уверяла, что по-настоящему цельной Тонкс станет, только когда встретит свою родственную душу. Её можно было понять: отец оказался единственным, кто посмел сказать Андромеде Блэк, что «чистота крови навек — это очень глупо», не предполагая, что именно эти слова она потом скрывала под широким браслетом.

А еще, задумчиво разглядывая свою метку после душа, Тонкс часто вспоминала Лили Эванс. Светлую и добрую Лили Эванс, которая с удовольствием обсуждала с Тонкс детские книги, рассказывала смешные истории и приносила вкусное печенье.

Тонкс всегда была любопытной, поэтому она не могла не спросить у Лили, родственные ли души они с Джеймсом. Лили тогда смущенно рассмеялась и показала своё запястье, где небрежным почерком было выведено «Эй, Эванс, пошли на выходных в Хогсмид?»

— Он тогда постоянно выпендривался и так меня раздражал, что я просто не могла поверить, — продолжила Лили с легкой улыбкой.

— А я сразу, увидев у себя слова «Ты придурок, Поттер!», понял, кто мне предназначен, — вклинился в их разговор Джеймс, обнимая Лили.

— У нас на протяжении двух лет была своеобразная традиция: я говорила, что он придурок, а Джеймс, не изменяя себе, обращался ко мне «Эванс» и звал в Хогсмид. Помню, запястье с каждым разом горело всё больше, будто кто-то сверху злился на меня за упрямство.

В такие моменты в них двоих чувствовалось какое-то безграничное единение, которого не было даже у родителей, и в детстве Тонкс это восхищало. Возможно, так было бы и сейчас, но Джеймс и Лили были уже много лет мертвы… А Тонкс не хотела покоряться своей судьбе, как и Лили когда-то.

Но была готова дать ей маленький шанс, своеобразную лазейку. «Не смей называть меня Нимфадора!» — стало буквально её девизом. К тому же Тонкс и правда не слишком нравилось её имя: слишком уж оно было вычурным.

Ей было уже двадцать четыре, и многие люди пытались обращаться к ней «Нимфадора», но быстро привыкали к требованию Тонкс называть её по фамилии. И никто не сказал про красивое имя…

Но Тонкс точно не собиралась отчаиваться: возможно, когда-нибудь она и встретит свою родственную душу, но сейчас ей и так хорошо. Правда это не мешало ей продолжать ненавидеть Хэллоуин и думать, что жизнь была бы гораздо проще, если бы вязи аккуратных букв на ключице не существовало.

Сегодня снова был Хэллоуин. Тонкс с удовольствием подежурила бы в аврорате, но мама приготовила праздничный ужин и очень ждала её дома. Хотя лазейка, как всегда, была и здесь — можно было задержаться, чем Тонкс и воспользовалась, неспешно бредя по улице и наслаждаясь вечерней прохладой.

Тыквы в соседских окнах коварно улыбались, будто предрекая что-то неожиданное или зловещее. Тонкс и сама не могла отделаться от какого-то непонятного предчувствия, хотя, наверное, оно беспокоило её каждый Хэллоуин.

Когда Тонкс вошла домой, она с удивлением обнаружила незнакомый плащ, висевший в прихожей. Отца дома еще не было, но голоса — мамин и чей-то ещё, неуловимо знакомый, — звучали на кухне. Тонкс подошла к приоткрытой двери и услышала хриплый смех:

— Ну вот теперь ты знаешь мою историю, Меда.

Тонкс была девушкой, поэтому в первую секунду она вскрикнула и чуть не упала, влетая в кухню. Но всё-таки она была еще и аврором, потому уже через мгновение её волшебная палочка была направлена на самого разыскиваемого преступника магической Британии.

— Ну привет, племянница. Тебя и не узнать совсем.

— Нимфадора, милая, — одновременно с ним заговорила с жесткими нотками в голосе мама, — Это долгая история, но Сириус невиновен. Он мне всё объяснил, и я верю ему.

«Уволят без выходного пособия», — пронеслось в голове Тонкс. Но она знала, что без доказательств её мать вряд ли поверит кому-то из Блэков. Так что Тонкс убрала палочку и недовольно заметила:

— Я же говорила: не надо называть меня Нимфадора.

— Но ведь Нимфадора — красивое имя, — удивленным тоном сказал кто-то за её спиной.

Неверующе покосившись на маму, Тонкс обернулась. Человек, прислонившийся к стене и гревший руки о большую чашку чая, казался смутно знакомым. Глядя на его тёплую улыбку, Тонкс ощутила себя невероятно глупо и неловко, что не заметила его сразу, поэтому буркнула:

— Меня как-то не вдохновляют мифические[1] имена.

Глаза мужчины удивлено расширились, а дядя Сириус захохотал:

— Ну всё, Рем, теперь ты попал…

И тут Тонкс наконец-то вспомнила. Ремус Люпин, еще один друг Сириуса, приходивший в гости с вкуснейшими конфетами, когда ей было восемь. Мифические имена — это ж надо было такое сказать.

Тонкс тихо засмеялась, чувствуя теплое покалывание в области своей метки. Упрямство упрямством, но сейчас она действительно чувствовала себя цельной. Возможно, как и Ремус, потиравший с ошарашенным видом плечо.

— Ты можешь называть меня Тонкс — тогда мы точно поладим.

— А если например… Дора? — лукавым тоном спросил Ремус.

Тонкс улыбнулась. Возможно, если её будут называть «Дора», она даже полюбит Хэллоуин.

[1] Этимология имени Ремус происходит от имени брата Ромула, Рема. Фамилия Люпин восходит к латинскому «люпус» — волк.

Источник

Нимфадора (гет)

Нимфадора

Тонкс ненавидела Хэллоуин, сколько себя помнила. В детстве она боялась жутких светящихся глаз «Джека», в школе терпеть не могла этот праздник из-за невозможности поесть что-то не тыквенное. Она никогда не могла понять Чарли, обожавшего тыквенный суп или Мэридит, пьющую за завтраком только тыквенный сок.

Но больше всего Тонкс не любила Хэллоуин, потому что слова «Но ведь Нимфадора — красивое имя» уютной чернильной нитью расположились под ключицей именно в чёртову ночь Дня всех святых, когда ей было всего одиннадцать.

В разных книгах, которые она потом долго штудировала, утверждали, что метка появляется в поворотный момент судьбы — либо для тебя, либо для твоей родственной души. Наверное, её соулмейт в ту ночь чуть не умер: Тонкс проснулась от того, что кожу жгло огнём. Она чуть ли не выла от боли и перебудила всех однокурсниц, пока фраза, буква за буквой, медленно проступала.

А весь следующий день соседки по комнате поздравляли её с таким же восторгом, с каким в газетах писали о бедном Гарри Поттере, победившем Тёмного Лорда, но лишившемся родителей, которые вместе с её двоюродным дядей Сириусом раньше так часто навещали Тонкс.

Тогда на долю секунду Тонкс даже подумалось: а если они и есть родственные души? Но она очень быстро выкинула это из головы: обрести своего соулмейта не было целью жизни Тонкс тогда, не стало и после.

Ей вообще не нравилось, что эти метки определяли дальнейшую жизнь, как какие-то пророчества. Тонкс всегда хотелось быть хозяйкой своей судьбы и решать, кого любить, а кого ненавидеть, безо всяких знаков. Поэтому она завидовала Чарли белой завистью: его кожа до сих пор оставалась абсолютно чистой.

Мама на все её длинные тирады про метки только улыбалась и качала головой: она считала это подростковым бунтом и уверяла, что по-настоящему цельной Тонкс станет, только когда встретит свою родственную душу. Её можно было понять: отец оказался единственным, кто посмел сказать Андромеде Блэк, что «чистота крови навек — это очень глупо», не предполагая, что именно эти слова она потом скрывала под широким браслетом.

А еще, задумчиво разглядывая свою метку после душа, Тонкс часто вспоминала Лили Эванс. Светлую и добрую Лили Эванс, которая с удовольствием обсуждала с Тонкс детские книги, рассказывала смешные истории и приносила вкусное печенье.

Тонкс всегда была любопытной, поэтому она не могла не спросить у Лили, родственные ли души они с Джеймсом. Лили тогда смущенно рассмеялась и показала своё запястье, где небрежным почерком было выведено «Эй, Эванс, пошли на выходных в Хогсмид?»

— Он тогда постоянно выпендривался и так меня раздражал, что я просто не могла поверить, — продолжила Лили с легкой улыбкой.

— А я сразу, увидев у себя слова «Ты придурок, Поттер!», понял, кто мне предназначен, — вклинился в их разговор Джеймс, обнимая Лили.

— У нас на протяжении двух лет была своеобразная традиция: я говорила, что он придурок, а Джеймс, не изменяя себе, обращался ко мне «Эванс» и звал в Хогсмид. Помню, запястье с каждым разом горело всё больше, будто кто-то сверху злился на меня за упрямство.

В такие моменты в них двоих чувствовалось какое-то безграничное единение, которого не было даже у родителей, и в детстве Тонкс это восхищало. Возможно, так было бы и сейчас, но Джеймс и Лили были уже много лет мертвы… А Тонкс не хотела покоряться своей судьбе, как и Лили когда-то.

Но была готова дать ей маленький шанс, своеобразную лазейку. «Не смей называть меня Нимфадора!» — стало буквально её девизом. К тому же Тонкс и правда не слишком нравилось её имя: слишком уж оно было вычурным.

Ей было уже двадцать четыре, и многие люди пытались обращаться к ней «Нимфадора», но быстро привыкали к требованию Тонкс называть её по фамилии. И никто не сказал про красивое имя…

Но Тонкс точно не собиралась отчаиваться: возможно, когда-нибудь она и встретит свою родственную душу, но сейчас ей и так хорошо. Правда это не мешало ей продолжать ненавидеть Хэллоуин и думать, что жизнь была бы гораздо проще, если бы вязи аккуратных букв на ключице не существовало.

Сегодня снова был Хэллоуин. Тонкс с удовольствием подежурила бы в аврорате, но мама приготовила праздничный ужин и очень ждала её дома. Хотя лазейка, как всегда, была и здесь — можно было задержаться, чем Тонкс и воспользовалась, неспешно бредя по улице и наслаждаясь вечерней прохладой.

Тыквы в соседских окнах коварно улыбались, будто предрекая что-то неожиданное или зловещее. Тонкс и сама не могла отделаться от какого-то непонятного предчувствия, хотя, наверное, оно беспокоило её каждый Хэллоуин.

Когда Тонкс вошла домой, она с удивлением обнаружила незнакомый плащ, висевший в прихожей. Отца дома еще не было, но голоса — мамин и чей-то ещё, неуловимо знакомый, — звучали на кухне. Тонкс подошла к приоткрытой двери и услышала хриплый смех:

— Ну вот теперь ты знаешь мою историю, Меда.

Тонкс была девушкой, поэтому в первую секунду она вскрикнула и чуть не упала, влетая в кухню. Но всё-таки она была еще и аврором, потому уже через мгновение её волшебная палочка была направлена на самого разыскиваемого преступника магической Британии.

— Ну привет, племянница. Тебя и не узнать совсем.

— Нимфадора, милая, — одновременно с ним заговорила с жесткими нотками в голосе мама, — Это долгая история, но Сириус невиновен. Он мне всё объяснил, и я верю ему.

«Уволят без выходного пособия», — пронеслось в голове Тонкс. Но она знала, что без доказательств её мать вряд ли поверит кому-то из Блэков. Так что Тонкс убрала палочку и недовольно заметила:

— Я же говорила: не надо называть меня Нимфадора.

— Но ведь Нимфадора — красивое имя, — удивленным тоном сказал кто-то за её спиной.

Неверующе покосившись на маму, Тонкс обернулась. Человек, прислонившийся к стене и гревший руки о большую чашку чая, казался смутно знакомым. Глядя на его тёплую улыбку, Тонкс ощутила себя невероятно глупо и неловко, что не заметила его сразу, поэтому буркнула:

— Меня как-то не вдохновляют мифические[1] имена.

Глаза мужчины удивлено расширились, а дядя Сириус захохотал:

— Ну всё, Рем, теперь ты попал…

И тут Тонкс наконец-то вспомнила. Ремус Люпин, еще один друг Сириуса, приходивший в гости с вкуснейшими конфетами, когда ей было восемь. Мифические имена — это ж надо было такое сказать.

Тонкс тихо засмеялась, чувствуя теплое покалывание в области своей метки. Упрямство упрямством, но сейчас она действительно чувствовала себя цельной. Возможно, как и Ремус, потиравший с ошарашенным видом плечо.

— Ты можешь называть меня Тонкс — тогда мы точно поладим.

— А если например… Дора? — лукавым тоном спросил Ремус.

Тонкс улыбнулась. Возможно, если её будут называть «Дора», она даже полюбит Хэллоуин.

[1] Этимология имени Ремус происходит от имени брата Ромула, Рема. Фамилия Люпин восходит к латинскому «люпус» — волк.

Источник

Хогвартс. Пророчество.

Меню навигации

Пользовательские ссылки

Информация о пользователе

Не называй меня Нимфадорой!

Сообщений 1 страница 10 из 10

Поделиться12010-08-25 01:09:02

Если не возражаете, я взяла информацию из своей старой анкеты. Кое что ещё добавила.

Отредактировано Nymphadóra Tónks (2010-08-25 12:09:10)

Поделиться22010-08-25 07:26:10

*посмотрела*
Странно. по моему администрация всё решила по этому поводу.
Почему же Вы вновь взяли эту роль? С какой целью?

Поделиться32010-08-25 11:27:02

Millicent Bulstrode
*пожала плечами*
Мне Римус разрешил взять роль с испытательным сроком.

Поделиться42010-08-25 11:51:56

Ну тогда пусть он и проверяет анкету.
Но я против. Причины знаешь

Поделиться52010-08-25 11:55:45

Вы админы и вам решать

Поделиться62010-08-25 12:05:01

Раз так, то я не принимаю тебя на эту роль. И причина не только в том что было.
Ошибки:

Не _ называй меня Н имфадорой!

Поделиться72010-08-25 12:09:24

Поделиться82010-08-25 12:27:12

Nymphad?ra T?nks
Ладно. А теперь, поскольку я сомневаюсь в вашем уровне, опишите пожалуста биографию вашей героини. (3 строчки не катят, и плагиатить не советую, я проверю).
Тема пробного поста: Битва за Хогвартс.

Поделиться92010-08-25 14:51:04

Нимфадора Адромеда Тонкс (после замужества Люпин). Родилась в 1973. Сириус Блэк её двоюродный дядя. Беллатрисса Лестрейндж и Нарцисса Малфой её двоюродные тётки, а Драко Малфой её двоюродный брат.
Статус крови у Тонкс: Полукровка.
Мать Андромеда Тонкс (в девичестве Блэк). Чистокровка, родная сестра Беллатриссы Блэк (Лестрейндж) и Нарциссы Блэк (Малфой). Училась на когтевране, а не на слизерине как вся её семья. В Хогвартсе она познакомилась с Тедом Тонкс. Они начали встречаться и после окончания школы, поженились. В 1973 году у них родилась малышка. Они назвали её Нимфадорой. У малышки Доры с раннего детства начали проявляться магические способности. Её волосы всё время меняли цвет, а иногда не контролируемо менялась внешность. Тонкс всё время бесилась при упоминании её имени. Её цвет волос всегда менялся и лицо немного вытягивалось. Она всегда говорила: «Не называй меня Нимфадорой!». Она всегда была обижена на свою мать из-за выбранного имени. Девочка всегда была весёлой, доброй и находчивой, но при этом она была слегка неуклюжей. В одиннадцать лет ей пришло письмо из Хогвартса. Тед и Андромеда были вне себя от счастья. Вскоре она отправилась в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Прибыв в школу, Нимфадору распределили на факультет «Пуффендуй». Как известно на Пуффендуе учатся добрые, весёлые и трудолюбивые волшебники. Во время учёбы в школе Тонкс показала себя как способная ученица и храбрая сердцем девушка. Окончила школу с хорошими отметками и сразу решила поступить в отдел мракоборства при министерстве магии. После прохождения практики чуть не провалила экзамены, но при этом от провала её спасла способность к метаморфизму. В 1994 году, когда узнала о возвращении Воландеморта, и вступила в ряды Ордена Феникса. Как-то на собрании ордена, она познакомилась с Римусом Люпином. Тогда Дора и Римус начали встречаться. В 1995 году Тонкс участвовала в транспортировке Гарри Поттера в штаб Ордена Феникса. Весной 1996 года она участвовала в битве с Пожирателями Смерти в Отделе Тайн и билась с Беллатриссой Лестрейндж, но Беллатрисса оглушила её, тогда же погиб и Сириус Блек. В сентябре 1996 года Тонкс была отправлена в Хогвартс для охраны учеников. Тогда же из-за чувства вины в смерти Сириуса и смешанных чувств к Римусу, Дора временно потеряла способность к метаморфизму. Её волосы стали мышиного цвета, а чуть позже патронус поменялся на четвероногое существо что, судя по всему, символизировало оборотня в облике волка. В 1997 году Тонкс была в рядах семи Поттеров и чудом спаслась от убивающего заклятья посланного Яксли. Чуть позже они с Люпином поженились. Так же она была поставлена на учёт маггловских выродков (из-за отца). Осенью 1997 года у неё и Люпина родился малыш матаморф по имени Тед (назвали в честь отца Доры). В мае 1998 года участвовала в битве за хогвартс и погибла от убивающего заклятья посланного Беллатриссой Лестрейндж.

Отредактировано Nymphadóra Tónks (2010-08-25 15:01:39)

Источник