не дразни меня милый
Не дразните меня.
Я взаимностью Вам отвечаю,
Но не злом – а добром чудака,
Не дразните меня, не дразните.
Словно красною тряпкой быка.
Не мечите Вы острые стрелы,
Не втыкайте с размаха в бока.
Ах, как любите вы неумело,
Я люблю Вас, но нить уж тонка.
***
Не дразните меня, не дразните.
Только время теряете зря.
Моё солнце давно не в зените.
Скоро вечер, а с ним и заря.
Больно ранят любовные стрелы,
Разрывают сердце на части,
Но жива ещё толика веры,
И надежду храним на счастье.
Уколоть ту любовь, что осталась,
Не поверишь, но так это больно,
Я не крикну тебе «стой,довольно»,
Я уйду,позабыв про усталость.
Не дразните меня, моя милая,
Веры мало осталось во мне,
И судьба нас накажет не милуя,
И свиданий лишит при луне.
Рвёт любовная метель
Сердце мое в клочья,
А корриды кровь и боль,
Не видали б очи!
Новых сюжетов и вдохновений!
Не дразните меня, не дразните.
Нет страданий уж боле и слез,
Вы позвали меня? но простите,
Нет уж боле в душе прежних грёз.
Лидия Викторовна Гржибовская
Не дразните меня, не дразните,
Неужель в сердце боль не видать?
Вы спасите меня, вы спасите.
Не придете на помощь Вы знать.
Не возьмете Вы хладные руки,
Что с мольбою тянутся к Вам,
Впереди лишь страданья и муки
Да печальный конец мечтам.
Ах, как любите вы неумело!
Раздразнили, как тряпкой быка,
Но до страсти моей нет вам дела.
Что ж? Придётся сказать вам: «Пока!»
Не будите русского медведя!
Милые заморские соседи,
Сытые, вальяжные, как боги,
Не будите русского медведя.
Пусть он мирно спит в своей берлоге.
Не мешайте царствовать и править,
Есть и пить, покуда сердце бьётся.
Вы себе не можете представить,
Чем для вас всё это обернётся!
Вы уже не раз его пинали,
Унижали, посыпали пылью,
На берёзе русской распинали,
Жгли огнём и в омуте топили.
И когда уверенность в победе
Доводила вас до сладкой дрожи,
Рык утробный русского медведя
Раздавался вдруг у вас в прихожей.
Что ж вам, братцы, дома не сидится?
Так и тянет, прилетев на запах,
Щедрую российскую землицу
Взять и отобрать у косолапых!
Сколько лет мыслишкою лукавой
Ваши переполнены газеты,
Мол, «какое мы имеем право
На одну шестую часть планеты!?»
Мы сюда пришли по божьей воле,
Честь свою ничем не замарали.
И не вам судить о нашей доле!
Мы своё богатство не украли.
Наши нерушимые основы –
Паруса, полозья да подковы,
Беринги, Хабаровы, Дежнёвы,
Ермаки, Поярковы, Зайковы.
Дамы, господа, синьоры, леди,
За черту ступая ненароком,
Не дразните русского медведя:
Ваше баловство вам выйдет боком.
Вы его обманете стократно,
В кабаке обчистите до нитки,
Ведь у вас любая милость – платна,
Ваши боги – золотые слитки.
Ваше кредо – разделяй и властвуй,
Ваша правда – это правда Силы.
Вы привыкли восседать над паствой,
Неугодных одарив могилой.
А вот русский в каждом видит брата,
Не приемля скаредность и лживость.
Для него всего важнее – Правда,
А всего дороже – Справедливость.
Потому со дна любого пекла,
Где никто другой не сможет выжить,
Русский вдруг поднимется из пепла,
Из трясины и дорожной жижи.
Выветрит угар кровавой битвы,
В чистом роднике омоет очи,
Пред иконою прочтёт молитвы.
И придёт к вам в дом однажды ночью.
Весь пропахший порохом и кровью,
Поведя вокруг усталым взором,
Он замрёт у вас над изголовьем
И в глаза посмотрит вам с укором.
И пока вы свет не погасили,
Спросит он, былое подытожив:
-Ты зачем пришёл ко мне в Россию?
Или я тебе чего-то должен?
Вы поймёте, что пришла расплата.
Но платить, как оказалось, нечем.
Русский бы простил, наверно, брата.
Только ж вы не брат ему, а нечисть.
И душонку, сжавшуюся в плоти,
Теребя под хмурым взглядом гостя,
Вы тысячекратно проклянёте
Глупую идею «Дранг нах Остен».
Жаждущие новых территорий
Для бейсбола, регби или гольфа,
Почитайте парочку историй
Про Наполеона и Адольфа.
С любимыми не расставайтесь
Уже полчаса я пытаюсь заполнить необходимые документы, которые лежат на столе передо мной. Строчки напечатанных букв не складываются в слова, а расплываются пред моими глазами, потому что мысли мои далеко отсюда, очень далеко, мои мысли с тобой, моё солнце.
Я представляю, как ты сидишь за компом, работаешь или смотришь что-то. Я знаю, что ты очень занят, но всё равно подхожу сзади и обнимаю тебя за плечи и шею. Прижимаюсь грудью к твоей спине и трусь об твою щеку. Дышу тебе в ухо. Ты, не отрываясь, проводишь рукой по моим волосам и спрашиваешь: «Что, милая?» Я улыбаюсь и шепчу тебе: «Соскучилась. «
И целую тебя в шею, возле уха. Ты поворачиваешь голову, губы твои совсем рядом, они сразу встречаются с моими губами, и я целую тебя нежно-нежно, ласково, ласкаю тебе их язычком, захватываю твою нижнюю губу и слегка посасываю её.
Дыхание у тебя сбивается, ты разворачиваешься ко мне, и притягиваешь меня к себе. Я стою у тебя между ногами, ты обнимаешь меня, держишь за попку и целуешь мне грудь. Потом протягиваешь руку, расстегиваешь мне халатик, под ним ничего нет, и притягиваешь меня ближе к себе.
Я думаю о тебе и чувствую, как становлюсь мокрой и влажной там внизу,чувствую как набухают и ноют сосочки от желания, чтобы ты прикоснулся к ним, а губы нетерпеливо чешутся и горят, когда я смотрю на твою фотографию. хочется погладить их пальчиками. размазывая помаду рукой.
А стоит только закрыть глаза, как я опять вижу, как мы стоим обнаженные напротив друг друга, уже горячие и возбужденные. Как мы прикасаемся друг к другу, трогая и задевая, проводя по телу руками.
Ты опускаешься на диван и притягиваешь меня к себе на колени. Я и сама рада это сделать. Я сажусь к тебе на коленки с широко разведенными ножками, обхватываю тебя за шею руками и прижимаюсь к тебе плотно девочкой. Твой мальчик твердый и горячий, я чувствую его, и хотя я уже полностью открыта и готова впустить тебя, я не тороплюсь. Я жду, когда ты сам этого захочешь. Я легонько прижимаюсь к тебе своей грудью, трусь ею о твою грудь, я хочу, чтобы ты почувствовал её мягкость и шелковистость. Целую тебя в шею и легонько покусываю твоё ухо, ты прижимаешь меня к себе. Мы так близко, чувствуем друг друга всем телом. До проникновения остается совсем немного, всего одно движение и ты уже внутри.
Это так приятно и сладко, что я не сдерживаю стон. Мы чуть-чуть привыкаем к сладким и острым ощущениям, и я начинаю двигаться, сначала медленно, ласкаясь, потом активнее, быстрее. Ты откидываешь голову на спинку дивана и закрываешь глаза. На твоем лице явное наслаждение, ты придерживаешь меня за попу и помогаешь двигаться, задавая ритм.
Я ласкаюсь о твоего мальчика там внутри, это так приятно чувствовать его каждой точечкой, каждым своим сладким и вкусным местом. Я специально иногда чуть меняю положение своего тела, чтобы почувствовать тебя там по-другому, потереться о твоего мальчика ещё более сладко и вкусно. Твой мальчик давит и нажимает, и я сладко постанываю, двигаюсь на твоих коленях взад и вперед, выгибая навстречу тебе и твоему мальчику бедра и таз. Всё моё тело горячее и жаркое, возбужденное, нетерпеливо выгибается. Мне хочется одновременно, и кончить быстрее, твой мальчик заводит и дразнит меня, и продлить этот сладкий и вкусный танец.
За полвека писательской деятельности британский автор детективов Рене Брабазон Реймонд (1906–1985) опубликовал около девяноста криминальных романов и сменил несколько творческих псевдонимов. Самый прославленный из них – Джеймс Хэдли Чейз.
«Я, как ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит» – так мэтр объяснял успех своих романов, охотно раскрывая золотоносный секрет: читателей привлекают «действие и ритм».
Роман «Не дразни меня!» (1979) относится к циклу «Парадиз-Сити».
Богатства, унаследованного по праву рождения, недостаточно для счастья тому, для кого воплощение мрачных фантазий – единственный источник удовольствия: кто станет новой жертвой неуловимого маньяка, орудующего в «Парадиз-Сити»?
Не дразни меня! читать онлайн бесплатно
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 11
James Hadley Chase
YOU MUST BE KIDDING
Copyright © Hervey Raymond, 1979
All rights reserved
© Е. А. Королева, перевод, 2019
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019
Кен Брэндон отпер парадную дверь и вошел в прихожую.
– Привет, любимая! Я дома! – прокричал он. – Ты где?
– В кухне… где же еще? – откликнулась его жена. – Ты рано.
Он прошел в отлично оборудованную кухню, где жена готовила ужин, и остановился в дверном проеме, глядя на нее.
Брэндоны были женаты уже четыре года, но за это время чувства Кена к жене не притупились. Стройная блондинка, скорее миловидная, чем хорошенькая, Бетти Брэндон не только прекрасно вела домашнее хозяйство, но так же прекрасно вела запись пациентов в клинике доктора Хайнца, где держали только квалифицированный персонал, поскольку доктор Хайнц был ведущим гинекологом Парадиз-Сити. Бетти получала на пятьдесят долларов в неделю – больше Кена; время от времени это его задевало, хотя он и не подавал виду, зато благодаря ее заработку они могли вести ту скромную жизнь, которая нравилась обоим: две машины, симпатичный коттедж в хорошем районе, – и еще откладывать на будущее.
Кен был ведущим агентом в «Страховой корпорации Парадиз-Сити». Он получал неплохое жалованье, но, стараясь сравняться в доходах с женой, часто перерабатывал сверхурочно, тогда как Бетти работала строго по часам. Утром она выходила из дому без четверти десять и возвращалась вечером в шесть – на этом ее рабочий день заканчивался.
Подобное положение дел устраивало ее: она спокойно занималась домом и готовила ужин для Кена, хотя и не всегда знала, в котором часу он вернется. Бетти гордилась своими кулинарными талантами. С помощью многочисленных поваренных книг она каждый вечер готовила отличную, вкусную еду.
– Не подходи ко мне, Кен! – резко сказала она, заметив загоревшийся в его глазах огонек и зная по опыту, что у него на уме. – У меня сложное блюдо. Ты не вовремя заявился.
Кен широко усмехнулся:
– Разве это бывает не вовремя? Дорогая, забудь о своей готовке! Во-первых, надо сейчас же пойти и убедиться, что наша спальня на месте, во‐вторых, я оплачу тебе самый лучший ужин, какой тебе доводилось пробовать. Пошли!
Бетти оттолкнула его:
– Хватит, Кен, перестань! Спальня на месте, и она никуда не денется. И мы никуда не пойдем! Я готовлю клэм-чаудер [1], и, позволь заметить, в городе нет ни одного ресторана, где чаудер готовят лучше, чем я! Да что вообще случилось?
– Клэм-чаудер? – Кен подошел к кастрюле и поднял крышку.
Он спешно опустил крышку на место.
– Это и есть чудо. Что же случилось?
– Ладно, давай хотя бы выпьем. – Он подошел к холодильнику, вынул бутылку джина и бутылку мартини. – У меня новости!
– Дай мне пять минут, – попросила Бетти.
Он отнес бутылки в гостиную, смешал два коктейля, закурил сигарету и упал в одно из удобных кресел, с нетерпением ожидая жену.
Бетти нельзя поторапливать. Она вошла в гостиную через десять минут. К тому времени Бен уже успел заново наполнить свой бокал.
– Так что за ажиотаж? – спросила она, опускаясь в соседнее кресло и принимая протянутый им бокал. – Что за новости?
– Ты еще спрашиваешь! – Кен широко ей улыбнулся. Он чувствовал, что слегка пьян. Он редко позволял себе мартини с джином. – Меня повысили. Сегодня днем Штернвуд вызвал меня к себе. – Он поморщился. – Честно говоря, дорогая, я чуть не спятил. Решил, что он укажет мне на дверь. Ты ведь знаешь Штерна. Если он вызывает кого-то в кабинет, значит собирается устроить головомойку. Ну, делать нечего, я пошел. И ты представляешь? Он открыл филиал в Сикомбе и хочет, чтобы я возглавил его. Он говорит, там богатейшая нетронутая жила для бизнеса, и он хочет, чтобы я начал ее разрабатывать. Что я мог ответить? Никто не спорит со Штернвудом. Так что я теперь начальник отделения в Сикомбе.
– Сикомб? – Бетти внимательно глядела на него. – Но это же черный район.
– Не совсем черный. Это рабочий район. Там и белых полным-полно.
– И что там страховать?
Кен одобрительно покивал. Его жена точно не дурочка.
– Хороший вопрос. Штернвуд планирует выбирать семьи с детьми и предлагать страхование детей от опасности. За небольшое вознаграждение мы сможем гарантировать родителям все виды защиты для их отпрысков. В Сикомбе примерно пятнадцать тысяч вероятных клиентов, и Штернвуд уверен, что мы озолотимся.
– Но, Кен, после работы с вашими богатыми клиентами тебе вряд ли это понравится.
– У меня нет выбора. В любом случае это вызов мне.
– Значит, ты начальник. И сколько же он будет тебе платить?
– У меня все тот же оклад, но я буду получать пятнадцать процентов со всех заключенных договоров. Штернвуд никогда не разбрасывается деньгами. Если он прав насчет потенциальных клиентов – а я думаю, что он прав, – то комиссионные будут весьма солидные.
– У меня пока не было времени все подсчитать. Зависит от того, насколько упорно я буду работать.
– Когда ты приступаешь?
– Офис уже готов. Начинаю завтра. – Кен допил свой коктейль. – Есть один момент, от которого я не в восторге, но выбора мне не оставили.
Бетти внимательно посмотрела на него:
– Я могла бы перечислить много моментов, от которых тут можно быть не в восторге. Где же ложка дегтя?
– У Штернвуда есть дочь. Она будет работать со мной. По его словам, она ужасно умная, знает о страховании не меньше моего… по его словам. Она будет сидеть в конторе, пока я бегаю по клиентам. Мне вовсе не улыбается работать с дочкой Штернвуда. Это означает, что мне все время придется быть начеку, я и без того постоянно начеку, но, понимаешь…
– Понятия не имею. Расскажу тебе завтра, когда посмотрю на нее.
Пока они ели, Бетти сказала:
– Интересно, она хорошенькая?
Поглядев на нее, Кен увидел, что она озабоченно хмурится.
– Если она пошла в отца, то запросто может выступать в цирке уродов. Что тебя тревожит, милая?
– А я скажу, что тревожит меня, – продолжал Кен. – У меня в офисе будет шпион… «горячая линия» с кабинетом ее папочки. Мне придется туго, если она невзлюбит меня или если я не добьюсь успехов в работе. Не тебе рассказывать, что Штернвуд настоящий сукин сын. Если дочка ему настучит, я останусь без работы, и Штернвуд мигом отделается от меня. Вот это действительно меня тревожит, милая.
– Дорогой… ты ведь знаешь, что у тебя все получится. – Бетти опустила ладонь на его руку.
– Лучший чаудер, какой мне доводилось пробовать.
Когда с ужином было покончено, Бетти сказала:
– Так что, проверим, как там спальня?
Кен поспешно отодвинул свой стул.
– А как же посуда? – спросил он, поднимаясь на ноги.
– К черту посуду! Плевать на нее.
Уже много лет Парадиз-Сити сохранял за собой репутацию курорта для миллиардеров: самый дорогой и шикарный город в мире. Расположенный в каких-то двадцати милях от Майами-Бич, город удовлетворял все нужды самых богатых, требовавших для себя постоянного сервиса. И армия работников, обеспечивавших этот сервис, обитала в Сикомбе, районе, расположенном в миле езды от города.
Сикомб был вовсе не похож на Западный Майами: россыпь многоквартирных домов, обшарпанные коттеджики, дешевые забегаловки, бандитские бары, где напивались и устраивали потасовки ловцы ракушек, и в основном цветное население.
Новый офис «Страховой корпорации Парадиз-Сити» располагался на Приморской улице, проходившей через бойкие торговые кварталы Сикомба.
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 11
Дразнить
Завьюжило вовремя. Время сметает
Снежинки, как крошки со скатерти неба.
Гусей запоздалых последняя стая
С натугой пытается вытянуть Феба.
На черном и сером горят, не сгорая
Зеленые елки в рождественских шишках,
Янтарные точки в ладошках лап греют
И дышат зеленым теплом на них, дышат.
На сером суровом полотнище черным
Ты, Осень, опять воронье вышиваешь.
И зовом забытого звонкого горна
Зверей, и леса, и поля окликаешь.
В сараях, пропахших дымами коптилен,
Томятся, как узники в.
Мой милый, мой славный, сердечный герой
Тебя лишь люблю, человечек родной;
В моих ты сюжетах, в моих ты глазах
И в жизни, и снах, и в моих ты стихах.
В фантазиях тайно купаюсь в ночи,
Тебя совращаю в отсветах свечи.
Ты плавно и жадно мне вторишь в ответ
И нас поглощает любовный сюжет.
Любовью насытиться, нам не дано
Как пьющего, дразнит хмельное вино,
Так нежно друг другу мы дарим себя
В постельной блокаде страстно любя.
Мой нежный, как ангел, сладкий, как мед,
Моя сила любви.
Куда летит тот самолёт,
в котором меня нет
и не волнуется пилот,
что я не взял билет.
Что я хотел бы на юга:
в Италию, в Тунис,
что мне бы нужно, иногда
летать, что б не прокис.
А солнце плещется вверху
и дразнится теплом,
и я забыл про всё, про ху,
про худшее, на зло!
Пойду и быстро соберу
свой простенький багаж:
там, плавки, всякую муру
и в Водники, на пляж!
Я взял мольберт, кусок холста
и солнечный закат,
и взял улыбку на уста,
и Пепси-колу Лайт!
Много в жизни прекрасных цветов,
Но не все тянет нюхать и нежить.
Пусть у них не бывает шипов
И особая колера свежесть..
Не дразни меня, волшебством твоих глаз!
Я сегодня излишне смела!
Я сегодня готова за раз
Выпить сотни бутылок вина!
Что ж, сегодня дойду до конца!
Доберусь до тебя для терзанья!
Я хочу погубить миловидность лица,
Что ты видишь в просторе зеркальном!
Подружиться могу я сейчас лишь с огнем,
Я тону в его опьяняющей власти!
Что? Порядок?! Забудь же.
Я снег люблю.
Люблю берёзы.
Я ночь люблю
И небо, солнце.
Люблю, когда
На небе синем
Парят во сне,
Танцуют дивно
Те облака,
Что вечно дарят
Покой, когда
Погода дремлет,
Грозу, когда
Природа спорит,
Люблю, когда
На небе звёздном
Горит Луна.
Ах, как красиво,
Когда не спит –
Бушует море,
Зовёт в края
Скитаний, странствий.
Да, жизнь сложна,
Но и прекрасна.
Ты всё равно
Послушай сердце.
Шагай вперёд
На встречу счастью.
В нашем мире случайность всегда
Нас.
Залей медовыми мне слух словами,
Пусть просочатся в трещинки души,
Воспламеняя разум образами,
Растопят волю, сдавят как тиски.
Пусть будоражат, мучают, терзают,
Уносят прочь водоворотом грез,
В галопе сумасшедшем загоняют,
В любовный, бесконечный овердоз.
Дразни меня, касаясь нежно,
И вереницей поцелуев забери,
В свой грешный рай, где безмятежно.
И где не вспомню ни на миг земли.