научи меня летать книга зигрид хойк

Научи меня летать книга зигрид хойк

Я с детства не люблю цирк. Самое ужасное для меня в нем – это животные. Нет-нет, к самим животным я как раз отношусь очень хорошо. А вот клетки и дрессировка несчастных на потеху публике вызывают у меня широкий спектр негативных чувств, от грусти до ярости. Создания, которые обладают не меньшими правами, чем человек, рожденные для просторов, для скорости и свободы, обречены влачить жалкое существование. Посмотрите на великолепную белую сову в книге Зигрида Хойка. Гордая, невероятно прекрасная и опасная птица превращена в вещь, в ни на что не годную безделушку. Хозяин бродячего цирка просто держит ее в клетке, рассказывая небылицы о том, как Тень попала к нему. Бедной сове никогда не удается даже толком расправить крылья. Она не умеет ни летать, ни охотиться.

Если вы расспросите участников и очевидцев истории, круто изменившей жизнь белой совы, каждый из них расскажет ее по-своему: хитрый директор цирка, крестьянин, купивший Тень в надежде заработать денег, хозяева большого поместья, измученные нескончаемой и бесплодной войной с мышами, сами мыши, привольно живущие в богатом доме. И конечно, сама сова. Поначалу она не может оценить свалившееся на нее счастье. Ей, выросшей за прутьями клетки, непонятны преимущества свободных перемещений, Тень скорее озадачена и напугана. Никто не кормит ее. Что же делать?

Говорят, белые совы отлично ловят мышей. Лучше всех. Вот только самой Тени это невдомек. Не знает об этом и маленький хромой мышонок, который редко покидает норку. Он, единственный из всех грызунов, заполонивших поместье, не приходит в ужас от нового обитателя чердака и не удирает со всех ног. Мышонок Цвик и сова Тень не знают, что им положено враждовать, что природа отвела им роли хищника и добычи. И потому между ними возникает дружба. Смелый мечтатель Цвик, которому, конечно же хочется большего, чем вечное сидение в норке, любит наблюдать за полетом птиц. А Тень не умеет летать. Улавливаете мысль?

Хочется воскликнуть: «Вот так история!» Да-да, именно так и называется серия, в который выходит сказка «Научи меня летать!» в российском издательстве «Энас-книга». Волшебная книга о дружбе, надежде, первом полете и удивительных приключениях согревает душу, успокаивает, настраивает на мирный лад после трудного дня. Красивые иллюстрации Бернарда Обердика делают ее еще более проникновенной и лиричной. Дочери в оформлении книги понравилось сочетание больших цветных иллюстраций и маленьких черно-белых рисунков в углах.

Елена Филиппова, специально для Любимые детские книги: новинки и старинки #лдк_рецензии #лдк_энас

Источник

Научи меня летать! Хойк З. Вот так история!

Бесплатная доставка заказов от 2000 рублей. Подробнее

Мало в интернет-магазине

Показать в розничных магазинах

Научи меня летать! Хойк З. Вот так история!

Большая белая сова по имени Тень всю жизнь провела в клетке. Клетка была такая тесная, что в ней нельзя было как следует расправить крылья, поэтому сова совсем не умела летать.

И вот однажды она оказалась на воле. Тяжело пришлось бедной птице, которая привыкла, что о ней заботятся люди. Пришло время учиться летать, но Тень не знала, как это сделать.

Кто бы мог подумать, что ее учителем и другом станет… обыкновенный маленький мышонок!

Эту добрую и поучительную книжку создали немецкие авторы.

Источник

Научи меня летать

Семь лет назад я бежала из этого городка, полная решимости никогда не возвращаться. И, возможно, не вернулась бы, если бы не болезнь отца. Он умирал, это было всем очевидно. Это известие буквально сразило меня, вынуждая переступить через собственные убеждения и боль, вынуждая вернуться в родной город. Иначе я могу никогда больше его не увидеть и ни за что не прощу себя за это. Я приехала попрощаться с любимым отцом, единственным человеком, который меня всегда и во всём поддерживал, верил в меня и все мои начинания. И сейчас он доживал, вероятно, последние дни своей жизни. И это невыносимо. Чудовищно больно. Несправедливо. Я была не готова потерять его. У меня не было никого ближе него.

— Ты в порядке? — спросил меня Женька.

— Да. Всё отлично, — отозвалась я коротко.

Евгений Суворов или Женька, как называла его я, был успешным московским бизнесменом. Мы познакомились с ним чуть более трёх лет назад на премьере моего фильма. На тот момент я была не готова к каким-либо отношениям. Всю себя, каждую минуту своей жизни, каждую эмоцию я посвящала работе. Забывалась в ней. Она была моей анестезией, лекарством от душевных мук. И мне совершенно не хотелось что-то менять. Но Женька, который, кстати, никому кроме меня не позволял себя так называть, проявил просто чудеса упорства и терпения. Медленно и верно он завоевывал моё внимание. Обольщал и соблазнял. Я сопротивлялась семь месяцев, но в итоге сдалась, и мы стали любовниками. Я просто решила: а почему бы и нет? Может, это именно то, что мне нужно. Ещё один шаг к исцелению и новой жизни.

Мы наконец подъехали к дому, где я прожила большую часть своей жизни. Тут всё было до боли родным. И на мгновение я вновь почувствовала себя той наивной девочкой, которой была когда-то. Девочкой, верящей в счастье, любовь, верность и дружбу. Но я быстро скинула с себя оцепенение. Теперь я другая. Умнее. Сильнее.

— Машенька! Доченька, — прошептала мама, крепко обнимая меня. — Я уже и не надеялась увидеть тебя на пороге родного дома.

Нет, она не обвиняла меня, а просто говорила что думает. Конечно же, я виделась с родителями на протяжении этих лет. Они часто приезжали ко мне в Москву. Но я сама категорически отказывалась навещать родной городок. Слишком много воспоминаний, большинство которых причиняет боль. Я боялась этой боли. Несмотря на то, что я сильно изменилась, я была не уверена, что моя броня выдержит атаку призраков прошлого. И я вряд ли когда-либо решилась бы приехать сюда, если бы с папой не случилась эта беда.

— Мама, — выдохнула я, крепко обнимая её в ответ.

— Евгений, — искренне улыбнулась она мужчине, после того как отпустила меня, — рада тебя видеть.

Пусть я и не хотела в своё время сближаться с кем-либо, но всё же Женьке удалось пробраться в мою душу. И, в итоге, мне пришлось познакомить его с родителями, когда они нагрянули в гости без предупреждения. Он им понравился, и я знаю, они надеются, что однажды я перестану дурить, и мы поженимся.

— Александра Игоревна, — улыбнулся Женька, — Вы чудесно выглядите.

— Льстец, — смутилась мама.

— Ничуть, — отозвался Женька.

— Мам, как он? — прервала я затянувшийся обмен любезностями.

— Плохо, — потерянно отозвалась она и словно мигом постарела. — Врачи дают ему от силы месяц. Утверждают, что ничего больше не могут для него сделать. Наверное, именно поэтому и отпустили его домой, доживать свои последние дни.

— Я могу его сейчас увидеть? — в груди всё сжалось, и слова давались с трудом.

— Да, конечно. Он сейчас не спит.

Больше мне ничего не требовалось знать, и я буквально взлетела по лестнице на второй этаж. Быстро нашла комнату отца и с трудом подавила отчаянный всхлип, смотря на самого родного человека в мире.

Папа просто ненавидел больницы, совершенно не доверял врачам. Поэтому он до последнего скрывал от нас, что с ним что-то не так. И только когда около месяца полтора назад у него за ужином хлынула из носа кровь, маме удалось загнать его к врачу. Поставленный диагноз оказался приговором. Запущенная лейкимия в четвёртой стадии. Поначалу отца пытались лечить, вводили какие-то препараты, но они совершенно не помогали. Да ещё и отец ежедневно требовал отпустить его домой. Как он говорил, если уж ему всё равно осталось немного, то последние дни он хочет провести дома. Он не слушал ни маму, ни меня, когда мы буквально умоляли его остаться в больнице и попытаться дать болезни бой.

И вот он сидит в своём любимом кресле, укрытый пледом с газетой в руках. Такой болезненно бледный и худой. За каких-то полгода он из упитанного мужчины, превратился в ходячий скелет. Он высыхал на глазах, немыслимо быстро теряя вес. И ведь опять же мы с мамой всеми силами старались заставить его пройти обследование, чтобы выяснить причины такой стремительной потери веса. Но разве же добьёшься от него послушания?

— Папа, — прошептала я, чувствуя мерзкую резь в глазах, — здравствуй.

— А, Машуня, привет, — улыбнулся он, и его глаза блеснули радостью.

Подойдя к нему, я обняла его, прижимаясь, как когда-то в детстве. Можно сколько угодно настраивать себя, готовиться, но реальность страшнее любой выдумки. Именно сейчас, сопоставляя чудовищный диагноз и плачевный внешний вид отца, я окончательно осознала насколько всё серьёзно. Ведь несмотря на всё, что рассказывала мама, я до последнего надеялась на какое-то чудо. И вот эта надежда обратилась в прах.

Меня душили слёзы, пока мы разговаривали с папой. Я отчаянно кусала губы, дабы не дать разреветься. Не хотела расстраивать папу: он всегда ненавидел мои слёзы, они причиняли ему боль. Как и каждую нашу встречу, мы говорили обо всём на свете. Наслаждались обществом друг друга. Но вскоре я заметила, что он устал. Конечно же, папа ни за что сам этого не скажет, но мне было видно, как он побледнел ещё сильнее, чуть ли не в синеву. Тогда я заставила его лечь и, когда он довольно быстро уснул, выскочила из комнаты и разрыдалась.

Когда узел внутри немного ослаб, я взяла себя в руки. Семь лет назад, убегая из этого города, я обещала себе, что больше никто не увидит моих слёз. И я была намерена и дальше сдерживать обещание. Поэтому направилась в ванну, чтобы привести своё лицо в порядок.

Когда я спустилась вниз, обнаружила Женьку и маму за просмотром телевизора. Изначально Женька хотел поселиться в гостинице, но мама ничего и слышать об этом не желала. Я же банально не знала, хочу ли я, чтобы он остался у нас дома или нет. Я никогда не проводила с ним вместе более нескольких часов, а тут нам предстояло жить под одной крышей четыре дня. Это был максимум времени, которое мужчина смог выкроить из своего плотного графика, тогда как я, путём бесконечных споров, выбила себе месяц отпуска. Вскоре Женька уедет, а я останусь. Но всё равно, четыре дня бок о бок под одной крышей… Это несколько напрягало и пугало меня.

Источник

Книга Научите меня летать читать онлайн

Ольга Шерстобитова. Научите меня летать

Прогулка в зимний лес ночью за хворостом — что может быть ужаснее этого наказания? Многое. Но легче от этого осознания не становится. Когда ты сирота, не имеющая ни кола, ни двора, и зависишь от тех, кто тебя приютил, пусть и не бескорыстно, выбирать не приходится.

Я наклонилась к засыпанной снегом земле. Растирая руки в тонких рукавицах, безуспешно попыталась их согреть. Луна спряталась за мохнатыми серыми тучами в самый неподходящий момент, и темнота липкой паутиной окутала со всех сторон. Мне чудилось, что за каждым сугробом, притаилось чудище. Корявые ветки тянулись, словно чьи-то скрюченные пальцы, которые вот-вот схватят и причинят боль. Коленки от этих мыслей слабели. Спрятаться бы, сбежать. Нельзя. Не наберу хвороста — сразу же окажусь на улице. И не одна. У меня еще Орас есть. О нем нужно заботиться. А трактир Барисы — единственный возможный для нас приют.

Я прикрыла глаза и постаралась успокоиться. Нужно гнать от себя мысли-страшилки, которые упорно лезли в голову. Наклонилась и подобрала несколько веток. Отряхнула от снега, напоминающего манную крупу, сунула в холщовый мешок, воровато оглянулась.

Чернеющие стволы деревьев и снег, оседающий на ветках. Ничего и никого кругом. Тишина, которая пугала больше, чем обычные шорохи леса в любое время. Хоть бы ветер пробежался дыханием среди голых ветвей! Или какая-нибудь птица вспорхнула в глубине деревьев. Я была бы согласна даже на жуткий вой волков в непроходимой чаще. Пустые надежды.

Холод же сжимает в объятьях все сильнее, когда не двигаешься. Если бы не он, засомневалась бы, что в лесу нахожусь. Темно, тихо и страшно, как в глубокой яме. Я однажды провалилась в такую. И вспоминать не хочется, как тогда перепугалась. На память шрам остался на лодыжке.

Я вздохнула и снова принялась за дело, поминая недобрым словом Гженку, дочь трактирщика. Темноволосая, кареглазая, крепкая. К тому же с богатым приданным, она считалась завидной невестой. Если бы не мстительный злобный характер… Это благодаря ей я оказалась в лесу. Началось то все банально. Я, скрючившись в три погибели, мыла полы возле трактирной стойки. Гженка случайно дважды опрокинула ведро с грязной водой на мои ноги. Захмелевшие посетители смеялись над неумехой-поломойкой. Гженка ядовито улыбалась, позволяя красавцу-купцу Миразу, ее жениху, целовать ей ручки.

В четвертый раз поиздеваться решил Мираз. Только вода пролилась почему-то на Гженку. Случайно, разумеется. Что дальше? Визг, ругань и громадный силуэт Барисы, жены трактирщика, надо мной. Она заправляла здесь всем, отодвинув в сторону тихоню-мужа. Я не раз слышала историю о том, что трактир достался Барисе в наследство от бабки по материнской линии — властной, сварливой старухи. Карла с внучки потребовала взамен одного: выйти замуж. Выбор Барисы пал на Санора, шестого по старшинству в крестьянской семье. Бедный, как церковная мышь, привыкший к тому, что братья им помыкали, Санор не смел ни в чем перечить жене.

Я суетливо вытирала тряпкой расплескавшуюся воду. Объяснять, что я не причем, даже не пыталась. Все равно не поверят. Да и нет у меня такого права — оправдываться.

Источник

Для Дженифер Локсли на первом месте в жизни всегда стояла карьера. Она успешно закончила курс прикладной психологии в Калифорнийском университете, а затем добилась назначения на должность психолога на военно-воздушную базу. По дороге на базу Дженифер встретила привлекательного мужчину, с которым провела страстную ночь. Она не думала, что когда-нибудь вновь увидит этого человека. Однако новая встреча с мужественным незнакомцем не заставила себя долго ждать…

Дженифер бросила взгляд на контрольные приборы. Все в норме. Впрочем, это было ясно и без приборов.

Мотор, размеренно урча, уверенно пожирал пространство и время. Медленно вращалась земля, убегая под крыло. Видимость была хорошая, ориентиры просматривались четко и соответствовали полетной карте. Слева вдали все пространство занимал уходящий в бесконечность синевато-зеленый, вечно неспокойный Тихий океан, справа сквозь воздушную дымку тускло просвечивали красноватые обнаженные скалы…

И Дженни позволила себе расслабиться и улыбнуться.

— Ты одна в вышине, в прозрачно-голубом небе, вместе с пушистыми облаками и ангелами, — шепнула она себе, наслаждаясь сказочным ощущением полета, без которого не может жить ни один человек, покоривший небо.

Полет благополучно подходил к концу, вскоре будет виден городской аэропорт, место намечаемого приземления и парковки ее «чессны» — изящной воздушной лошадки.

Будем надеяться, что предварительные договоренности по телефону будут соблюдены, и здесь найдется место для стоянки и укрытия от непогоды ее самолета.

Она вздохнула с облегчением. Похоже, что ей повезло. Риск оправдался, хотя она не сразу решилась пойти на него. Уж больно пугающим был метеопрогноз. Но все обошлось. Ей удалось опередить наступающий грозовой фронт, от которого маленькому самолету могло не поздоровиться. Риск стоил того, иначе она могла опоздать к месту будущей работы, а начинать новую жизнь с опоздания не хотелось. Слишком многое зависит от первых впечатлений о тебе.

Правда, это стоило дополнительной нервотрепки и длительной болтанки в воздухе, от которой выворачивало все внутренности. Но это пустяки, лишь небольшое жизненное испытание и проверка лояльности высших сил к ее судьбе. Дженни верила в свое предназначение, и до сих пор ее вера и убежденность оправдывались. У нее всегда получалось все задуманное, по крайней мере, в главном — в учебе и карьере.

Она успешно закончила курс прикладной психологии в Калифорнийском университете и стала бакалавром. А затем добилась назначения на должность психолога на военно-воздушную базу. Правда, если честно, во многом благодаря связям отца. Все-таки адмирал, командующий эскадрой. Сейчас как раз бороздит Средиземное море на своем авианосце.

Но ее назначение пойдет на пользу, прежде всего, самим военным. Дженифер в этом не сомневалась. Она занялась докторской диссертацией, связанной с изучением воздействия условий летной работы на психологию летчиков истребительно-штурмовой авиации. Соответственно, главным результатом ее деятельности должна стать разработка методик психологической адаптации к стрессовым ситуациям и снятия последствий психологического перенапряжения у летного состава.

У Дженни было два серьезных увлечения в жизни — небо и психология. И в обеих областях она преуспела. Особенно повезло с самолетом. Отец постоянно бороздил мировые океаны и моря по периметру зоны жизненных интересов США. Мать часто вылетала к нему в период заходов его корабля на береговые базы. Несколько раз она брала с собой дочку. Так Дженни познакомилась с Афинами в Греции, Йокосукой и Токио в Японии, Субик-Бэй и Манилой на Филиппинах.

Летние каникулы в школе и в университете Дженифер нередко проводила в Техасе, на ранчо у дяди, крупного скотопромышленника. Здесь она пристрастилась к полетам на самолете. Дядя был боевым летчиком во время второй мировой войны, и, занявшись после войны бизнесом, не захотел расставаться с небом. Он обзавелся собственным самолетом, регулярно меняя устаревшую модель на более современную и насыщая ее техническими новинками. Постепенно дядюшка приохотил к этому делу и любимую племянницу.

Из него получился весьма неплохой инструктор и наставник. Собственных детей у дяди не было, так что девочке достались все его неизрасходованные родительские чувства.

Обширный инфаркт, закрывший бывшему летчику дорогу в техасское небо, натолкнул его на мысль отдать штурвал своего испытанного, хорошо ухоженного и великолепно оснащенного самолета в надежные руки. А чьи руки могут быть надежнее, чем руки способной, положительной во всех отношениях и проверенной родственницы. Так что после окончания университета Дженифер ждал неожиданный и великолепный подарок — симпатичный аэроплан, перевязанный розовой ленточкой и украшенный по борту рисунком фривольно одетой техасской дамочки верхом на разъяренном быке.

Мать была против такой экзотики в жизни дочери. Но отец и здесь поддержал. Ему всегда хотелось иметь сына, и его отсутствие он компенсировал соответствующим воспитанием единственной дочери, поощряя ее мальчишеские увлечения. Например, он благосклонно отнесся к ее занятиям айкидо, заявив, что это пригодится в общении с чрезмерно настырными поклонниками. Вместе с тем отец выступал против излишней эмансипированности женщин, особенно против их проникновения на флот. Считал, что тем самым попираются сами основы и традиции мореплавания. Как говорится, женщина на борту приносит одни несчастья и мешает в бою.

Сложнее выглядела ситуация с личной жизнью Дженифер. Точнее, в последние месяцы ей было не до этого. Никаких любовных похождений, никакого секса. Никаких ухаживаний и ужинов в ресторанах, никаких тривиальных вздохов под луной и трепетных поцелуев. Никаких приглашений на чашку кофе и самокрутку с «травкой» у себя дома после полуночи. В общем, жизнь без романтики и оздоровительных эротических процедур. Все силы и время уходили на построение трамплина для прыжка в будущее, на закладку перспективных основ ожидаемой блестящей карьеры в области прикладной психологии.

Ну, вот и местный гражданский аэродром. Дженифер включила переговорное устройство и запросила разрешение на посадку. Конечно, лучше всего было бы эффектно приземлиться прямо на военной базе. Она не раз представляла себе эту сцену. Красно-белый самолет с нарисованной на борту красоткой в шортах, бюстгальтере и техасской шляпе, оседлавшей разъяренного быка, уверенно и ювелирно точно опускается на взлетно-посадочную полосу. Затем короткая пробежка и непринужденное выруливание на стоянку, рядом с хищными остроклювыми истребителями. К самолету бегут люди, много людей, и все в белоснежной офицерской форме или оливковых летных комбинезонах, сплошь молодые красавцы-брюнеты, высокие, мускулистые, коротко подстриженные, с мужественными лицами и выразительными глазами.

Столпившись у трапа, они с изумлением наблюдают, как из пилотской кабины появляется она, стройная, синеглазая, с развевающимися на ветру длинными светлыми волосами, в голубых джинсах в обтяжку на соблазнительных округлых бедрах, в потертой летной кожанке и белоснежном шелковом шарфе пилота на точеной шее. Их новый кумир, предмет обожания, поклонения и мечтаний. К ее ногам летят охапки цветов, а уши заполняет гул восхищенных голосов.

Источник