набери меня как соскучишься
Набери меня как соскучишься
а ведь кто-то думает о тебе в два часа ночи,
переходя дорогу, слушая музыку в пробке на светофоре,
не может отвести глаза, когда ты хохочешь,
как манерничаешь, смущаешься, умничаешь в разговоре.
а ведь для кого-то ты — первая мысль с утра сквозь сон,
когда солнце танцует по кухонным занавескам,
кто-то водит по твоей фотографии курсором,
перечитывает твою простенькую смску.
а ведь кто-то считает тебя лучшим, даже когда ты злишься, волосы ероша,
ты кому-то снишься, и эти сны ему не дают покоя,
а ведь кто-то замечает в тебе лишь хорошее,
когда тебе кажется, что ты ничего не стоишь.
а ведь кому-то ты до мурашек нужен,
только он боится в этом признаться на протяжении многих лет,
кто-то думает о тебе, размешивая сахар в кружке,
стирая тёплой ладонью лёд на автобусном стекле.
а ведь кто-то, вспоминает о тебе, идя мимо витрин и афиш,
когда ты смотришь в его сторону, не знает куда себя деть,
мечтает укрывать тебя одеялом, пока ты спишь,
остаётся мыслями рядом с тобой в комнате полной людей.
а ведь кто-то умиляется тому, как прядь на твой лоб падает небрежно,
и твоё присутствие его вгоняет в легкую дрожь,
улыбается, захлебываясь от приступа нежности,
как только видит, что ты идёшь.
а ведь кому-то в толпе чудится запах твоей кожи,
и в эти моменты у него содрогается всё нутро.
ищет твои черты в каждом втором прохожем,
ныряя в шумный вагон метро.
а ведь кто-то смотрит на тебя и не может наглядеться,
когда ты отводишь взгляд каждый раз,
ты даже не представляешь,
скольким людям ты разбил сердце,
и скольких,
сам того не замечая, спас.
Набери меня как соскучишься
а ты танцуй, моя девочка, когда плохо,
в любимом летнем платье в стиле бохо,
с бокалом хорошего каберне раскатисто хохочи,
держись подальше от неудобных туфель и глупых мужчин.
а ты танцуй, моя девочка, когда больно,
когда душа рвётся к морю или к Стокгольму,
а ты танцуй, моя девочка, в нахально-прозрачном боди,
в этой жизни, девочка, все проходит.
а ты танцуй, моя девочка, сохрани в себе эту нежность,
с босоножками в руке броди вдоль побережья,
меньше думай об упущенном и плохом,
меняй этот мир взглядом,
улыбкой,
крутым стихом.
а ты, танцуй, моя девочка, в сарафане в горошину,
а ты танцуй, моя девочка, в жизни бывает всякое,
самое время без слёз расставаться с прошлым,
через год и не вспомнишь тех,
о ком столько плакала.
а ты танцуй, моя девочка, когда бьют по живому,
однажды выдохнешь, проснёшься совсем сверхновой,
живи, как сердце тебе велит, да хоть безбожно ругайся матом,
удаляй груду смс,
так и не дошедших до адресатов.
а ты танцуй, забыв о всей жизненной канители,
ночуй в лучших отелях, заказывай пти-шабли,
в тебе многие нуждались,
тебя хотели,
а были ли те,
кто просто тебя берегли?
а ты танцуй, моя девочка, и всему вопреки сияй.
ну, а бог будет освещать твой путь звёздами из-за крыш.
пойми, что лучшая жизнь та —
которая твоя.
счастье придёт,
как только ты это уяснишь.
а ты танцуй, моя девочка, пусть остальные злорадствуют.
верь только поступкам, а не тому, что сказано.
в этой жизни ты просто должна быть счастлива.
а больше ты никому
ничем
не обязана.
Набери меня как соскучишься
Век Новейшей Поэзии запись закреплена
набери меня,
как соскучишься,
позвони, как устанешь от пробок и суеты,
расскажи о нелепых случаях,
этот мир прекрасен тем, что в нём существуешь ты.
позвони мне, когда накатит,
в мире, где расставаться — обычный ход вещей.
набери после шумной бессонной party
рассказать о том, как ты там вообще.
набери меня,
будто остался один лишь миг,
расскажи, что мир вдруг стал ужасно мал.
повзрослев, все меньше хочется истерик и интриг,
а хочется, чтобы кто-то просто понимал.
набери, если что-то закоротит в привычной схеме,
рассказать о том, что не приносят счастья деньги и пьедесталы,
погляди, мы становимся теми,
кем клялись, что никогда не станем.
набери рассказать о летнем звездопаде,
даже если мы превратились в холодных льдин,
если услышишь грустную песню по радио,
и что-то вдруг защемит в пустой груди.
набери меня,
несмотря на сетевые помехи,
если мы засыпаем под разными крышами,
дай я запомню твой голос, твои линии смеха,
вдруг больше не придётся тебя услышать.
набери меня,
если чувствуешь, что устал,
от унылых снобов, злых языков, лязгающих пастей,
расскажи, как сложно не возвращаться в те места,
где ты был когда-то ужасно счастлив.
когда надоест гулять по пустым проспектам,
вдоль билбордов, реклам и ярких витрин,
неважно с кем я,
неважно с кем ты,
ты же помнишь мой номер,
набери меня, набери.
ты звони, хотя бы изредка, например, по вторникам,
если вдруг услышишь где-то “only you”,
самое честное никогда не выходит в сборники,
не показывается по телеку,
не упоминается в интервью.
Набери меня как соскучишься
нелюбимого проще назвать «котик», «сладкий», «малыш»,
всяким слащавым бредом с приставкой «мой»,
но ему не захочется написать: «ты спишь?»,
простоять два часа, прощаясь, когда он провожает тебя домой.
нелюбимого не захочется пригласить на чай,
рассказать, как живёшь тут в плену забот,
только шепнёшь: «да, я тоже буду скучать»
и не переменишься в лице, когда он уйдёт.
нелюбимому проще написать: «целую. обожаю очень»
но не сойдёшь с ума от его родинки на шее или смеха,
не выбежишь, счастливая и дурная, в два часа ночи
в домашних тапочках на холод, если б он приехал.
о нелюбимом будешь говорить про сильное плечо,
про тонкий юмор, дорогой костюм, красивые глаза,
а что в любимом привлекает и влечёт,
не хватит слов толково рассказать.
про нелюбимого скажешь: «он лучший в мире»,
расскажешь про карьерный рост и про высокий чин,
а про любимого вообще не станешь комментировать,
любимого ты любишь без причин.
с любимым молчишь не с толком, и говоришь не с толком,
нервы ни к черту, думаешь как бы не ляпнуть лишнего,
с любимыми всегда дрожь в коленях, сидишь как на иголках.
только скажешь неброское: «знаешь, а ты мне снишься».
я хочу с ним кидаться друг в друга подушками,
говорить обо всём на свете честно и откровенно,
кусаться до боли, что-то шептать на ушко,
за столиком гладить его коленом.
в любимом любишь сложный нрав и вздорную натуру,
с ним вообще никогда не бывает скучно,
я хочу манерно язвить: «какой же ты все-таки у меня дурень»
на его «какая же ты, моя дорогая, сучка».
говорить ему: «эй, ты всё ещё дуешься на меня?»
ощущать его пальцы в танце своих волос,
целовать его, когда он небрит три дня
так, чтобы губы жгло, если сразу же выскочить на мороз.
стебать друг друга, но оставаться вместе.
слышать его: «ещё немного и я точно тебя убью»,
отвечать ему: «да, и ты меня тоже бесишь»
и это честнее всяких «люблю, люблю».
Набери меня как соскучишься
они друг другу не жених и славная невеста,
и вряд ли про них когда-то скажут, что они муж и жена,
но когда кто-то его спасает от края бездны,
он знает, что это всё она.
она немного серьёзней его и чуть ниже ростом,
они две абсолютные противоположности.
ему с ней никогда не бывает легко и просто,
и поэтому она в сотни крат дороже.
она всегда грустит, когда он напивается в хлам,
когда его руки устало тянутся к сигарете,
и в миг, когда рушится жизнь и наперекосяк идут все дела,
она одна,
кто даже ночью ему ответит.
он любит её, а она любит шоколад и книжки Мураками,
она снимает трубку и что-то щебечет ему сквозь сон.
когда её кто-то будит утренними звонками,
ещё не открыв глаза, она понимает,
что это он.
когда он тихо трётся об её щеку носом,
в миг отступают печали, сомнения, все вопросы,
он смотрит в глаза её, где лето, изумруд, цветущий лес.
она нужна ему, странная, вредная и несносная.
едва она о нём подумает,
он пишет ей смс.
если он попросит, она приедет к нему через сотни станций,
минуя обстоятельства, километры и города,
он умеет заставить её искренне рассмеяться,
когда ей хочется зарыдать.
он целует её непошло, с нежностью где-то у виска,
он ей далеко не муж, не жених, не брат,
но она настолько до боли ему близка,
словно бог её сделал и впрямь из его
ребра.
она одна, что его принимает, когда он на взводе,
её голос выводит его из тоски кромешной,
и когда от него все почему-то уходят,
она единственная,
кто остаётся его утешить.
она ему не жена, не любовница, не сестра, не мать,
ему хочется верить, что судьба вручила её для счастья.
она умеет так крепко его обнять,
что всё остальное забывается в одночасье.
неважно, кем она ему дана — дьяволом или богом,
это не любовь, про которую все пишут и поют,
но если будет нужно,
он убьёт за неё любого,