мама верит в меня больше чем церковь
Почему ты не ходишь в церковь.
А что если постараться сказать себе об этом правду?
 |
Каждый раз, когда ты в воскресенье или в праздничный день не идешь в церковь, ты принимаешь очень важное, может быть, самое главное в своей жизни решение. Оно относится не только к твоей сегодняшней жизни, но и к вечной.
Ты – крещеный человек. Слава Богу. Но если крещеный, это не значит, что место в раю тебе обеспечено. Такой взгляд – не православный, еретический. Ведь важно еще, как живешь, ходишь ли в храм, какие мысли тебя отводят от Церкви…
А ведь отводят именно мысли.
Это только кажется, что это твои мысли, ведь они в твоей голове. Но это не так. Мы говорим: «Мне пришла мысль». Вот именно – мысль пришла! Только вот – откуда? Есть мысли от Бога и есть мысли от лукавого. И те, и другие приходят в нашу голову, а мы говорим: «Я подумал».
Вот набор самых распространенных мыслей, преграждающих нам путь к Богу, в церковь.
«Но я же посещаю храм…»
Так зачастую, оправдывая себя, говорят люди, которые заходят в церковь время от времени – освятить куличи, запастись крещенской водой. Постоять на крестинах. Проводить покойника. Может быть, иногда поставить свечку, в каких-то особых случаях. И они искренне считают, что в церковь ходят.
Но сама Церковь так не считает.
Господь дал нам заповедь: Шесть дней работай, делай все дела твои, а день седьмой посвящай Богу.
День седьмой – это воскресенье.
Воскресение Христово – основа нашей веры. Только благодаря тому, что Спаситель пострадал за нас на Кресте и воскрес, мы, крещеные люди, имеем надежду на спасение.
А знаешь ли ты, брат, что существует правило святых отцов, по которому человек, который три воскресенья подряд не был на богослужении в храме, может быть отлучен от Церкви? Ведь он сам себя от Церкви отлучает.
Это понятно. Если у тебя по воскресеньям всегда есть какие-то дела помимо храма, это значит, что главная цель твоей жизни еще не в Церкви, а где-то в мiру с его целями и ценностями, порой чуждыми делу твоего спасения.
Всё живое растет постепенно и постоянно. И у нас не иногда, а постоянно живет душа. Она нуждается в постоянном питании и очищении. Питается она благодатью Святого Духа, которая нам подается прежде всего в православном храме. Тогда мы живем духовно, растем.
На работу мы идем, не задумываясь: идти? не идти? Как рабочий день – так встаем по будильнику, спешим ко времени. Если бы мы заходили туда несколько раз в год, разве могли бы мы сказать, что ходим на работу? И что бы мы заработали? А ведь это всё – в основном для тела. Но человек – это, прежде всего, его душа.
Или, если бы школьники лишь время от времени заходили в школу, чему бы они научились?
Церковь – это и труд, и учение. И, как всякий труд, как всякое учение, здесь нужны и время, и усердие, и упорство. Тогда будет толк.
А следовательно, в церковь ходить не обязательно. Он, мол, и так в душе.
Но ведь это же неправда.
Если бы действительно в нашей душе был Бог! Тогда бы мы стремились туда, где всё говорит о Боге, где славится Его имя, где находятся Его изображения, где Его особое присутствие, Его благодать. Тогда бы мы старались жить так, как Бог велит. А это Его воля – чтобы мы ходили в храм.
Церковь учит нас, что дьявол особенно боится крестного знамения, крещенской воды и Тела и Крови Христовых, которых мы причащаемся в церкви.
Преподобный Серафим Саровский, духовник Земли Русской, говорил:
– Кто причащается, на всяком месте спасен будет. А кто не причащается – не мню.
Каждому крещеному человеку необходимо регулярно приступать к таинствам исповеди и причащения Святых Христовых Таин. Ведь мы же регулярно моемся – очищаем свое тело. Не менее регулярно нужно нам очищать и свою душу. Церковь так и называется: духовная баня.
«Зрей! – говорит дьявол. – Зрей как можно дольше. Только ничего не делай для того, чтобы созреть». Не читай Евангелие, «Закон Божий», творения святых отцов. Не ходи в храм, не спрашивай ни о чем священников, хотя они поставлены Богом для того, чтобы помогать народу в его духовной жизни.
Этим приемом враг особенно любит ставить людям заслон на пути ко крещению и венчанию. «Я еще не пришел к этому».
Чтобы прийти, нужно идти. Ну, так иди.
«Не хожу в церковь, потому что это стало просто модой»
Не так давно одна молодая женщина, юрист по профессии, сказала:
– Я не хочу креститься, потому что это мода такая.
– А почему же вы в узких брюках? Разве это не стало модным в последнее время? – пришлось спросить у нее. – А то, что делали люди у нас на Руси тысячу с лишним лет, вы считаете чем-то мимолетным и изменчивым?
Вы – юрист, ваша профессия построена на логике. И вот видите, она перестает действовать в духовных вопросах. Почему? Потому что в жизни идет лютая духовная борьба за каждую душу, за мысли каждого человека. И нужно делать усилие для того, чтобы вырваться из этого плена мыслей на свободу, прийти к Богу.
Было бы просто прекрасно, если бы модным было верить в Бога, честно трудиться, уважать старших, защищать Родину, хранить семейную верность… Еще лучше – если бы эта мода не менялась от сезона к сезону. Что плохого в такой моде?
«В церковь стало ходить много людей напоказ: политики стоят со свечками в руках, бандиты, я не хочу им уподобляться»
Правильно, не уподобляйся. Уподобляйся множеству других людей, которые всегда скромно ходили в церковь, рискуя даже своим положением в советское время, исповедовались, причащались… Уподобляйся полководцам Суворову и Кутузову, Пушкину и Достоевскому, академикам Павлову и Виноградову, святым благоверным князьям Александру Невскому и Даниилу Московскому, преподобным Сергию и Серафиму, миллионам православных русских людей – они ведь ходили в церковь. Уподобляйся множеству наших современников, которые сегодня искренне молятся Богу, проливая невидимые мiру слезы (как писал Гоголь, который ходил в церковь) за наше страждущее Отечество и вымирающий без Бога, без молитвы народ.
«Нас не воспитывали в вере. Теперь уже поздно менять свое мiровоззрение»
Нет, не поздно. Менять его все равно придется: когда душа покинет тело, и мы увидим совершенно точно, что всё, что сказано в Библии, это правда. Что есть иной мiр, мiр ангелов и бесов, в котором нам нужно только одно: то, что щедро предлагала нам Святая Церковь все годы нашей здешней жизни. В этой жизни можно еще всё изменить и спасти свою душу. В будущей – будет только вечное раскаяние. Но тогда уже действительно будет поздно.
Первым вошел в рай благоразумный разбойник, который перед самой смертью, страдая на кресте за свои преступления, покаялся, исповедовал Господа – и получил от Него прощение и вечное спасение.
Значит, здесь, на этой земле, как бы мы ни жили до этого, никогда не поздно покаяться за всю прошлую жизнь и обратиться ко Господу.
«Я не знаю, как себя вести в церкви. А вдруг меня плохо встретят?»
Ничего страшного, это ненадолго. Потерпи. Улыбнись. Потрудись над собой (вот уже началась польза!) Скажи смиренно: «Простите, я тут еще ничего не знаю. Но я хочу узнать. Подскажите мне, пожалуйста…» Даже самые строгие бабушки от такого смирения, скорее всего, дрогнут, смягчатся – и замучают материнской заботой. Только не спеши во всем доверяться им, хотя это и покажется тебе более легким (легко – не всегда хорошо). По всем духовным вопросам обращайся к православному священнику. И очень скоро главное узнаешь.
Набирайся духовного опыта: любимый бесовской прием – делать из мухи слона. Тебе кто-то сказал одно какое-то слово (и сам, может, об этом уже пожалел), – а ты уже готов лишить себя постоянного, ничем не заменимого блага, дающего великую радость и пользу в этой жизни – и в будущем жизнь вечную. Разве это соизмеримо?
«Я не такой уж сильно верующий»
Ну, а тогда лучше места, чем церковь, тебе и не найти. Потому что здесь больше всего укрепляется вера. Мы все – в пути.
Нужно не жизнь подстраивать под свое маловерие, а веру свою укреплять.
«С кем поведешься, от того и наберешься», – говорит народ.
Поведешься с правдой, с истиной, с красотой, с чистотой, – станешь умнее и добрее, станешь чище и счастливее.
Молись, проси евангельской молитвой: Верую, Господи, помози моему неверию (Мк.9,24).
Господь поможет, Господь даст.
А верующему – всё возможно. Это тоже евангельская истина.
«На Бога надейся, а сам не плошай»
Точно так! Сам не плошай, трудись: молись, постись, ходи в церковь, делай ради Христа добрые дела… У христианина, который надеется на Бога, дел – невпроворот. И прежде всего – с самим собой. С греховными мыслями, чувствами, со своими лютыми страстями – болезнями души: гордостью, ленью, маловерием, гневом, сребролюбием, унынием, блудом, чревоугодием… Только поворачивайся!
И, конечно, занимайся своими обычными делами – перекрестившись, помолившись.
Если Господь благословит твои труды, всё будет спориться, всё успеешь, и всё пойдет на пользу. А без Бога можно весь день прокрутиться на одном месте, вечером оглянуться: куда день ушел? Непонятно.
Можно экономить минуты, а куда уходят десятилетия – не задумываться.
Когда ходишь в церковь, то не теряешь время, а экономишь его.
«А что в церкви делать?»
У каждого православного в церкви дел очень много.
Входя в храм (лучше – до начала службы), перекрестись, поклонись Господу, Матери Божией, всем святым. Поставь свечи: за здравие – перед иконами и за упокой – на канун, перед Крестом Спасителя. Подай записки с именами крещеных православных христиан – о здравии, о упокоении.
Выбери место в храме. Постарайся понять, куда и к Кому пришел, Кто тебя слушает, Кто тебя видит, в том числе все твои мысли.
С самого начала службы мы слышим призыв: Миром Господу помолимся. То есть, внутренним миром, тишиной души. Постарайся умирить свои мысли и чувства. Ты пришел говорить с Самой Любовью, с Богом. Не так давно почивший старец протоиерей Николай Гурьянов говорил:
– Какие вы счастливые, что вы верующие… Ласково разговаривайте с Господом, когда стоите на молитве.
Старайся ни с кем не беседовать – вслушиваться, вдумываться в то, что читают и поют. Со словами и песнопениями богослужения соединять свою мольбу, вливая ее в общую просьбу молящихся – от всея души и от всего помышления нашего, как призывает нас Святая Церковь.
Можно молиться и своими словами – о самом важном, самом сокровенном. У всех есть такие сердечные просьбы.
О чем мы говорим с Богом?
Прежде всего, мы Бога благодарим.
Вот для чего мы ходим в церковь – в первую очередь.
А что касается болезней и всяких бед, которые тоже совершаются в жизни, то это – не от Бога, это от нашей греховности и от дьявола.
Если бы не Господь, было бы неизмеримо больше горя. Мiр бы захлебнулся в нем.
Господь старается обратить всякое зло нам во благо. И мы можем Ему в этом способствовать, если не будем роптать, злиться, искать виноватых, унывать, а будем смиряться, каяться в своих грехах, терпеть, укрепляться в добре и благодарить Бога.
Никакое добро не бывает «само собой разумеющимся». Это всё – победа над злом в главной битве, которая и есть – жизнь.
«Слава Богу за всё», – сказал в конце своей жизни, среди скорбей, великий вселенский учитель и святитель Иоанн Златоуст.
Вторая наша просьба к Богу – о прощении грехов.
Все мы – грешные. И только Господь может нам прощать грехи, очищать наши души.
Третья просьба – о помощи Божией.
Все наши вопросы решаются прежде всего в церкви: государственные, семейные, медицинские, педагогические, финансовые, военные…
Генералиссимус А.В. Суворов учил своих солдат: «Молись Богу – от Него победа!»
У него не было ни одного поражения.
Мы ходим в церковь и просим помощи Божией не только для себя. Как и живем и всё делаем не только для себя, и не только своими силами. Мы молимся в церкви со всеми вместе о мире всего мiра. О Богохранимой стране нашей, о ее властях и воинстве. О своем городе или селе, и верою живущих в них. О изобилии плодов земных. О плавающих в море, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных. О всех прежде почивших православных христианах.
«Я такой грешный, куда мне еще в церковь?»
Представьте себе человека, который скажет: «Я такой грязный, куда мне еще в баню?»
А куда же тебе еще?
Вот только в церковь вам и надо, драгоценные грешники! Нагрешили с три короба – пора очищаться, омываться, набираться сил для борьбы с грехом, учиться, как это делать. Церковь – школа борьбы с грехом. А хуже греха ничего нет. От него все беды, все слезы. Грех хуже смерти. Смерти никому из нас не избежать, а вот умирать с нераскаянными грехами – не приведи Господь. Уж больно тяжко будет потом. Пока есть возможность, пока еще не поздно – надо бежать в церковь, не откладывать ни дня.
Вот тут и подстерегает еще один прием.
«У меня нет времени. Мне некогда»
Если перевести эти слова на язык честный, то получится: «Я считаю, что у меня есть дела поважнее».
Но это не так. Более важного дела, чем спасение души, у нас нет.
Если же быть еще честнее, то придется признать, что мы, к сожалению, предпочитаем хождению в церковь не только дела, но даже их отсутствие.
Разве мы не уделяем часы и дни телевизору, интернету, чтению газет, телефонным разговорам? Мы ведь не отказываемся от этого, потому что на это нет времени. А это, может, и не приносит никакой пользы.
Сколько у нас ежедневных не только бесполезных, но даже вредных занятий: мы осуждаем, обсуждаем других людей, перемываем косточки начальству, от чего оно нисколько не становится лучше, и нам не прибавляется. Более того, мы духовно беднеем: набираем себе грехов, делаем более строгим к нам Суд Божий. Ведь Господь сказал: Не судите, да не судими будете (Мф.7,2).
А есть занятие, которое всегда меняет и жизнь, и нас самих к лучшему – это молитва.
«Я не понимаю, что в церкви говорят»
Пришел, допустим, первоклассник в школу, посидел, послушал, что говорят на уроках, сказал: «Мне непонятно!» – собрал ранец и пошел домой: «Лучше останусь дошкольником».
В первом классе нам многое было непонятно из программы десятилетки. Но в школу мы ходили. Каждый день вставали по будильнику. Преодолевали свою лень. (Вот еще что маскируется под всеми этими вескими якобы «причинами»).
Изучать английский язык мы не бросаем, сказав: «Слишком много непонятных слов».
Так же и здесь. Начни ходить в церковь – с каждый разом будет понятнее.
Да ведь уже многое понятно. Господи, помилуй – понятно. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу – понятно. Пресвятая Богородице, спаси нас – понятно. В молитве Отче наш… всё понятно. А ведь это – главные молитвы. Если вслушиваться, будет понятно и многое другое, всё больше и больше.
Язык Богослужения – церковно-славянский язык – это особый язык. На нем легче всего говорить с Богом. Это великое наше сокровище. Полностью он непереводим, незаменим русским языком.
Богослужение воспринимается не только разумом. Богослужение – это благодать. Это особая красота. Богослужение обращено ко всей душе человека. Оно и для глаза, и для уха, и для обоняния. Всё это вместе питает душу человека, и душа меняется, очищается, возвышается, хотя разум и не понимает, что с ней происходит.
Никто не выходит из храма таким же, каким в него вошел.
Купи Евангелие, читай дома. На современном русском языке, современным русским шрифтом. Всё это сегодня, слава Богу, доступно.
Один молодой человек как-то сказал батюшке, что не может ходить в церковь, пока не поймет, что там происходит.
Батюшка спросил его:
– А ты понимаешь, как у тебя в животе пища переваривается?
– Нет, – чистосердечно признался молодой человек.
– Ну, тогда пока не поймешь, не ешь, – посоветовал ему батюшка.
«Не плачь»
«Полезен плач, растворенный упованием на Бога:
утешает душу, смягчает сердце,
отверзает его ко всем святым,
духовным впечатлениям»
свт. Игнатий (Брянчанинов).
«Поплачь»
Перед священником лежала девушка. Очень симпатичная девушка, вернее сказать, даже девочка лет четырнадцати. Она лежала в гробу в церкви, и священник готовился ее отпевать. Рядом стояли ее родители и рассказывали. Несчастный случай. Говорили, что Оля вместе с мамой и сестрой-близняшкой переходили железнодорожные пути, и она чуть отстала. Ее наушники почему-то в это время были у нее в ушах, а машинист не успел вовремя затормозить… Священник слушал слова матери, и ее боль передавалась ему. Как будто ком стал в его горле, а ему ведь еще надо было сказать слово утешения родителям и всем присутствующим и самому спеть отпевание за неимением хора. Священник выдержал паузу и начал говорить…
Нам надо произнести: «Поплачь», обнять человека и поплакать вместе с ним
Почему?
Бог, определяя момент смерти человека, заботится о том, чтобы человек достиг вечной жизни
Каждого человека Бог забирает из этого мира в наиболее подходящий именно для него момент
Все, что Бог ни делает по отношению к нам, делает для нашей пользы
Понять и открыть причину ранней смерти каждого отдельного человека невозможно. Это тайна, сокрытая в глубине Божественного Всеведения и недоступная для нашего рассудка, по крайней мере в земной жизни. Не нужно пытаться проникнуть в эту тайну: подобные попытки, оставаясь бесплодными, могут довести человека, потерявшего своего близкого, до сильнейшей печали и даже до отчаяния. Лучше в свете веры в Бога постараться осмыслить эту потерю, ибо только сердце верующего человека однажды, в тихую минуту грусти, сможет услышать утешительную весточку: «Не плачь, твой любимый со Мною».
Лишь в редчайших случаях человек заранее готов к смерти близкого. Гораздо чаще горе настигает нас неожиданно. Что делать? Как реагировать? Рассказывает Михаил Хасьминский, руководитель православного Центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семеновской (г. Москва).
Через что мы проходим, переживая горе?
Когда умирает близкий человек, мы ощущаем, что связь с ним рвется — и это доставляет нам сильнейшую боль. Болит не голова, не рука, не печень, болит душа. И невозможно ничего сделать, чтобы эта боль раз — и прекратилась.
Часто скорбящий человек приходит ко мне на консультацию и говорит: «Уже две недели прошло, а я никак не могу прийти в себя». Но разве можно прийти в себя за две недели? Ведь после тяжелой операции мы не говорим: «Доктор, я уже десять минут лежу, и ничего еще не зажило». Мы понимаем: пройдет три дня, врач посмотрит, потом снимет швы, рана начнет заживать; но могут возникнуть осложнения, и какие-то этапы придется проходить снова. На все это может уйти несколько месяцев. А здесь речь не о телесной травме — а о душевной, чтобы ее излечить, обычно требуется около года или двух. И в этом процессе есть несколько последовательных стадий, перепрыгнуть через которые невозможно.
Однако, как правило, достаточно нескольких вопросов, чтобы человек разобрался со своим чувством вины. «Разве вы хотели смерти этого человека?» — «Нет, не хотел». — «В чем же тогда вы виновны?» — «Это я послал его в магазин, а если бы он туда не пошел, то не попал бы под машину». — «Хорошо, а если бы вам явился ангел и сказал: если ты пошлешь его в магазин, то этот человек умрет, как бы вы тогда себя повели?» — «Конечно, я бы тогда никуда его не послал». — «В чем же ваша вина? В том, что вы не знали будущего? В том, что вам не явился ангел? Но при чем тут вы?»
У некоторых людей сильнейшее чувство вины может возникнуть и просто из-за того, что прохождение упомянутых этапов у них затягивается. Друзья и коллеги не понимают, почему он так долго ходит мрачный, неразговорчивый. Ему и самому от этого неловко, но он ничего с собой сделать не может.
А у кого-то, наоборот, эти этапы могут буквально «пролететь», но спустя время травма, которую они не прожили, всплывает, и тогда, возможно, даже переживание смерти домашнего животного дастся такому человеку с большим трудом.
Ни одно горе не обходится без боли. Но одно дело, когда при этом ты веришь в Бога, и совсем другое, когда ни во что не веришь: тут одна травма может накладываться на другую — и так до бесконечности.
Поэтому мой совет людям, которые, предпочитают жить сегодняшним днем и откладывают главные жизненные вопросы на завтра: не ждите, когда они свалятся на вас, как снег на голову. Разберитесь с ними (и с самими собой) здесь и сейчас, ищите Бога — этот поиск поможет вам в момент расставания с близким человеком.
И еще: если чувствуете, что не справляетесь с потерей самостоятельно, если уже полтора-два года нет динамики в проживании горя, если есть чувство вины, или хроническая депрессия, или агрессия, обязательно обратитесь к специалисту — психологу, психотерапевту.
Не думать о смерти — это путь к неврозу
Если в разговоре человек упоминает, что у него кто-то погиб, то ему отвечают: «Ой, извини. Наверное, тебе не хочется об этом говорить». А может быть, как раз наоборот, хочется! Хочется вспомнить об умершем, хочется сочувствия! Но от него в этот момент отстраняются, пытаются сменить тему, боясь огорчить, задеть. У молодой женщины умер муж, а близкие говорят: «Ну, не переживай, ты красивая, ты еще выйдешь замуж». Или сбегают как от чумной. Почему? Потому что сами боятся думать о смерти. Потому что не знают, что говорить. Потому что нет никаких навыков соболезнования.
Вот в чем главная проблема: современный человек боится думать и говорить о смерти. У него нет этого опыта, ему его не передали родители, а тем — их родители и бабушки, жившие в годы государственного атеизма. Потому сегодня многие не справляются с переживанием потери самостоятельно и нуждаются в профессиональной помощи. Например, бывает, что человек сидит прямо на могиле матери или даже там ночует. От чего возникает эта фрустрация? От непонимания, что произошло и что делать дальше. А на это наслаиваются всевозможные суеверия, и возникают острые, иногда суицидальные проблемы. К тому же, рядом часто оказываются также переживающие горе дети, и взрослые своим неадекватным поведением могут нанести им непоправимую душевную травму.
Но ведь соболезнование — это «совместная болезнь». А зачем болеть чужой болью, если твоя цель – чтобы тебе было хорошо здесь и сейчас? Зачем думать о собственной смерти, не лучше ли отогнать эти мысли заботами, что-нибудь себе купить, вкусно поесть, хорошо выпить? Страх того, что будет после смерти, и нежелание об этом думать включает в нас очень детскую защитную реакцию: все умрут, а я нет.
Стирайте суеверия из своего сознания
Я знаю, что на почту «Фомы» приходят сотни вопросов о суевериях. «Протерли памятник на кладбище детской одеждой, что теперь будет?» «Можно ли поднять вещь, если уронил на кладбище?» «Уронила в гроб платочек, что делать?» «На похоронах упало кольцо, к чему этот знак?» «Можно ли вешать фото умерших родителей на стене?»
Начинается завешивание зеркал — ведь это, якобы, ворота в другой мир. Кто-то убежден, что сыну нельзя нести гроб матери, а то покойнице будет плохо. Какой абсурд, кому же как не родному сыну нести этот гроб?! Конечно, ни к православию, ни к вере во Христа система мира, где случайно упавшая на кладбище перчатка являет собой некий знак, никакого отношения не имеет.
Думаю, это тоже от нежелания заглянуть внутрь себя и отвечать на действительно важные экзистенциальные вопросы.
Не все люди в храме являются экспертами по вопросам жизни и смерти
Для многих потеря близкого человека становится первым шагом на пути к Богу. Что делать? Куда бежать? Для многих ответ очевиден: в храм. Но важно помнить, что даже в состоянии шока надо отдавать себе отчет, зачем именно и к кому (или Кому) ты туда пришел. Прежде всего, конечно, к Богу. Но человеку, который пришел в храм впервые, который, может быть, не знает с чего начать, особенно важно встретить там проводника, который поможет разобраться во многих вопросах, не дающих ему покоя.
Этим проводником, конечно, должен бы стать священник. Но у него далеко не всегда есть время, у него часто весь день расписан буквально по минутам: службы, разъезды и много чего еще. И некоторые батюшки поручают общение с новопришедшими волонтерам, катехизаторам, психологам. Иногда эти функции частично выполняют даже свечники. Но надо понимать, что в церкви можно наткнуться на самых разных людей.
Это как если бы человек пришел в поликлинику, а гардеробщица ему сказала: « У тебя что болит-то?» — «Да, спина». — «Ну, давай я тебе расскажу, как лечиться. И литературу дам почитать».
В храме то же самое. И очень грустно, когда человек, который и так ранен потерей своего близкого, получает там дополнительную травму. Ведь, честно говоря, не каждый священник сумеет правильно выстроить общение с человеком в горе — он ведь не психолог. Да и не каждый психолог справится с этой задачей, у них, как и у врачей, есть специализация. Я, например, ни при каких обстоятельствах не возьмусь давать советы из области психиатрии или работать с алкозависимыми людьми.
Что уж говорить о тех, кто раздает непонятные советы и плодит суеверия! Часто это околоцерковные люди, которые в церковь не ходят, но заходят: ставят свечи, пишут записки, освящают куличи, — и все знакомые к ним обращаются как к экспертам, которые все знают о жизни и смерти.
Но с людьми, переживающими горе, надо говорить на особом языке. Общению с горюющими, травмированными людьми надо учиться, и к этому делу надо подходить серьезно и ответственно. На мой взгляд, в Церкви это должно быть целым серьезным направлением, ничуть не менее важным, чем помощь бездомным, тюремное или любое другое социальное служение.
Чего ни в коем случае нельзя делать — это проводить какие-то причинно-следственные связи. Никаких: «Бог ребенка забрал по твоим грехам»! Откуда вы знаете то, что одному только Богу известно? Такими словами горюющего человека можно травмировать очень и очень сильно.
И ни в коем случае нельзя экстраполировать свой личный опыт переживания смерти на других людей, это тоже большая ошибка.
Итак, если вы, столкнувшись с тяжелым потрясением, пришли в храм, будьте очень осторожны в выборе людей, к которым обращаетесь со сложными вопросами. И не стоит думать, что в церкви вам все что-то должны — ко мне на консультации нередко приходят люди, оскорбленные невниманием к ним в храме, но забывшие, что они не центр вселенной и окружающие не обязаны выполнять все их желания.
А вот сотрудникам и прихожанам храма, если к ним обращаются за помощью, не стоит строить из себя эксперта. Если вам хочется по-настоящему помочь человеку, тихонько возьмите его за руку, налейте ему горячего чая и просто выслушайте его. Ему от вас требуются не слова, а соучастие, сопереживание, соболезнование — то, что поможет шаг за шагом справиться с его трагедией.
Если умер наставник…
Часто люди теряются, когда лишаются человека, который был в их жизни учителем, наставником. Для кого-то это — мама или бабушка, для кого-то — совершенно сторонний человек, без мудрых советов и деятельной помощи которого сложно представить свою жизнь.
Когда такой человек умирает, многие оказываются в тупике: как жить дальше? На стадии шока такой вопрос вполне естественен. Но если его решение затягивается на несколько лет, это кажется мне просто эгоизмом: «мне был нужен этот человек, он мне помогал, теперь он умер, и я не знаю, как жить».
А может, теперь тебе надо помочь этому человеку? Может быть, теперь твоя душа должна потрудиться в молитве об усопшем, а твоя жизнь — стать воплощенной благодарностью за его воспитание и мудрые советы?
Если у взрослого человека ушел из жизни важный для него человек, который давал ему свое тепло, свое участие, то стоит вспомнить об этом и понять, что теперь ты, как заряженный аккумулятор, можешь это тепло раздавать другим. Ведь чем больше ты раздашь, чем больше созидания принесешь в этот мир — тем больше заслуга того умершего человека.
Если с тобой делились мудростью и теплом, зачем плакать, что теперь некому больше это делать? Начинай делиться сам — и ты получишь это тепло уже от других людей. И не думай постоянно о себе, потому что эгоизм — самый большой враг переживающего горе.
Если умерший был атеистом
На самом деле каждый во что-то верит. И если ты веришь в жизнь вечную, значит, ты понимаешь, что человек, провозглашавший себя атеистом, теперь, после смерти — такой же, как и ты. К великому сожалению, он осознал это слишком поздно, и твоя задача теперь — помочь ему своей молитвой.
Если ты был близок с ним, то в какой-то степени ты — продолжение этого человека. И от тебя теперь многое зависит.
Дети и горе
Меня поразила одна история: у девочки умер папа, и ее учительница — хороший педагог, православный человек — сказала детям, чтобы они не подходили к ней, потому что ей и так плохо. А ведь это значит, травмировать ребенка еще раз! Страшно, когда даже люди с педагогическим образованием, люди верующие не понимают детскую психологию.
Дети ничем не хуже взрослых, их внутренний мир ничуть не менее глубок. Конечно, в разговорах с ними надо учитывать возрастные аспекты восприятия смерти, но не надо прятать их от скорбей, от трудностей, от испытаний. Их надо готовить к жизни. Иначе они станут взрослыми, а справляться с потерями так и не научатся.
Что значит «пережить горе»
Полностью пережить горе — это значит превратить черную скорбь в светлую память. После операции остается шов. Но если он хорошо и аккуратно сделан, он уже не болит, не мешает, не тянет. Так и тут: шрам останется, мы никогда не сможем забыть о потере — но переживать ее мы будем уже не с болью, а с чувством благодарности к Богу и к умершему человеку за то, что он был в нашей жизни, и с надеждой на встречу в жизни будущего века.