леди винтер графиня де ля фер миледи вас так много а меня так мало
Анна де Бейль, леди Кларик, Шарлотта Баксон, баронесса Шеффилд, графиня де Ла Фер, леди Винтер Видите — вас так много, а меня так мало.
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Правда жизни такова, что те люди, которые знают мало, говорят много, а те, которые знают много, предпочитают молчать.
Никогда ещё жизнь не была так драгоценна как сегодня, когда она так мало стоит.
На свете так много женщин, с которыми можно спать, и так мало женщин, с которыми можно разговаривать.
Чем больше в вас хорошего, тем меньше плохого вы видите в других.
Время — удивительная штука. Его так мало, когда опаздываешь и так много, когда ждешь.
Самое главное — не много думать, а много любить; поступайте так, это подтолкнет вас к счастью.
В жизни у меня было много неприятностей, большинство из которых так и не случились.
Быть леди — не значит носить красивые платья, быть леди — значит спокойно и с достоинством принимать удары судьбы, по мере сил помогать тем, кого любишь и не жаловаться, даже если кажется, что сил больше нет.
Говорить о том, что вы имеете реальную власть все равно как говорить о том, что вы настоящая леди. Если это произнесено вслух, это уже неправда.
Если вы хотите свободы и радости, неужели вы не видите, что этого нет нигде вне нас? Скажите себе, что это у вас есть — и это у вас будет! Действуйте так, как будто она ваша, и она будет ваша!
Леди винтер графиня де ля фер миледи вас так много а меня так мало
В защиту миледи
Милен Демонжо в роли Миледи в фильме «Три мушкетера: Подвески королевы» (1961)
У меня есть навязчивые фантазии.
Вот сижу я, к примеру, напротив нового знакомого в ресторане. Только что познакомились, щебечем. Сидим мы с пивом, хоть и трезвы. И вдруг я думаю: а что будет, если я вот сейчас возьму бокал пива — и выплесну ему в лицо?
Крик, визг. Возможно, меня даже ударят.
Или вот, допустим, в театре.
Идет опера. Все сидят, слушают, благоговеют. На сцене поют. Рядом в креслах — знакомые. И вдруг я встаю и кричу: «Вы все идиоты!»
Какая-то сновидческая косточка внутреннего темного человека мне подсказывает: будет гражданская казнь.
Только что расположенные ко мне знакомые, в этот театр меня пригласившие, отшатнутся, изменившись в лице («мы не с ним!», «не знаем его!»), певцы обескураженно замолчат, и вот ко мне уже бегут охрана и бабушки-контролерши.
В данном случае — в лицо Д’Артаньяну и трем его друзьям-мушкетерам. Благо Дюма давно уже умер и меня никто за это не поколотит.
Дело в том, что я всегда любил миледи из «Трех мушкетеров». И презирал этих четверых друзей. Вот такой вот каминг-аут.
В главе XXVII пьяный Атос рассказывает, как «один из его товарищей» в 25 лет влюбился в прелестную и умную 16-летнюю девушку, жившую вместе с братом-священником. Он женился на ней.
— Он мог бы поступить иначе, — говорит в третьем лице о себе трагический Атос в приступе пьяной откровенности, — например, взять ее силой: он же был полновластным хозяином этих мест.
То есть, наверное, уже так и делал, заметим мы в раздраженных скобках. Или, по крайней мере, не возмущался самой традицией. Считал это естественным. Ну люди же вещи. Что с ними церемониться?
— Но глупец! — восклицает Атос. — Мой друг был благородным человеком. Он предложил ей руку и сердце!
Мог бы обесчестить — не обесчестил. Какой молодец!
Но недолго музыка играла. Струнная.
Однажды во время азартной охоты жена товарища упала с лошади и лишилась чувств. Чтобы помочь ей, муж разрезал стеснявшее ее платье, увидел на плече клеймо в виде лилии и обомлел — так клеймились преступницы (воровки).
Стоп. Всего лишь воровки! Не убийцы. Не мучительницы. Не салтычихи из далекой России, которая издевалась над бесправными крестьянами, выжигая дворовым девкам глаза щипцами для завивки. Только воровки! Украла яблоко на рынке — клеймо. Прикарманила драгоценные церковные чаши — клеймо.
Может, ей есть хотелось? Может, она для бедных деньги воровала? Может, ее оклеветали? Он ее расспросил? Выслушал ее сторону? Нет. Взял и повесил потерявшую сознание любимую женщину на дереве, беспомощную, голую (разорвал платье полностью). Повесил живую. Как бы распял. Подходи, насилуй, издевайся, мучай, делай что хочешь.
Христианин! Набожный дворянин. Человек чести. Поскакал домой, сел у камина, открыл бургундское. Страдал. Тварь!
Бедная девушка каким-то чудом не умерла. Видно, жить хотелось. Распутывает веревки, добирается до безопасного места, непонятно каким образом выживает (ведь у нее нет ни денег, ни одежды — ничего!).
Встала на ноги. Смогла залечить шок, забыть свой ужас, унижение, сумела пробиться в люди. Умудрилась стать даже леди Винтер.
Но и тут доблестные мужчины не оставляют ее в покое.
Д’Артаньян, в которого влюбляется Кэтти, служанка миледи (наш бравый гасконец опять бессовестно пользуется любовью еще одной женщины, которая не стоит того, чтоб на ее права обращали внимание, это же просто сосуд для наслаждения, чашечка на ножках), перехватывает любовные записки миледи к некоему дворянину де Варду, а затем пишет ответ от его имени, назначая миледи встречу. (Подлог. Чистой воды подлог.)
И миледи дарит мнимому де Варду сапфировое кольцо. Атос узнает фамильную реликвию и советует немедленно бросить миледи. Д’Артаньян от имени де Варда пишет ей грубое письмо, тем самым отказываясь от дальнейших свиданий.
Опять остановим ретивых мушкетерских коней!
Перевожу на русский.
Человек обманным путем занимается сексом с женщиной, грациозно совершив по ходу мелкое бытовое преступление (заменив своим чужое письмо).
Совершает акт изнасилования. И если вы скажете, что она сама ему отдалась, то я спешу вас обрадовать. Изнасилование — это не только когда тебя бутылкой по башке треснули и в кусты отволокли.
Погнали и мы. Дальше.
Потом — после изнасилования — Д’Артаньян напишет ей грубое письмо. Опять же подложное. Не «извините», не «пардон», не «ай эм сори», не «ай бэг ё пАдон», а письмо, которое еще больше унизит бедную белокурую бестию.
После чего в главе VI миледи пригласит его к себе. Она попросит его отомстить оскорбившему ее де Варду (а разве у нее нет на это морального права?) и в виде аванса проведет с гасконцем ночь. И тут случится ужасное. Д’Артаньян — в глупой кошачьей расслабленности — признается миледи в том, что он и был тем самым фальшивым де Вардом. Правда, мило? Однако миледи почему-то так не посчитала.
В бешенстве она вскакивает с постели (а что ей делать? не в фейсбук же писать бежать!), Д’Артаньян пытается ее удержать за пеньюар (ну подумаешь, глупости какие, ты куда, курочка моя?), ткань пеньюара треснет, и на плече у миледи в рассветных сумерках Д’Артаньян в ужасе увидит клеймо. В форме лилии.
«Мало того что ты подло предал меня, ты еще узнал мою тайну? Ты умрешь!» — шипит миледи, после чего выхватывает кинжал. Однако Д’Артаньяну удается спастись.
…Помните, что кричала миледи в самой последней сцене своим мучителям, когда четверо бравых друзей (вместе со слугами за кадром и палачом, то есть всего девять человек) привели ее на берег дождливой реки убивать без суда и следствия?
От этого крика стынет кровь в жилах.
Как и от последующего:
— Д’Артаньян! Вспомни! Я же любила тебя.
Всего лишь один крик этой гениальной женщины, и он готов забыть обо всем: о Констанции, о плече, о лилии — обо всем. Потому что такая, видимо, сила была в ней. Такая тайна. Такая плещущая бездна любви и смерти.
…Помните, у нашего Федора Михайловича Достоевского есть похожая героиня? Настасья Филипповна. У нее тоже трудная и ломаная судьба. Растление в юности, роковые страсти вокруг потом.
Вот об этом и кричит леди Винтер. О том, что она французская Настасья Филипповна. О том, что ей страшно, стыдно и холодно стоять своими босыми ногами на глинистой французской земле. Что она сейчас умрет. И о том, что за всю ее жизнь так и не нашлось у нее ни одного князя Мышкина. Одни Рогожины кругом. Подметные письма, веревки и боль. И склянки со ждановской жидкостью. Возле ее тела, покрытого простыней. Чтоб отогнать трупный запах.
…Но самое прекрасное, как всегда, случается в конце.
Пока палач везет приговоренную (незаконным судом), мокрую от дождя обреченную миледи через реку (это река Стикс, неужели вы не видите эту параллель?) на остров, где собирается отрубить ей голову, отважная, упрямая девушка (а ей всего 26 лет) незаметно перетирает о топор веревку, которой связаны за спиной ее руки, и легко выпрыгивает на берег.
Она бежит по мокрой земле (идет дождь, гремит гром, сверкают молнии). Она бежит, как тогда, каким-то чудом освободившаяся от предательских мужских пут, которыми ничтожный муж Атос прикрепил ее, голую, к дереву, — бежит, зная, что у смертельно раненного животного есть только один путь к спасению: бежать.
Она бежит, и она прекрасна.
И вдруг она поскальзывается и падает.
Суеверная мысль вдруг поражает ее: она решает, что далекое небо отказывает ей в помощи, и миледи застывает в том самом положении, в каком упала: склонив голову и сложив руки.
То есть она еще и верит в Бога!
Тогда — с другого берега — мужчины в рейтузах и красивых ботфортах смогли, наконец, увидеть, как палач подошел к склонившейся молодой женщине, уже не ждущей пощады ни от кого — ни от людей, ни от неба, потому что кругом были одни враги («Я должна умереть», — прошептала она, но никто ее не услышал). Как медленно поднял обе руки. Увидели, как в лунном свете блеснуло лезвие его широкого меча. Как его руки резко опустились. Они услышали свист меча и последний крик жертвы.
Затем обезглавленное тело, когда-то бывшее чудесной смелой отчаянной женщиной, повалилось под ударом.
Был цветок, и нет его. Пела дикая хищная птица, белокурая сирена, и кончилась. Отлетела.
Палач отстегнул свой красный плащ, разостлал его на земле, положил на него труп, бросил туда же голову, связал плащ концами, взвалил его на плечо и опять вошел в лодку.
Выехав на середину реки, он остановил лодку и, подняв над водой свою ношу, крикнул громким голосом:
— Да свершится правосудие Божие!
С этими словами он опустил труп в глубину вод, которые тотчас сомкнулись над ним…
…О дивная, нежная, самая лучшая, девочка моя.
Леди Кларик, Шарлотта Баксон, баронесса Шеффилд, леди Винтер, графиня де Ла Фер.
Леди винтер графиня де ля фер миледи вас так много а меня так мало
Вот то что вспомнилось. Вообще фильм построен полностью на этих фразах))
«Прощайте и вы Атос. Не могу сказать, что всегда был доволен вами, вы слишком много ошибались, вы слишком много пили. Да, для Атоса это было слишком мало, а для графа де Ла Фер. Ну, выпьете последний бокал и с Богом. «
«. мы оба жили до сих пор только потому, что считали друг друга умершими. Ведь воспоминания не так стесняют, как живое существо, хоть иной раз воспоминания терзают душу. «
«О, и эти слова мне по душе. Сударь, я очень люблю людей вашего склада и думаю, что мне приятно будет впоследствии беседовать с вами, если конечно мы. я не убью вас сегодня.»
«Арамис, сломайте Вашу шпагу. Так надо. Я ТАК ХОЧУ. «
«Вы сделали то, что должны были сделать, д’Артаньян, но может быть, вы совершили ошибку. «
«Ты что грустишь, оплакивая грёзы,
И что влачишь безрадостный удел. «
«. для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер, слишком мало. «
«Смеется над конем тот, кто не осмеливается смеятся над его хозяином»
«- Смеюсь я редко, но надеюсь сохранить за собой право, смеятся тогда, когда захочу!
— А я не позволю, смеятся Вам тогда, когда я этого не желаю!»
«Негодяй, подлец! Тысяча чертей! На этот раз, ты от меня не уйдешь!»
«Я Вам уши на ходу отрежу!»
«Один за всех! И все за одного!»
«- А мне нравится.
— ИДИОТ! Наверх давай!»
«Я задержу их! Ничего! Один за всеХ!»
«Я прибыл первым и не пойду вторым!»
«Как? Вы еще живы, г-н де Жюссак?»
«Уж теперь, господа, вам меня не остановить, я у цели!»
«Я разнесу этот монастырь!»
«Клянусь честью, мне не по душе, эта дурацкая война, в которой фрунцузы почему-то убивают и калечат французов, а собственно из-за чего? Почему я должен убивать этих еретиков-гугенотов, все преступление которых, состоит только в том, что они поют по французки «Псалмы», которые мы поем по латыне?»
«Простите дорогой друг, мне нельзя пить много вина, когда я выпью, начинаю рассказывать какие-то страшные истории. Пойдемте-ка вниз, наши друзья уже заждались нас»
«Что ж граф? Не муж и не вдовец. Обоих в омут. И конец. «
«Неужели вы покините такого обоятельного мужчину?»
«Жизнь пуста, если в ней нету подвигов и приключений!»
«Эй вы, господа, я не ослышался, кто-то хочет сделать дырку в уважаемом господине дЭрбле? Ну зачем же вы так? Я ведь только хочу узнать, кто хочет сделать дырку в господине дЭрбле? Черт вас возьми! Вы можете спокойно сказать, кому нужен аббат дЭрбле?»
«- Это твоя лошадь?
-Моя.
— Хорошо, Мадлен, я уехал! Пшел вон!
-Позвольте, я же сказал, что это моя лошадь!»
И при этом сами напиваются хД))))
«- Мой юнный друг, графу совершенно излишне было так далеко ходить за примерами, поскольку он сам, всегда являлся для примером!»
«Никогда, клянусь перед Богом, моя шпага не скрестится с вашей, мы жили вместе, вместе ненавидели и любили, вместе сражались и вместе проливали кровь. дАртаньян, я любил вас как сына. Портос мы 10 лет были рядом, Арамис также брат вам, как и мне. дАртаньян и Портос, что значит для вас Мазарини, что значит для нас Фронде и герцег, когда в опасности наша дружба? Простите меня, что я вчера скрестил шпагу с вашеми шпагами. Арамис просит также простить его. После этого ненавидьте нас, если сможете. Но клянусь, не смотря на вашу ненависть, я буду питать к вам чувство уважения и любви. А теперь, если наши старые друзья, этого хотят, хоть мы и не желаем этого, расстанемся навсегда!»
«А я, не в чем не клянусь! Я задыхаюсь от избытка чувств, черт возьми!»
Д’Артаньян и три мушкетера
Анна де Бейль, леди Кларик, Шарлотта Баксон, баронесса Шеффилд, графиня де Ла Фер, леди Винтер… Видите — вас так много, а меня так мало…
Download.
Вторая часть марлезонского балета.
Download.
Галантерейщик и кардинал — это сила!
Download.
Дерусь просто, потому что я дерусь.
Download.
…для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер слишком мало…
Download.
Завтра утром их будет двенадцать. Это сказал… Бекингэм.
Download.
Констанция, вы моя королева!
Download.
Ла Шене! Я здесь, Ваше Величество.
Download.
Лети, голубок, лети, а мы тебе крылышки подрежем…
Download.
Мы встретимся! Обязательно встретимся.
Download.
Нас будет трое, из которых один раненый; в придачу неопытный юноша, а скажут, скажут, что нас было четверо…
Download.
…но он не смыл ни грязи с вашей души, ни клейма с вашего тела.
Download.
Ну, вот мы и встретились, щенок…
Download.
Один за всех! И все за одного.
Download.
Один мой друг — граф де Ла Фер — влюбился в девушку — прелестную, как сама любовь.
Download.
Одно моё слово спасло Францию!
Download.
Первая часть марлезонского балета!
Download.
Так сколько же вам лет, дитя моё? Ах, много, сударь, много — восемнадцать!
Download.
Так что, значит больше мы никогда не встретимся вместе. Встретимся, друзья мои, обязательно встретимся.
Download.
Я задержу их, ничего! Вперёд! Один за всех.
Download.
Я тоже явился в Париж с тремя экю в кармане… и вызвал бы на дуэль всякого, кто осмелился бы мне сказать, что я не могу купить Лувр! У меня есть пять… экю…
Download.
Цитаты из фильма «Д’Артаньян и три мушкетера»
А вообще-то, мы мухи не тронули.
Арамис.
А вы говорите, что мы головорезы, сударь.
Портос.
А теперь, ехидна, когда я вырвал у тебя жало, кусайся, если можешь!
Атос.
— А что делает король? — Это самая слабая фигура: нуждается в постоянной защите.
Д’Артаньян, Ришелье.
Анна де Бейль, леди Кларик, Шарлотта Баксон, баронесса Шеффилд, графиня де Ла Фер, леди Винтер — видите, вас так много, а меня так мало…
Атос.
Бастилия! Срок заключения — лет сто!
Д’Артаньян.
Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, и в ваших жилах тоже есть огонь, но умнице фортуне, ей богу, не до вас, пока на белом свете, пока на белом свете, пока на белом свете, есть Гасконь!
П/ф.
Ваше высо-ко… преосвященство!
Бонасье.
Вот так вот, вуаля!
П/ф.
Все приходится делать самому!
Людовик.
Вы игрок, Д’Артаньян, азартный игрок!
Ришелье.
Господь, ты видишь это тело, в нем жил злодей и пасквилянт…
П/ф.
Д’Артаньян, эта дорога ведет к дому Бонасье, Лондон левее.
Портос.
Дерусь… просто потому, что я дерусь!
Портос.
Есть в графском парке черный пруд, там лилии цветут…
П/ф.
— Жизнь пуста, если в ней нет подвигов и приключений! — Вы правы, мой друг. Но жизнь бессмысленна, даже если в ней есть приключения.
Д’Артанъян, Атос.
— Завтрак под пулями? Это здорово! — Завтрак под пулями — это великолепно!
Портос, Арамис.
Запомните, Рошфор, для меня нет ничего невозможного.
Ришелье.
Как вы думаете, нас здесь прикончат или отведут за бруствер?
Арамис.
Как рада я, что с детства одно узнала средство…
П/ф.
Констанция, Констанция, Констанция.
П/ф.
Кто вы? Кто вы? Кто вы? Посланница вы рая, служительница ада? Ангел вы или демон? Кто вы?
Эпизод.
Кто же он, этот замечательный и остроумный автор, неуловимый настолько, что его нельзя посадить в Бастилию?
Ришелье.
Ла Шене. Ла Шене.
Людовик.
Леди Винтер, а что это вы всыпали в бокальчик?
Эпизод.
Лети, лети, голубок, лети, а мы тебе крылышки подрежем!
Бонасье.
Мне ваше имя — небесная манна, вашим величеством пусть вас зовет другой…
П/ф.
Мне не нужны академии. Любой гасконец с детства академик!
Д’Артаньян.
Мне не нужны деньги. Я собираюсь разбогатеть но не сейчас.
Д’Артаньян.
Мы едем в Лондон. — А почему не в Индию?
Д’Артаньян, Портос.
Нет такого народа, которого бы я не мог посадить в Бастилию.
Ришелье.
Ну какая же дама устоит против такого прекрасного бельканто!
Портос.
Ну, одного… я не возражаю. Но семь гвардейцев за два дня!
Людовик.
Один за всех! — И все за одного!
Атос, Портос, Арамис и Д’Артаньян.
Освежимся! Вот так. Сейчас я вытру. Сейчас будет все хорошо. Вот, красивый ты мой! Ну, какой хорошенький, а! Вот так. Массажик. Ну, готово.
Д’Артаньян.
Первая часть марлизонского балета!
Эпизод.
— Поговорили? — В шахматы играли!
Д’Артаньян, Портос.
Пожалуйста! Оно мне не нужно.
Эпизод.
Пора-пора-порадуемся на своем веку красавице и кубку, счастливому клинку. Пока-пока-покачивая перьями на шляпах, судьбе не раз шепнем мерси боку!
П/ф.
Приключения продолжаются!
Д’Артаньян.
Простите, милый друг, мне не хотелось, чтобы вы шли без меня — это бы было не по-товарищески.
Атос.
Пур ква па? Пур ква па? Почему бы нет.
П/ф.
— Речь идет о даме, которую вы скомпрометировали. — Вы. Мы скомпрометировали.
Арамис, Д’Артанъян.
С сегодняшнего дня хватит! Вы слышите, я говорю: хватит дуэлей! На сегодня… хватит дуэлей!
Людовик.
Святая Катерина, пошли мне дворянина…
П/ф. |
Сир, вы прекрасны, прекрасны!
Ла Шене.
— Так сколько же вам лет, дитя мое? — Ах, много сударь, много — восемнадцать!
П/ф.
Ты рогоносец, Бонасье! Ты рогоносец!
Бонасье.
— У господина Атоса пошаливает печень. — Ай-яй-яй-яй! И долго она будет шалить? — Кто? — Печень господина Атоса
Д’Артанъян, Бонасье.
У этих песен нет автора. Это так называемые уличные песни, их сочиняет толпа, народ, так сказать.
Рошфор.
Ужас в том, что вчера ночью я не дождался вас в своей палатке.
Людовик.
Усы и шпага — все при нем!
П/ф.
— Что вы сделали, чтоб я познакомился с автором? Ну! Что вы сделали, Рошфор? — Вам знаком автор, ваше преосвященство. — Вот как! А почему же он до сих пор не в Бастилии?
Ришелье, Рошфор.
— Это пешки. Они ходят только вперед. Это фигуры. Они ходят по-разному. Это королева. Она ходит как угодно. — Кому угодно? — Тому, кто играет.
Ришелье, Д’Артанъян.
— Я вас съем. — А я вас.
Ришелье, Д’Артанъян.
Я здесь, ваше величество!
Ла Шене.
Я не ангел и не демон, я сестра тебе, поверь!
Миледи.
— Я не сказала «да», милорд. — Вы не сказали «нет»!
П/ф.
Я спасу тебя, Франция! И голубю почты ее мы крылышки подрежем.
Бонасье.
— Я тоже явился в Париж с тремя экю в кармане и вызвал бы на дуэль всякого, кто осмелился бы мне сказать, что я не могу купить Лувр. — У меня есть пять экю.
Де Тревилъ, Д’Артанъян.