лечить меня вздумал вот тебе на
Миниатюра «Маяковский у психиатра»
Маяковский – Харламов (Х), психиатр – Батрутдинов (Б)
Б: Опачки! Здравствуйте Маяковский…
Х: Здравствуй, доктор белохалатный!
Б: Ну и на что жалуетесь?
Х: Жалоб захотел краснопролетарских? На тебе. (показывает фигу) Всем я доволен, благодаря партии!
Б: В принципе я уже начинаю понимать, в чем ваша проблема…
Х: Проблема моя в буржуях докторообразных, Кровопийцах, одинаково разных.
Б: Историю болезни принесли?
Х: Вот тебе мой ответ краснопролетарский, да получи ты шиш на постном масле. (показывает фигу)
Б: Извините, а это у вас давно уже?
Х: А вот тебе кукиш накося выкуси-ка. (показывает фигу)
Б: Вы у какого доктора до этого лечились?
Х: У доктора Муратова.
Б: Вот, можете же нормально разговаривать!
Х: Нормально разговаривать – пролетариев черта, Лечить меня вздумал?! Вот тебе, на. (показывает фигу)
Б: Лечить! У вас хоть деньги есть на это лечение?
Х: Деньги свои переплавим на пули, не деньги тебе, а нашу пролетарскую дулю. (показывает фигу)
Б: Да что вы себе позволяете?!
Х: Не нравится тебе шиш исконно русский? Вот тебе фак загранично-буржуйский. (показывает фак)
Б: Господи, да что же это такое то!
Х: А вот тебе, на! (показывает фигу) Сам придумай что это!
Б: Я сейчас охрану позову!
Х: Жируешь, собака? Охрану завел розовобицепсовую?!
Б: Слушайте, валите отсюда! Вот… Заплатите за прием и все. Лечить я вас не собираюсь!
Х: На деньги мои рот разинул, буржуй? Разевай пошире, вот тебе х….
Б: О господи!
Лечить меня вздумал вот тебе на
« Маяковский у психиатра ( Г.Харламов и Т. Батрутдинов)
Добавлен: 10 ноября 2007
Б: Опачки! Здравствуйте Маяковский…
Х: Здравствуй, доктор белохалатный!
Б: Ну и на что жалуетесь?
Х: Жалоб захотел краснопролетарских? На тебе. *
Всем я доволен, благодаря партии!
Б: В принципе я уже начинаю понимать, в чем ваша проблема…
Х: Проблема моя в буржуях докторообразных,
Кровопийцах, одинаково разных.
Б: Историю болезни принесли?
Х: Вот тебе мой ответ краснопролетарский,
Да получи ты шиш на постном масле. *
Б: Извините, а это у вас давно уже?
Х: А вот тебе кукиш накося выкуси-ка. *
Б: Вы у какого доктора до этого лечились?
Х: У доктора Муратова.
Б: Вот, можете же нормально разговаривать!
Х: Нормально разговаривать — пролетариев черта,
Лечить меня вздумал?! Вот тебе, на. *
Б: Лечить! У вас хоть деньги есть на это лечение?
Х: Деньги свои переплавим на пули,
Не деньги тебе, а нашу пролетарскую дулю. *
Б: Да что вы себе позволяете?!
Х: Не нравится тебе шиш исконно русский?
Вот тебе фак загранично-буржуйский. ( показывает фак)
Б: Господи, да что же это такое то!
Х: А вот тебе, на! * Сам придумай что это!
Б: Я сейчас охрану позову!
Х: Жируешь, собака? Охрану завел розовобицепсовую?!
Б: Слушайте, валите отсюда! Вот… Заплатите за прием и все. Лечить я вас не собираюсь!
Х: На деньги мои рот разинул, буржуй?
Разевай пошире, вот тебе х.
Б: О господи!
Лечить меня вздумал вот тебе на
Галыгин и Харламов миниатюра «Археолог»
Гарик: здравствуйте, дорогие друзья. Мы ведем свой репортаж с Манежной площади, где уже пятый год идут раскопки, раскопки, раскопки! Мы сейчас берем интервью у человека, который организует эти раскопки, человек, который обладает такими замечательными призами как золотой череп 98 и бриллиантовые мощи 45. Человек известный конечно же, Иван Сергеевич Копай у нас сегодня в гостях! Здравствуйте!
Вадим: есть у меня один могильничек…
Гарик: секундочку Иван Сергеевич, подождите, не кричите, давайте я вам задам вопрос. Иван Сергеевич, вот вы ищите, ищите, ищите, вы находили какие-нибудь кости, может, какие-нибудь мощи?
Гарик: очень интересно
Вадим: очень интересно. В неестественной позе ест, и, что интересно, он, мы считаем, умер насильственной смертью
Гарик: что вы говорите! Видимо что-то случилось
Вадим: видимо что-то случилось! У него под глазом царапина, а в жопе кол
Вадим: а вот есть у меня один могильничек…
Гарик: подождите с могильничком! Видимо что-то случилось…
Вадим: видимо что-то случилось…
Гарик: хорошо, вот вы ищите, а может быть, вы находили, может быть какие-нибудь летописи, может, какие-то письмена?
Вадим: вы знаете, мы ищем, и находили какие-то летописи и письмена. Что интересно, около этого мужчины, у которого в жопе кол, кстати, кол выполнен из породы древнего вазелинового дерева. Мы думаем, что раньше было много вазелиновых рощ, по ним гуляли вазелиновые люди, животные… не важно! Есть у меня один могильничек!
Гарик: Иван Сергеевич, подождите, про письмена…
Гарик: подождите, Иван Сергеевич, скажите, а почему вы решили, что это именно тот человек, у которого кол в жопе, именно он писал эти письмена?
Вадим: все очень просто: потому что на конце кола из вазелинового дерева старинные чернила.
Гарик: ага, все ясно. Это он писал. Замечательно. Скажите, Иван Сергеевич, может быть вы находили может какие-нибудь ритуальные, может быть какие-нибудь ритуальные места, может быть проведения вызывания каких-нибудь богов?
Вадим: вы знаете, на самом деле мы находили иногда какие-то ритуальные места и места вызывания богов
Вадим: мда, что интересно, агнцы…
Гарик: очень интересно!
Вадим: может это не ритуал, а старинное баловство, но это очень интересно. Видимо, что-то случилось… но! Есть у меня один могильничек…
Гарик: Иван Сергеевич, подождите с могильничком! Скажите, а может быть вы находили какие-нибудь может сцены из жизни?
Вадим: да, по правде говоря, мы находили какие-то сцены из жизни…
Гарик: именно это я и хотел спросить!
Гарик: ага, на несколько тысяч лет опоздала. Хорошо, Иван Сергеевич, один из предпоследних вопросов: может быть вы находили какие-нибудь племена?
Вадим: да, мы находили какие-то племена. Что ука
Батрутдинов : Оп-пачки! Здравствуйте, Маяковский, здравствуйте!
Харламов : Здравствуй, доктор, белохалатный!
Батрутдинов : Ну, и на что жалуетесь?
Харламов : Жалоб захотел, краснопролитарский?! На, тебе! (тычет фигой в нос)Всем я доволен, благодаря партии!
Батрутдинов : Ну, в принципе, я уже начинаю понимать, в чём ваша проблема.
Харламов : Проблема моя в буржуях докторообразных, в кровопийцах одинаково-разных! (плюёт в лицо)
Батрутдинов : Историю болезни принесли?
Харламов : А вот, тебе, мой ответ, краснопролитарский. Да получи, ты, шиш на постном масле!
Батрутдинов : Погодите, у вас это давно вообще?
Харламов : А вот, тебе, кукиш накуси выкуси-ка!
Батрутдинов : Слушайте, вы у какого доктора до этого лечились?
Харламов : У доктора Мурадова.
Батрутдинов : Вот! Можете же нормально разговаривать!
Харламов : Нормально разговаривать пролитариев черта. Лечить меня вздумал?! Вот, тебе, на! (тычет фигой в нос)
Батрутдинов : Лечить! У вас, хоть есть деньги на это лечение?!
Харламов : Деньги свои переплавим на пули! Ни денег, тебе, а нашу пролитарскую дулю! (тычет фигой в нос)
Батрутдинов : Да, что, вы, себе позволяете?!
Харламов : Не нравится шиш исконно-русский? Вот, тебе, фак загранично-буржуйский! (тычет в нос)
Батрутдинов : Господи, да, что же это такое?!
Харламов : А вот, тебе, сам придумай, что это!
Батрутдинов : Слушайте, я сейчас охрану позову!
Батрутдинов : Жируешь, собака! Охрану завёл розово-бицепсовую!
Батрутдинов : Слушайте. валите отсюда! Вот. заплатите за приём. и всё. лечить я вас не собираюсь! Идите отсюда!
Харламов : На деньги мои рот разиул, буржуй?! Разевай пошире. вот, тебе, х**!
Батрутдинов : Пошёл вон, скотина!
Гарик «Бульдог» Харламов и Тимур «Каштан» Батрутдинов
Тимур : Корней, вот скажите, с чего началось ваше творчество?
Тимур : Вот скажите, как вам пришло в голову, как вы могли вообще написать вот это вот «Тараканище»?
Вадим : Все очень просто! Сижу я как-то под чудо-деревом…
Тимур : Ну, понятно, да.
Вадим : Посидел чуть-чуть, а тут таракан. Ну, я чё делаю? Беру лупу и начинаю наблюдать за тараканом, изучать его… ну…
Тимур : Интересно, интересно! Это очень интересно. А как вы написали «Бибигон и Брундуляк»?
Тимур : А, ну, би, ну, понятно. Ну а вот этот вот индюк Брундуляк?
За столом сидят два завсегдатая этого вертепа: Гарик «Бульдог» Харламов (родился 29 февраля 1980 года втайне от родителей) и Тимур «Cashtan» Батрутдинов (в пять лет играл депрессивный рок в Махачкале). У Гарика звонит телефон. На руке, держащей трубку, манерно оттопыривается мизинчик, а парень оттопыривается перед родителями:
— Але, мам, привет! А, пап, ты? Привет! А, мам, ты? Привет. Ну, у вас с папой просто голоса похожи, да я еще нажрался немного. Выпил там, покурил че-то. Здесь, в Москве, принято. Да, да. Слушай, мам! Пап! Мама?! Да, мам, привет! Да, я в Москве живу теперь, ага. Да, ну как мы с тобой мечтали. Мечтали мы с тобой, а живу я! Га-га-га! Ну да, я работаю. Работаю, конечно! Я — актер! Да, я в фильмах снимаюсь разных. Правда, фильмы только в Германии показывают, и Москве не показывают. Ну. дорого для Москвы. Да, осталось найти только порнорежис. а-а-а. парни. парня-режиссера, да. Как фильм называется? «Гладиатор»? Ну конечно, я в главной роли, мам. Ну, конечно, в шлеме, щас без шлема вообще никуда нельзя. Понятно, что побеждаю всех, потом меня несколько раз побеждают, мы там друг друга побеждаем несколько раз, сорок минут, Ну вообще фильмов много щас хороших, вот, например, «Чук и Гек». Нет, мам, не детский. Ну, там это. про двух друзей. Они там друг друга побеждают, в шлемах. А еще нот «Властелин колец. Возвращение короля». Король там тоже побеждает через кольца разные там. особые предметы все. Ага. Гараж снимаем щас. Нет, мам, для съемок «Властелина колец» гараж снимают, там массовые сцены. Кто снимается там? Ну я, Чук и Гек, Гладиатор — все знакомые. Мы — все знакомые там, хорошо друг друга побеждаем. Да. «Два орешка для Золушки»? Нет, мам, два. Там три по сценарию не получается. Да, другой Ильич. Нет, мам, у нас он другой. Есть, конечно, сцена на броневике. Ну почему в шлеме? В кепке. Просто маленький актер, в шлем не пролез — кепочку надели. Да, «Человек-паук-2» — там человек паука два раза побеждает. Ну, так, интересно, в общем. Ну все, мамуль, давай! Я тебя целую! Папу позови, пожалуйста. Пап, ты, точно? На маму голос похож — просто с ума сойти! Ну все — я в Москве живу. Ага. Все — актер. А ты чего делаешь? Футбол смотришь? Ну и кто кого побеждает там? В шлемах?
За соседним столиком подвыпивший профессор рассказывает Тимуру и Гарику, как сегодня прошел экзамен:
«В аудиторию вошел один из преподавателей вместе со студентом.
— Так, дорогая комиссия, сейчас подойдет студент хороший. Я с ним позанимался там по разным предметам. Иванов, подходите сюда, пожалуйста. Так. Вот Иванов, посмотрите, пожалуйста, замечательный парень, знает все прекрасно. Вы выучили все, я надеюсь?
Иванов сделал жест пальцами, помызгав воображаемые деньги, на что преподаватель сквозь зубы процедил:
— Не показывайте при всех, пожалуйста. Так, запомните, ему сейчас пару вопросиков, а потом по общей программе пройдемся. Так, Иванов?
— Да, да, понял, — испуганно произносит Иванов.
Иванов испуганно смотрит на препода, а потом удивленно спрашивает:
— «Я помню. » — подсказывает препод строку. — Ты помнишь? «Я помню».
Студент мычит что-то нечленораздельное, делая вид, что читает, а препод подсказывает:
— «Я помню чудное мгновенье. » Перед кем?
— Нет, перед тобой! Перед тобой что случилось? Явилось.
Нянька
Что ж чесать-то, старый черт,
Коли лысину печет?!
У тебя ж тут кажный волос
Надо ставить на учет.
И на кой тебе нужна
В энтом возрасте жена?
Ведь тебе же, как мужчине,
Извиняюсь, грош цена.
Царь
Хоть волосьев я лишен,
А жениться я должон!
Шах персидский тоже лысый,
А имеет сорок жен!
Я ж хочу всего одну
Завести себе жену!
Нешто я в интимном смысле
И одну не потяну.
Нянька
Дак у шаха-то, видать,
Есть и силушка, и стать,
А тебя, сверчок ты дохлый,
С-под короны не видать!
У тебя в твои лета
Сила все ж таки не та!
Поберег бы ты здоровье,
Ведь тебе уж больше ста.
Царь
Эка важность – больше ста!
Лишь бы кровь была густа!
Говорят, любви покорны
Все буквально возраста!
Так что, нянька, хошь не хошь,
А и я на дело гож!
Коли все любви покорны,
Дак и я покорный тож.
Нянька
Ты, дружок, из тех мужей,
Что безвреднее ужей:
Егозят, а не кусают,
Не сказать ишо хужей!
Чтоб чужую бабу скрасть,
Надо пыл иметь и страсть!
А твоя сейчас задача –
На кладбище не попасть.
Царь (Генералу)
Ну а ты чаво молчишь
Да медальками бренчишь?
Аль не видишь, как поганют
Государственный престиж?
Нянька гнет меня в дугу,
А министер – ни гугу!
Ты у нас по обороне,
Вот и дай отпор врагу.
Генерал
Дак ведь бабьи-то суды
Про мужчин всегда худы!
Ты в себе не сумлевайся,
Ты любовник хоть куды!
Гордый профиль, твердый шаг,
Со спины – дак чистый шах!
Только сдвинь корону набок,
Чтоб не висла на ушах.
Царь (Няньке)
Вот министер мне не враг,
Все как есть сказал без врак,
А ведь он мужик неглупый,
Не гляди, что он дурак.
От тебя ж – один бедлам,
Стыд царю, конфуз послам!
Я давно антиресуюсь,
Ты не засланная к нам.
Не шпионь и не вреди,
А осмелишься – гляди:
Разговор у нас с тобою
Будет крупный впереди.
Скоморох-потешник
Едет царь к Мане – оказывать внимание. Сам в карете сидит, деколоном смердит, за царем свита – напудрена, завита, за свитою сундук – козинаки и фундук. Все честь по чести – едет царь к невесте.
Царь
По заданию царя
Федька отбыл за моря!
В обчем, я его отседа
Сплавил, проще говоря!
Чтоб не бедствовать одной, –
Становись моей женой!
А чаво. Мужик я видный
И на ласку заводной.
Маруся
Не успел ишо Федот
Шагу сделать от ворот,
А уж вороны слетелись
На Федотов огород.
Царь
Ты мне, девка, не дури!
Предлагают – дак бери!
Чай, к тебе не каждый вечер
Ходют вдовые цари.
Сей же час, я говорю,
Собирайся к алтарю!
Очумела от восторга,
Дак нюхни нашатырю!
Маруся
Ты уж лучше, государь,
За другими приударь!
Мне ж забота – ждать Федота
Да глядеть на календарь!
Царь
Полно, девка, – слухи врут!
Ждать стрельца – напрасный труд.
Он в каком-нибудь Гонконге
Жрет какой-нибудь гриб-фрут!
Ты сама, дуреха, взвесь:
Он-то там, а ты-то здесь!
Нет теперича Федота,
Был Федот, да вышел весь!
Маруся
Хоть секи меня бичом,
Хоть руби меня мечом, –
Все одно твоей супругой
Я не стану нипочем!
Царь
Ты, Марусь, меня не зли
И конфликт со мной не дли!
Мне намедни из Парижу
Гильотину привезли!
В свете сказанного мной –
Лучше будь моей женой!
У меня ведь тоже нервы,
Я ведь тоже не стальной!
Маруся
Уходи, постылый, прочь
И в мужья себя не прочь!
Не уйдешь – дак я могу и
Сковородкою помочь!
Царь
Ну-ко те, что у дверей, –
В кандалы ее скорей!
Энто что ишо за мода –
Сковородками в царей!
Вот помаешься в тюрьме –
И поправишься в уме!
Сколь ты, девка, не кобенься,
А поженимся к зиме.
Маруся
Изловить меня, балда,
Много надобно труда!
До свиданья, друг мой ситный,
Может, свидимся когда.
(Маруся превращается в голубицу и улетает.)
Скоморох-потешник
Проплавал Федот без малого год. Ел халву, ел хурму – а свое держал в уму! Чудес в мире – как мух в сортире, а нужного чуда – не видать покуда. Тревожится Федот – время-то идет! Решил без истерики – съезжу до Америки! Плывет Федот средь бескрайних вод, впереди – закат, позади восход. Вдруг средь похода – спортилась погода. Не было напасти – и на тебе, здрасьте, корабль – хрясь! – и распался на части. Стихла гроза – открыл Федот глаза: лежит на волне, невредимый вполне. Видит – островок торчит, как поплавок. Добрался до берега, думал – Америка. Вынул карту, сверил-ка – ан нет, не Америка! Остров Буян, будь он окаян, – может, в карте какой изъян?! Сидит Федот икает, в обстановку вникает…
Федот
Сколь по прихоти царя
Я не плавал за моря, –
Не видал паршивей места,
Откровенно говоря!
Ну и остров – прям тоска! –
Сплошь из камня и песка.
И доколь хватает глазу –
Ни речушки, ни леска!
Да оно бы не беда,
Кабы здесь была еда, –
Окажись тут лебеда бы,
Дак сошла б и лебеда.
Голос
Кто охочий до еды –
Пусть пожалует сюды:
У меня еды навалом,
У меня ее пуды!
Вот, к примеру, получи,
Прям из печки калачи,
Вот жаркое из индейки,
Вот компот из алычи!
Вот колбасы, вот сыры,
Вот полцентнера икры,
Вот карибские омары,
Вот донские осетры.
Лечить меня вздумал вот тебе на
Александр Николаевич Островский
(Драма в пяти действиях)
Савел Прокофьич Дико́й, купец, значительное лицо в городе [1].
Борис Григорьич, племянник его, молодой человек, порядочно образованный.
Марфа Игнатьевна Кабанова (Кабаниха), богатая купчиха, вдова.
Тихон Иваныч Кабанов, ее сын.
Варвара, сестра Тихона.
Кулигин, мещанин, часовщик-самоучка, отыскивающий перпетуум-мобиле.
Ваня Кудряш, молодой человек, конторщик Дико́ва.
Глаша, девка в доме Кабановой.
Барыня с двумя лакеями, старуха 70-ти лет, полусумасшедшая.
Городские жители обоего пола.
Действие происходит в городе Калинове, на берегу Волги, летом.
Между третьим и четвертым действиями проходит десять дней.
Общественный сад на высоком берегу Волги, за Волгой сельский вид. На сцене две скамейки и несколько кустов.
Кулигин сидит на скамье и смотрит за реку. Кудряш и Шапкин прогуливаются.
Кулигин (поет). «Среди долины ровныя, на гладкой высоте…» (Перестает петь.) Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Кудряш! Вот, братец ты мой, пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и все наглядеться не могу.
Кулигин. Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется.
Кулигин. Восторг! А ты: «нешту!» Пригляделись вы, либо не понимаете, какая красота в природе разлита.
Кудряш. Ну, да ведь с тобой что толковать! Ты у нас антик, химик!
Кулигин. Механик, самоучка-механик.
Кулигин (показывая в сторону). Посмотри-ка, брат Кудряш, кто это там так руками размахивает?
Кудряш. Это? Это Дико́й племянника ругает.
Кулигин. Нашел место!
Кудряш. Ему везде место. Боится, что ль, он кого! Достался ему на жертву Борис Григорьич, вот он на нем и ездит.
Шапкин. Уж такого-то ругателя, как у нас Савел Прокофьич, поискать еще! Ни за что человека оборвет.
Кудряш. Пронзительный мужик!
Шапкин. Хороша тоже и Кабаниха.
Кудряш. Ну, да та хоть, по крайности, все под видом благочестия, а этот, как с цепи сорвался!
Шапкин. Унять-то его некому, вот он и воюет!
Кудряш. Мало у нас парней-то на мою стать, а то бы мы его озорничать-то отучили.
Шапкин. А что бы вы сделали?
Кудряш. Постращали бы хорошенько.
Кудряш. Вчетвером этак, впятером в переулке где-нибудь поговорили бы с ним с глазу на глаз, так он бы шелковый сделался. А про нашу науку-то и не пикнул бы никому, только бы ходил да оглядывался.
Шапкин. Недаром он хотел тебя в солдаты-то отдать.
Кудряш. Хотел, да не отдал, так это все одно что ничего. Не отдаст он меня, он чует носом-то своим, что я свою голову дешево не продам. Это он вам страшен-то, а я с ним разговаривать умею.
Кудряш. Что тут: ой ли! Я грубиян считаюсь; за что ж он меня держит? Стало быть, я ему нужен. Ну, значит, я его и не боюсь, а пущай же он меня боится.
Шапкин. Уж будто он тебя и не ругает?
Кудряш. Как не ругать! Он без этого дышать не может. Да не спускаю и я: он – слово, а я – десять; плюнет, да и пойдет. Нет, уж я перед ним рабствовать не стану.
Кулигин. С него, что ль, пример брать! Лучше уж стерпеть.
Кудряш. Ну, вот, коль ты умен, так ты его прежде учливости-то выучи, да потом и нас учи! Жаль, что дочери-то у него подростки, больших-то ни одной нет.
Шапкин. А то что бы?
Кудряш. Я б его уважил. Больно лих я на девок-то!
Проходят Дико́й и Борис. Кулигин снимает шапку.
Шапкин (Кудряшу). Отойдем к сторонке: еще привяжется, пожалуй.
Те же, Дико́й и Борис.
Дико́й. Баклуши ты, что ль, бить сюда приехал! Дармоед! Пропади ты пропадом!
Борис. Праздник; что дома-то делать!
Дико́й. Найдешь дело, как захочешь. Раз тебе сказал, два тебе сказал: «Не смей мне навстречу попадаться»; тебе все неймется! Мало тебе места-то? Куда ни поди, тут ты и есть! Тьфу ты, проклятый! Что ты, как столб стоишь-то! Тебе говорят аль нет?
Борис. Я и слушаю, что ж мне делать еще!
Дико́й (посмотрев на Бориса). Провались ты! Я с тобой и говорить-то не хочу, с езуитом. (Уходя.) Вот навязался! (Плюет и уходит.)
Кулигин, Борис, Кудряш и Шапкин.
Кулигин. Что у вас, сударь, за дела с ним? Не поймем мы никак. Охота вам жить у него да брань переносить.
Борис. Уж какая охота, Кулигин! Неволя.
Кулигин. Да какая же неволя, сударь, позвольте вас спросить. Коли можно, сударь, так скажите нам.
Борис. Отчего ж не сказать? Знали бабушку нашу, Анфису Михайловну?
Кулигин. Ну, как не знать!
Борис. Батюшку она ведь невзлюбила за то, что он женился на благородной. По этому-то случаю батюшка с матушкой и жили в Москве. Матушка рассказывала, что она трех дней не могла ужиться с родней, уж очень ей дико казалось.
Кулигин. Еще бы не дико! Уж что говорить! Большую привычку нужно, сударь, иметь.
Борис. Воспитывали нас родители в Москве хорошо, ничего для нас не жалели. Меня отдали в Коммерческую академию, а сестру в пансион, да оба вдруг и умерли в холеру; мы с сестрой сиротами и остались. Потом мы слышим, что и бабушка здесь умерла и оставила завещание, чтобы дядя нам выплатил часть, какую следует, когда мы придем в совершеннолетие, только с условием.
Кулигин. С каким же, сударь?
Борис. Если мы будем к нему почтительны.
Кулигин. Это значит, сударь, что вам наследства вашего не видать никогда.
Борис. Да нет, этого мало, Кулигин! Он прежде наломается над нами, наругается всячески, как его душе угодно, а кончит все-таки тем, что не даст ничего или так, какую-нибудь малость. Да еще станет рассказывать, что из милости дал, что и этого бы не следовало.
Кудряш. Уж это у нас в купечестве такое заведение. Опять же, хоть бы вы и были к нему почтительны, нйшто кто ему запретит сказать-то, что вы непочтительны?
Борис. Ну, да. Уж он и теперь поговаривает иногда: «У меня свои дети, за что я чужим деньги отдам? Через это я своих обидеть должен!»
Кулигин. Значит, сударь, плохо ваше дело.
Борис. Кабы я один, так бы ничего! Я бы бросил все да уехал. А то сестру жаль. Он было и ее выписывал, да матушкины родные не пустили, написали, что больна. Какова бы ей здесь жизнь была – и представить страшно.
Кудряш. Уж само собой. Нешто они обращение понимают?
Кулигин. Как же вы у него живете, сударь, на каком положении?
Борис. Да ни на каком: «Живи, говорит, у меня, делай, что прикажут, а жалованья, что положу». То есть через год разочтет, как ему будет угодно.
Кудряш. У него уж такое заведение. У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на чем свет стоит. «Ты, говорит, почем знаешь, что я на уме держу? Нешто ты мою душу можешь знать! А может, я приду в такое расположение, что тебе пять тысяч дам». Вот ты и поговори с ним! Только еще он во всю свою жизнь ни разу в такое-то расположение не приходил.