Что такое цифровое рабство
Три угрозы цифрового рабства
В одном из эпизодов популярного сериала «Черное зеркало» люди изо всех сил пытаются повысить свой «социальный рейтинг», основанный на оценках других людей – тех, с кем они взаимодействуют в деловой и личной сфере, у кого покупают что-то или кому что-то продают, да просто случайно встречают на улице. Высокий рейтинг – это комфортная жизнь, качественный сервис и свобода выбора. Низкий – билет в ущемленную в правах когорту.
Картина пугающая. Тем более если учесть, что в Китае это уже отчасти так. Но ведь не только Китай – весь мир быстро движется к этой же модели. Отличия – только в акценте на предоставление финансовых и государственных услуг и выставление оценок (или рейтингов) провайдерами этих услуг.
Российский финансовый рынок в лидерах мирового цифрового банкинга наряду с Японией, Сингапуром, Норвегией, Испанией, Бельгией. А по мнению BCG, Россия – на 1-м месте в мире по бесконтактным платежам с помощью Apple Pay, Samsung Pay и подобных сервисов. Каждый год кратно растет и число онлайн-операций, и количество пользователей. Причем цифровая финансовая экспансия очень удобна для потребителей: кастомизированные услуги, комфортные экосистемы, где можно заказывать и оплачивать почти все, что угодно, в один клик, а в два клика – еще и кредитоваться под эти покупки с минимумом (или вообще отсутствием) документов.
Это диктатура. Вот как она будет устроена.
Финансовые структуры станут обладать подробнейшим цифровым профилем клиента, информация в котором будет далеко выходить за рамки базовых сведений. Все движения денег в рамках экосистемы (т. е. не только банковского аккаунта, как ранее), а также данные о передвижениях клиента, его взаимоотношениях с государством (статусы, ограничения, штрафы и санкции), активы, состав семьи и родственные связи, интересы, социальная активность будут анализироваться провайдером финансовых услуг. Добавим сюда перемещения в автомобиле и носимый гаджет для мониторинга здоровья. Бюро кредитных историй и их рейтинги в этой модели остаются лишь одним из множества источников мониторинга и анализа, поскольку банки и страховщики сами будут вполне способны составить полный аналитический портрет клиента с точки зрения рисков, структуры потребления, доходов и предпочтений.
Это дивный новый мир – низкие издержки оценки клиентов, колоссальные возможности big data, простейшая идентификация. «Плохие», рискованные клиенты платят больше за все либо ограничиваются в потреблении и финансовых сервисах. «Хорошие» получают бонусы, лучшие предложения и максимальный выбор. Вы не пьете, вовремя платите по счетам за коммуналку, аккуратно водите машину и у вас давление 120/80? Получайте пониженную ставку по кредитам и скидку на автокаско и страхование жизни. Сделали сегодня больше 10 000 шагов? Вот вам кэшбэк на счет. Подобные вещи банки пока применяют в качестве яркой маркетинговой акции, не более. Но очень скоро все это превратится в постоянно действующую систему поощрений и штрафов.
Минимизация мошенничества со стороны клиентов и экономия на аналитике позволяют снижать ставки и тарифы. Разве все это не звучит очень привлекательно? От потребителя требуется лишь раскрывать о себе максимальный объем информации и соглашаться на мониторинг. Уже сейчас, по данным Национального агентства финансовых исследований (НАФИ), более 75% клиентов в возрасте до 35 лет для большинства финансовых операций пользуются именно мобильным приложением банка. Пройдет буквально 2–3 года, и это ядро клиентской базы приблизится к 100%. Покупая онлайн основную массу товаров и услуг, люди дадут возможность экосистемам анализировать себя со всех ракурсов. Кстати, в этой же возрастной категории, от 18–34 лет, 88% опрошенных НАФИ считают, что получение госуслуг и подобных сервисов онлайн – самый удобный способ.
Но у удобства есть три угрозы.
Первая – это растущее могущество таких финансовых провайдеров (точнее, экосистем). Их будет немного, но они станут настолько сильными, что будут буквально определять качество жизни людей. Такая олигополия экосистем, конвергенция финансов, социального мониторинга, торговых площадок и соцсетей станет самой влиятельной силой в экономике.
Вторая угроза – возможные утечки информации, неправомерное ее использование, злоупотребление. Разумеется, позиция финансовых структур будет в том, что кибербезопасность обеспечена, а информация защищена надежно. Но это не так: киберриски растут, личные данные клиентов (а за ними и деньги) уходят мошенникам не только посредством механик «социальной инженерии» – 17% всех кибератак в мире приходится на финансовый сектор, эта доля растет, а при развитии экосистем будет расти еще быстрее. По данным регулятора, за 2019 г. в России общий объем хищений со счетов физических и юридических лиц с помощью электронных средств платежа составил более 6,4 млрд руб.
И третье. В этой модели человек дает согласие на пассивное наблюдение за собой и предоставляет все возможности для этого. Он не заполняет какие-либо формы и анкеты, не дает всякий раз согласие на учет информации. Единожды подтвердив свою готовность быть прозрачным, он уже не может снова выйти из-под яркого света.
Главная героиня того самого эпизода «Черного зеркала» доходит в финале до абсолютного ужаса минимального рейтинга, с которым фактически невозможно жить. В цифровом финансовом мире клиент не будет обладать правами на личное пространство и частную информацию. Конечно, он имеет полное право изначально сказать «нет» и даже аккуратно расставить галочки в графах отказов. Но тем самым он сразу минимизирует свой профиль. И это будет равносильно минимальной оценке его рейтинга.
Немного о «цифровом рабстве»
Журналист и общественник О.Туханина полагает, что никакого электронного концлагеря не может быть в принципе:
Когда я слышу слова «цифровое рабство», я хватаюсь за писто… Нет, пистолета у меня нет, разумеется. Я хватаюсь за смартфон. Смотрю на экран, и экран дружелюбно смотрит на меня. Не нужно вводить пароль. Ничего не нужно. Достаточно взять в руки и бросить взгляд. Срабатывает FaceID. Это означает, что я де-факто сдала свою биометрию устройству компании Эппл. Телефон узнает меня по лицу, Сири узнает меня по голосу.
Муж заплатил за него вовсе не две копейки. Сам. Никто его не принуждал. Даже я. Меня тоже никто ни к чему не принуждал. Сама внесла все свои данные. Где они там хранятся – Бог весть. Но удобно очень. «Сири, объясни мне, что такое «цифровое рабство»? «Вот что мне удалось найти в Интернете».
Люди, которые запугивают нас цифровым рабством, делают это преимущественно в социальных сетях. А эти сети, как уже давным-давно установлено, шпионят за своими пользователями, собирая о них всю возможную информацию.
Люди, которые говорят нам о цифровом рабстве, делают это с помощью компьютеров и смартфонов, а там (даже в самых бюджетных версиях) установлены сканеры ваших лиц или отпечатков пальцев.
С помощью вашего мобильника легко можно отследить ваши передвижения. Какой еще вам чип нужен? Ваши умные часы и умные браслеты знают о вас иногда больше, чем ваш лечащий врач. Ваш пульс, ваш кислород в крови, время и фазы вашего сна, даже ЭКГ – да, пока все примитивно, однако ж.
За все за это вы платите сами. Никто вас ни к чему не принуждает. Вы только спорите между собой, что лучше – сдать мобильнику ваш отпечаток пальца или же вашу физиономию. И какому мобильнику. То, что сдать нужно, давно уже не обсуждается. Это современный мир, детка, все очень удобно.
В продаже трекеры, которые призваны следить за вашими детьми, вашими собачками, вашими вещами. Они делают это только для вас или немножко для кого-то еще?
Города утыканы камерами. Сегодня они выписывают автоматически штрафы за превышение скорости, а завтра начнут штрафовать курильщиков, которые курят в неположенных местах. Такие программы разрабатывают, о них говорят.
Оплата по вашему лицу уже существует в ряде магазинов. Полный список всех ваших счетов, всех ваших дебетовых карт и кредиток вы найдете в личном кабинете на сайте налоговой службы.
Они там даже форму НДФЛ-3 собрались отменять. Нет в ней уже такой необходимости. Уж очень прозрачно все.
Недавно рассказали забавное. Может, миф. Типа, спецслужбы в одном мессенджере не справлялись с потоком информации. Тогда там придумали «секретный чат». И стали отслеживать только его. Ну, именно там граждане стали делиться самым насущным. Ха-ха, но очень похоже на правду.
Вы под колпаком уже двадцать лет. И колпак этот все прочнее с каждым годом. Зачем нужно палкой загонять вас в какой-то там цифровой концлагерь, если вы сами туда идете с песнями и плясками. Вдобавок, вы сами за все это и платите. И я плачу (вернее, на данном этапе – муж). Такое куда продуктивнее. Вы ж не хотите в таежный тупик к Агафье Лыковой? Не?
И чего? Теперь вдруг QR-коды переполнили чашу терпения?
Цифровое рабство, или Зачем нужно следить за россиянами
Принятие Госдумой РФ нового закона о всеобщей цифровизации населения всколыхнуло волну народного возмущения и породило ряд страхов. Один из которых — страх так называемого «цифрового рабства», когда каждый шаг человека отслеживается, и в случае необходимости любого из нас можно найти где угодно, когда угодно и выдернуть как морковку из грядки. В интересах государственной безопасности. Насколько оправданы эти страхи, насколько всё серьёзно? Копнём немного вглубь.
Придуманная независимость
В аналоговую эпоху — а приходится признать, что мы уже давно живём в цифровой — статистика, порождаемая человеком, была крайне скудной. И тем не менее, еще Ильф и Петров писали: «Статистика знает все… Известно, сколько какой пищи съедает в год средний гражданин республики. Известно, сколько этот средний гражданин выпивает в среднем водки, с примерным указанием потребляемой закуски… Как много жизни, полной пыла, страстей и мысли, глядит на нас со статистических таблиц!»
В наше время статистика перешла в аналитику больших данных: один человек ежедневно порождает эксабайты информации — что он смотрел в интернете, как долго, что его заинтересовало, с чем это связано, что он ел, как дышит, куда ходит, как быстро и с какой целью… Всё, буквально всё поддаётся измерению и исчислению, а кроме того — записывается. Вы просматриваете сайт? Специальная программа считывает, на каких словах фокусируется ваше внимание и составляет тепловую карту для формирования торгового предложения. Вы расплатились картой в магазине? Нейросеть вычисляет режим и состав вашего питания, может спрогнозировать развитие заболеваний, финансовую историю и выявить проблемы в семье. Вызов такси и посещение гипермаркета равноценны полному рассказу о себе.
Никогда такого не было, и вот опять
Было дело: в 2002 году диакон Андрей Кураев написал академику РАН, физику Эдуарду Круглякову странное письмо. И не потому странное, что представитель церкви обратился к представителю науки за помощью, а потому, что касалось оно крайне любопытного предмета. На стыке веков в России ввели штрих-код на товары, так называемый ЕАН-13. Ряд граждан усмотрел в нём наличие цифр 666, «числа зверя». И то, что помечено этим вот числом — принадлежит, следовательно, Сатане. Есть такие продукты нельзя, носить вещи нельзя, а самое страшное, что, якобы, вскорости штрих-кодами будут маркировать людей. Отдавая их во власть Преисподней.
Цитируем источник: «Уже несколько лет из-за этого [введения штрих-кода — прим. ред.] наша Церковь балансирует на грани раскола, что по своим масштабам сопоставимо с трагедией 17 века. Большинство монастырей проповедуют, что в штрих-коде сокрыты три шестерки и, соответственно, на всех товарах уже стоит „печать антихриста“. Уже есть случаи самоубийств среди не в меру впечатлительных православных прихожан (в Одессе и в Подмосковье). Есть случаи (даже среди священников) бегства в тайгу (в Иркутске прошлым летом). Зимой 2002 г. в Приозерске состоялся суд, признавший экспертное заключение А. Ипатова о том, что в штрих-коде наличествует сатанинское число».
И действительно, суеверия имеют над человеком великую силу: он живет в мире символов, к одним стремится, а других — избегает. Понадобилось больше 10 лет, чтобы даже самые суеверные люди поняли: в штрих-коде не больше сатанинского, чем в странице книги за номером 666. Кстати говоря, даже в любом издании Библии такая страница есть. Но сейчас нам требуется появление нового Емельяна Ярославского [автор книги «Библия для верующих и неверующих», антирелигиозный пропагандист начала XX века — прим. ред.], чтобы справиться с истерией по поводу новых средств порабощения человека и низведением его в состояние «цифрового раба».
Откуда ноги растут
Достаточно почитать статью, например, социолога Николая Кофырина или посмотреть интервью с доктором биологических наук, профессором Татьяной Черниговской, чтобы понять, что настроения у части общества — самые что ни на есть серьёзные. В феврале этого года Общественная палата обсуждала проблему цифрового контроля населения в лукавой формулировке: «Цифровое рабство или цифровая свобода?». За 6 лет Россия планирует выделить на развитие только искусственного интеллекта (не говорим о квантовых технологиях, распределенном реестре и больших данных) около 90 млрд рублей.
Но тема муссируется около трех лет уже, так почему такой резкий всплеск интереса? Неужели на фоне московских пропусков и карантина по COVID-19? Вовсе нет. Дело в том, что чуть больше недели назад Государственная дума без шума и пыли приняла во втором чтении законопроект «О едином федеральном информационном регистре, содержащем сведения о населении РФ». Документ этот определяет структуру сервиса, который будет включать в себя полную информацию о каждом гражданине страны — от рождения до смерти.
Цифровой концлагерь
С легкой руки московского политолога Сатановского в воздухе запахло — нет, не булгаковской грозой — но лагерными щами. Политологи вообще любят звучные фразы: «цифровой концлагерь», «рабы трудовой книжки», «сетевые кандалы». В общем-то, Евгений Сатановский говорил о введении QR-кодов, которые ограничивают передвижение москвичей по столице, вкупе с использованием видеокамер, системы распознавания лиц и трекинга мобильных телефонов. Кажется, именно тогда прозвучало выражение «цифровой концлагерь», которое потом дивным образом приклеилось к ЕФИРУ, принятому законотворцами тихой сапой.
Но если копнуть глубже, выяснится, что в ЕФИРЕ ничего нового, оказывается, и нет. Во-первых, с октября 2018 года все записи актов гражданского состояния уже совершаются в едином «облаке» в центрах обработки данных ФНС. В-вторых, обработано уже более 9 млн записей. Реестр ЗАГС и станет основой, к которой присоединятся еще 12 поставщиков данных: МВД, Министерство образования, служба занятости На основании всех данных будет создан так называемый «золотой профиль» человека. В США такой профиль уже есть — это девятизначный номер социального страхования, который де-факто стал универсальным идентификатором личности. Даже здесь мы опаздываем на пару десятков лет.
Китайская модель на русской земле
Многие проводят параллели с Китаем, где количество камер слежения превышает 600 млн, отслеживаются все перемещения и действия человека, начиная от поездки в такси до покупки на Alibaba. Однако в Китае работает система «социального кредита», где законопослушный человек поощряется, а нарушитель — наказывается. Но искусственный интеллект, камеры и QR-коды — далеко не самая действенная мера для осуществления тотальной слежки. По большей части она опирается на традиционный стук соседей друг на друга. Работает китайский «цифровой концлагерь» фрагментарно, со скрипом и далеко не всегда себя оправдывает. Хотя в случае контроля над пандемией, первую волну которой в Поднебесной удалось обуздать, цифровой контроль себя оправдал.
В России же «цифровая диктатура» столкнётся с таким количеством проблем, которое нашим китайским братьям и не снилось: змеиная борьба соперничающих ведомств за информацию; низкий уровень цифровизации регионов; коррупция; саботаж. А самое главное — цифровая неграмотность населения, и чиновников в том числе. Проект «Цифровой гражданин» подсчитал: только 26% россиян готовы к цифровому будущему. 53% не могут освоить технологии, 55% ничего не знают о компьютерной безопасности, 51% не может распознать фейковую новость…
А тем временем огромные потоки личной информации продолжают утекать в сеть: нас — наши личные профили — продают и покупают, обменивают и воруют. Безо всякого ЕФИРА мы давно и прочно посажены на цифровую рабскую цепь, и сделало это не государство. Сколько раз вы регистрировались на сайтах, заполняли данные для скидочных и акционных карточек, отвечали на вопросы тестов? Сколько раз вы помогали техподдержке, нажимали на баннер рекламы, участвовали в онлайн-играх?
Процесс зашёл настолько далеко, что московские коды и устаревший уже в момент создания ЕФИР — всего лишь вишенка на торте. А то, что вам не натирает ваш ошейник, так это, возможно оттого, что вы просто не знаете о его существовании.
Цифровое рабство: ответы на три главных вопроса о законности QR-кодов
А вы кто?
Оценивая накал ковидных страстей в регионах, директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко сомневается, что возникшее протестное движение пойдёт по следам пенсионной реформы и сторонников «берлинского пациента». Митинги против введения QR-кодов «будут не столь многочисленными». Пока недовольство граждан поддерживает только КПРФ, так как «кюаркодация населения» — важная для избирателей тема.
Также непонятно, что делать, если произойдёт сбой в системе. Ранее такое уже случалось: утром 8 ноября срок действия QR-кодов неожиданно изменился с 12 до 6 месяцев. Многие граждане не смогли попасть на работу, а портал госуслуг «встал» из-за резкого наплыва посетителей. В Минцифры и Минздраве поспешили заверить, что QR-коды «действительны в течение всего срока». Сбой объяснили техническими работами на портале.
Насколько законны распоряжения (указы) губернаторов о введении QR-кодов?
Этот вопрос стал настоящим яблоком раздора между контролёрами и потенциальными обладателями QR-кодов. Граждане уверены: распоряжение губернаторов не имеет юридической силы, следовательно, предъявляемые к ним требования незаконны.
Отчасти люди правы, уверен адвокат, кандидат юридических наук Андрей Некрасов:
«Если это распоряжение, то оно носит рекомендательный характер. Вам рекомендовали, вы не послушались, за это вам ничего не должно быть. Если на основании распоряжения главы региона вам «перекрывают кислород», то жалуйтесь в Роспотребнадзор на ущемление своих прав. В ведомстве должны принять меры. Распоряжение, как правило, — это не нормативно-правовой, а индивидуально-правовой акт. Он носит рекомендательный характер. Такие распоряжения (о введении QR-кодов), скорее всего, — это превышение полномочий со стороны органов исполнительной власти», — сказал Некрасов.
Однако рано хлопать в ладоши и кричать «ура». Есть одна правовая хитрость, на которую пошли исполнительная и законодательная власти. Решение о введении QR-кодов имеет право принимать региональная дума. Только после внесения соответствующих поправок в региональный закон ограничения начинают действовать.
Но если региональные депутаты передали свои полномочия губернатору, он имеет право издавать указ о введении QR-кодов. В данном случае граждане обязаны подчиниться требованиям региональной власти. Так, например, произошло в Москве. По данным Некрасова, столичного градоначальника такими полномочиями наделила Московская городская дума.
«Но если глава региона сделал рекомендательные меры обязательными, при этом региональный парламент не наделил его полномочиями издавать такие указы, то, господа юристы, идите в суд и оспаривайте такие решения», — пояснил адвокат.
Некрасов затруднился пояснить, в каких регионах могла сложиться такая правовая коллизия. За 85-ю субъектами федерации уследить крайне сложно. Поэтому граждане должны внимательно изучить региональное законодательство, связанное с исполнительной властью, чтобы понять, насколько требования по QR-кодам законны.
Адвокат, кандидат юридических наук Андрей Некрасов отметил: этот вопрос с весны является дискуссионным. Чёткого ответа на него до сих пор нет.
Исполнение указа о введении QR-кодов возложено на организации, которые подпадают под вводимые ограничения. К ним относятся бизнес, государственные, муниципальные, кредитные учреждения.
«В обычных ситуациях права человека должны соблюдаться в полном объёме. Но в экстраординарных ситуациях права неминуемо становятся первой жертвой. Это понимают в Совете Европы, в Европейском суде по правам человека и в наших властных структурах. Пандемия коронавируса затронула весь мир. Миллионы людей умерли в результате болезни, поэтому и меры должны быть приняты экстраординарные», — сказал ForPost Федотов.
Безусловно, при введении ограничений должна быть учтена эпидемиологическая ситуация в конкретном регионе. Если в небольшом селе нет ни одного заболевшего, то и вводить QR-коды там не нужно, считает Федотов.
«Но если это город, в котором число заболевших измеряется сотнями, а то и тысячами, то, конечно, там нужны меры, которые ограничат перемещение людей, увеличат социальную дистанцию. Безусловно, это нарушает права человека. Но эти ущемления должны быть только в тех регионах, где медицина не справляется», — добавил правозащитник.
Он подчеркнул: ограничения, вводимые властями, должны носить временный характер. Когда закончится пандемия, их необходимо устранить.
«Для меня это совершенно очевидно», — сказал Федотов.
Почему при добровольной вакцинации государство все риски перекладывает на плечи вакцинируемых?
По рискам вакцинации мало понятной структурированной информации, а учитывая, что образование «в стране просело», граждане склонны доверять экспертам с сомнительной репутацией, а не государству. Поэтому, уверен адвокат, кандидат юридических наук Андрей Некрасов, граждане отказываются понимать, что заполнение информационного согласия перед прививкой от коронавируса — это «не прихоть российских врачей, а общемировая практика», от которой «системе здравоохранения ни в коем случае не стоит отказываться».
«Это (заполнение информационного согласия на вакцинацию) так называемое медицинское право. Без этого документа у вас даже кровь из вены взять не могут. Это совершенно строжайшие вещи. Другое дело, что это типовой документ, который не несёт для человека большой смысловой нагрузки. Он просто юридически раскрепощает медицинскую организацию, но по-другому никак», — уточнил адвокат, кандидат юридических наук Андрей Некрасов.
Просьба заполнить информационное согласие, отметил собеседник ForPost, — это «стандартная ситуация практически при любых медицинских манипуляциях».
«Совершенно неважно — это вакцина от ковида или что-то другое. Все прекрасно понимают, что информационное согласие в полной мере не снимает ответственность с медицинской организации. Можно доказать, что врачи были неправы, если что-то случится. В вакцинации существует ещё много тёмных пятен, но иного выхода нет», — уточнил адвокат.
Цифровое рабство
В XXI веке наступила цифровая эпоха. Человек быстро привыкает к цифровым новшествам. В жизнь каждого вошли банковские карты, мобильные телефоны, интернет. И так же быстро может войти в жизнь каждого «цифровое рабство».
Кто-то считает, что «цифровое рабство» это фобия. Но нет, «цифровое рабство» даже не метафора!
Цифровое рабство — это привязанность к банковской карте, на которой все твои сбережения, и которую могут заблокировать в любой момент.
Цифровое рабство — это когда ты забыл пин-код и не можешь снять деньги с карты.
Цифровое рабство — это когда мошенники сняли деньги с твоей карты и ты должен доказывать в суде, что это произошло не по твоей вине.
Фактически мы находимся в «цифровом рабстве» у банков и вообще любых коммерческих структур, которые будут распоряжаться всей информацией, имеющейся о вас по своему усмотрению.
Элементом «цифрового рабства» является «цифровая память». Один из законов нахождения в цифровом пространстве гласит: «однажды попавшее в Интернет останется в Интернете навсегда».
Каждый пребывающий в Интернете оставляет «цифровой след» своего присутствия.
Всё, что подключено к интернету, можно взломать. Взломщики могут дистанционно отслеживать местоположение и банковские счета владельцев устройств, удалённо активировать микрофон и камеру ноутбука или смартфона, а владелец даже не будет знать об этом.
Роскачество для защиты от посторонних глаз советует заклеить камеру изолентой или установить специальную шторку. Основатель Фейсбука Марк Цукерберг ещё в 2016 году заклеил на своём ноутбуке веб-камеру и микрофон. Это также рекомендовал сделать директор ФБР Джеймс Коми, и регулярно с такими советами выступает Эдвард Сноуден, который обвинил правительство США в слежке за людьми.
Как рассказал журналу «Эксперт» экс-топ-менеджер международных IT компаний Cергей Карелов, если украли ваши личные данные, то вас, выражаясь по-современному, «ХАКНУЛИ». Не только от вашего имени, но и вами можно манипулировать. То есть предлагать рекламу с учётом известных ваших интересов. «Большие Данные» уже позволяют это делать. Алгоритмы поисковиков знают нас уже лучше, чем мы сами знаем себя.
Более того, как утверждает Cергей Карелов, научились читать мысли. Правда не как тексты, но как образы. Человека уже измеряют и по его пульсу, по движению зрачков, по его химии. Смотрит, например, человек на фотографию президента, и система даёт ответ: любит он его или ненавидит.
Говорят, что этого требует цифровая экономика. Для цифровой экономики нужны «цифровые рабы». И нас к этому целенаправленно готовят. В ближайшие шесть лет правительство потратит на цифровую экономику 1,2 триллиона рублей. На искусственный интеллект, квантовые технологии и большие данные планируется выделить 125 миллиардов рублей. А на кибербезопасность планируется лишь 18 миллиардов.
Идея «цифрового рабства» имеет свои достоинства. Но есть и ряд недостатков. Самый внушительный — возможность манипуляции людьми через рейтинг. Отсекая «неблагоприятных» граждан от социальных благ и возможностей, власти могут обеспечить себе вечное существование, полностью обезопасив себя. Останутся лишь удобные для государства «цифровые рабы», не нарушающие никаких правил.
У новых рабов «цифровой экономики» вместо клейма будет идентификационный номер, а вместо надсмотрщика пресловутый искусственный интеллект. Все системы принятия решения постепенно переходят на «искусственный интеллект».
Владельцы информационных гигантов, которые проплачивают внедрение всё большего количества гаджетов в образование и способствуют отуплению населения, подсаженного на их услуги, как на наркотики, отправляют своих отроков в нормальные школы без «цифры» и за не малые деньги.
В мире уже на полном серьёзе говорят о вирусе цифрового слабоумия, поражающем детей. Чем грозит зависание в телефоне и бесконечное листание картинок в Сети*, считает руководитель центра развития мозга, нейробиолог Илья Мартынов.
У некоторых людей в аккаунтах числится по 5000 «друзей». Каждый новый «френд» — это очередная доза удовольствия (дофамин). Люди реагируют уже только на то, что их развлекает и задевает эмоционально. Постоянный поиск и нахождение развлекательных видеороликов схож с наркотической зависимостью — каждый раз нужно всё больше контента, чтобы почувствовать удовлетворение.
Наступает «эра умных идиотов». В 2015 году немецкий психиатр, исследователь головного мозга Манфред Шпицер доказал разрушение когнитивных функций мозга, связанное с чрезмерным использованием цифровых технологий. «Цифровая деменция, или нарушение мышления и познавательных сфер, — это производная зависимости от гаджетов».
Так ради чего вся эта цифровизация?
Подозреваю, что так называемая «цифровая экономика» — это лишь красивое прикрытие для военных программ. Цифровизация даёт возможность не только удалённое управление дронами и спутниками, но и в сочетании с повсеместно внедряемым чипированием, дистанционным управлением и людьми.